Очень скоро самая знаменитая группа советской рок-сцены будет отмечать свое сорокапятилетие. Состав ее за эти годы менялся, уходили даже те, кто проработал десятилетия (Петр Подгородецкий и Евгений Маргулис). Уходят и другие люди, без которых невозможно представить себе историю «Машины» - или она была бы иной. Пора вспомнить этих людей, потому что они, к сожалению, ушли навсегда.
Александра Зайцева, клавишника «Машины времени», человека очень талантливого, пережившего и период безумной популярности, и полную безвестность, родные последний раз видели живым в сентябре 2007 года. 3 сентября 2008 года в своей квартире в далеком канадском городе Торонто умер один из основателей группы - Сергей Кавагое. А год назад, 14 сентября 2012 года, не стало Максима Капитановского, первого настоящего барабанщика «Машины».
Я дружил с ними на протяжении многих лет.

Кава

Вообще-то Кавагое он был только по паспорту, фамилия его, происходящая от названия старинного японского замка, а впоследствии города, заканчивается на букву «э». Для людей, владеющих только русским языком, особенно в советские времена, она была настолько необычной и непонятной, что официальные лица именовали его то Кавагос, то Кавадос, считая, что Кавагое – слово среднего рода и фамилией быть не может. Тем не менее сын переводчика японского посольства в Москве и, как сейчас принято говорить, «матери-россиянки» с гордостью носил свою фамилию, время от времени терпеливо объясняя непонятливым ее происхождение.
Андрей Макаревич и Сергей Кавагое не были одноклассниками – это легенда. Андрей жил на Волхонке, потом на Комсомольском проспекте, Японец (его прозвище позднее сменилось на Кава) – на Университетском проспекте, и до 1969 года два будущих лидера первой настоящей русскоязычной рок-группы, перешагнувшей уровень самодеятельности и ставшей настоящим явлением на не очень богатой в то время отечественной сцене, не подозревали о существовании друг друга.
В течение десяти лет они не просто дружили и вместе выступали. Они, скорее, дополняли друг друга, будучи людьми совершенно разного темперамента и образа мыслей. Спорили, ругались, снова встречались, репетировали, играли концерты, и в очередной раз их мнения о творчестве и его перспективах не совпадали.
Кава участвовал во всех наиболее значимых событиях семидесятых: триумфальных поездках в Таллин и Питер, в первых записях группы. Играл он практически на всех инструментах: гитаре, бас-гитаре и даже органе фирмы Ace Tone. Но главным его инструментом были барабаны, на которых он научился играть, когда весной 1972 года в армию забрали Максима Капитановского. Играл он очень точно и плотно, и со временем это стало фирменным звуком «Машины». А потом последовал распад коллектива. Последний концерт «Машины времени» в составе Макаревич–Кавагое–Маргулис–Воронов (Саша Бутузов по прозвищу Фагот читал стихи и прозу между песнями) состоялся весной 1979 года в доме культуры на станции Фабричная за 40 километров от Москвы (ближе «машинистов» в то время не пускали).
Почему они разошлись? У каждого из участников самой успешной неформальной советской группы была своя версия. Макаревич говорил о «творческих разногласиях», Кавагое не очень устраивало лидерство Андрея (появившееся словосочетание «Андрей Макаревич и «Машина времени» для него было все равно что «Пол Маккартни и «Битлз»). И у Евгения Маргулиса было особое мнение. Закончилось все тем, что Кавагое, Маргулис, некогда участник «Машины» Алексей Романов и двоюродный брат Макаревича Алексей собрались в группу «Воскресенье», записавшую пару великолепных альбомов (в записи участвовали еще Андрей Сапунов и Петр Подгородецкий). Андрей Макаревич же, как известно, вместе с Александром Кутиковым, Валерием Ефремовым (они в то время были ритм-группой «Високосного лета») и уже упоминавшимся Подгородецким реанимировал «Машину» и вывел ее на новый уровень.
Все, что происходило с Сергеем Кавагое после довольно скорого распада «Воскресенья», можно описать так: он надеялся, искал и не находил. В 1983 году вместе с Маргулисом он создал группу, которая по всем прикидкам должна была получить приставку «супер». В компанию вошли бывший гитарист «Аракса» и многолетний руководитель ансамбля «Рецитал» Юрий Шахназаров, очень сильный клавишник Кирилл Покровский (потом он играл в «Арии») и Дима Рыбаков, числившийся в «Машине времени» рабочим, но придумывавший очень симпатичные песни. Был записан очень качественный для тех лет альбом, который, как и группа, получил название «Наутилус» (дело было за несколько лет до появления «Наутилуса Помпилиуса» в Свердловске). Но гастрольная деятельность у группы не задалась. А после того как весной 1984 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко упомянул о появлении «музыкальных ансамблей с программами сомнительного свойства», «Наутилус» по каким-то причинам попал в «черный список», что автоматически предусматривало отсутствие теле- и радиоэфиров, гастрольных поездок и официального распространения записей. Более того, они «не рекомендовались к воспроизведению» даже на танцах в клубах и дворцах культуры. Была в их песнях «политика» или не было ее – уже никого не волновало.
«Наутилус» то распадался, то снова собирался, музыканты его играли то у Юрия Антонова, то в цыганском ансамбле «Джанг». Последнее шоу выглядело очень комично: на сцене вживую играла группа в составе японца Кавагое за барабанами, еврея Маргулиса на басу, эстонца по имени Тыну на рояле и блестящего гитариста Сергея Дюжикова. А по сцене бегали Николай Эрденко и члены его клана с невключенными гитарами и пели что-то свое – цыганское. Потом, в годы перестройки, «Наутилус» все-таки выпустили в люди. Но было поздно. И эта группа, и последовавший за ней «Шанхай» оказались не самыми удачными проектами.
И тут Сергей Кавагое решился на отчаянный шаг – переехал на родину предков, в Японию. Японского языка, даже разговорного, он практически не знал, немного разговаривал лишь по-английски. Первый год занимался тем, что продавал компакт-диски в фирменном магазине «Тауэр рекордс», а потом решил переквалифицироваться в преподаватели русского языка. Для человека с незаконченным высшим образованием (Кава закончил два или три курса Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова) дело было довольно сложным. Нужен был либо «левый» диплом (а в 1991 году достать его было непросто), либо «научные труды». С «трудом» помог Максим Капитановский. В принесенной мамой Сергея брошюре – пособии по изучению русского языка для иностранцев – была заменена обложка. На новой среди нескольких авторов волшебным образом (с использованием качественного принтера) появилась фамилия Кавагое. И руководители Токийского института русского языка поверили! Кава стал получать раза в три больше и именоваться профессором. Сергей Кавагое преподавал в Японии несколько лет, но потом перебрался в Канаду. На исторической родине он тяготился отказом от любимых хобби (охоту и рыбалку в Японии могут позволить себе только очень богатые люди), жизнью в маленькой квартирке (с женой и сыном-школьником они жили в 14-метровой комнате). А преподавать русский язык для «канадских японцев» было намного проще, да и пригороды Торонто – места более привычные для наших граждан…
В марте 2001 года в Торонто Сергей Кавагое после 22-летнего перерыва вышел на сцену вместе с «Машиной времени», сыграв на барабанах в песне «Марионетки». К сожалению, это случилось в последний раз…
Затем в течение нескольких лет Каву преследовали семейные неурядицы (развод и не самая удачная женитьба), депрессия и увлечение алкоголем (хотя он никогда его не избегал). Сергей, несомненно, хотел вернуться в Европу, в Россию или Чехию, писал мне и другим своим друзьям об этом. Приехал он в Россию только один раз – на похороны отца. Мы встречались с ним тогда. И он в шутку говорил: «Найди мне какую-нибудь опрятную старушку или не совсем старушку, хочу жить здесь». Но, пробыв в Москве около месяца, вернулся в Канаду. А 3 сентября 2008 года умер у себя дома в ванной. Причина – острая сердечная недостаточность.
Недавно на сайте одного билетного агентства я прочитал объявление: «БИЛЕТЫ НА КОНЦЕРТ КАВАГОЭ, СЕРГЕЙ СИРОВИЧ В МОСКВЕ. 2013. На данный момент нет актуальных концертов Кавагоэ, Сергей Сирович в Москве. Оставьте ваши контакты, и мы свяжемся с вами, как только появится обновленная афиша Кавагоэ». Мне так хотелось бы, чтобы со мной связались…

Александр «Полковник» Зайцев

Александр Зайцев работал клавишником группы «Машина времени» почти девять лет: с 1982 по 1990 год. Кроме инструментальных партий, немного пел, написал стихи к трем песням «Машины»: «Караван», «Он был первым из первых», «Пьесы и роли», музыку для нескольких игровых и мультипликационных фильмов. Объездил с гастролями весь СССР и с десяток зарубежных стран. Считалось, что, будучи не самым сильным музыкантом, он использовал свои способности и возможности инструментов по максимуму. Андрей Макаревич говорил о нем: «Заяц играет: ни прибавить, ни убавить». Он был талантлив и органичен, но, как многие творческие люди, противоречив и подвержен внешнему влиянию. Иногда не самому позитивному.
Александр Зайцев появился в «Машине» в конце 1981 года. Андрей Макаревич искал замену ушедшему Петру Подгородецкому. Кто-то из коллег, по-моему гитарист Вадим Голутвин, посоветовал ему Зайцева, который, получив в 1981 году диплом дирижера академического хора в Московском государственном институте культуры, имел уже опыт работы в вокально-инструментальных ансамблях «Ритм» и «Коробейники».
Прозвище Полковник он получил от Александра Кутикова за то, что любил ходить в длиннополой офицерской шинели без погон, а иногда носил гимнастерку и даже галифе с сапогами. Погоны, кстати, я ему подарил в 1983 году, и он возил их с собой на гастроли как талисман. Полковник был человеком необычным: увлекался восточной философией и книгами Ницше и подозревал в себе скрытого вегетарианца.
Апрель 1985 года. Гуляем с Зайцевым по Ижевску, беседуем. И тут он говорит: «Представляешь, я вчера зашел во-от в ту «Кулинарию», купил вареную свеклу в полкило и прямо на улице ее съел! У меня потом руки были красными и рот, как у вампира». Я спрашиваю Сашу, не стал ли он по случаю вегетарианцем. А он говорит: «Я сам всю ночь об этом думал. На вегетарианство не похоже. Надо бы Фрейда почитать…» Приехав в Москву, я подарил Полковнику «Основы психоанализа» Зигмунда Фрейда.
С личной жизнью у Зайцева не очень ладилось. В 1985 году он очень тяжело расставался с любимой женщиной и сильно переживал. А потом, когда у «Машины» появился свой балет, в него пришла бывшая солистка ансамбля эстрадного танца «Сувенир» Галя Ермилова. Те, кто видел концерты «Машины» тех лет или их записи, помнят ее по сольному номеру в песне «Она идет по жизни смеясь». Она не была «девушкой без прошлого», сын Тео (Теодор) родился у нее от Вейланда Родда – известного в советские времена чернокожего джазового певца. Тео пошел в папу и тоже отличался от сверстников цветом кожи. Но Сашу Зайцева это не особенно волновало. Он влюбился в Галину, и в 1987 году они стали мужем и женой. Семейное счастье продолжалось не очень долго. Помню, как уже в сентябре 1988 года Галина приезжала ко мне и просила поговорить с Полковником относительно того, чтобы пройти курс лечения от алкоголизма. По ее словам, он, выпивая, часто не контролировал себя. Говорить на эту тему с Сашей было сложно, тем более что он пристрастился и к наркотикам.
Именно наркотики стали причиной того, что он покинул «Машину времени». Весной 1990 года, когда группа готовилась к большим концертам во дворце спорта «Крылья Советов» в Сетуни, Зайцев просто пропал. Макаревич не без оснований считал, что Полковник «завис» у своих друзей-наркоманов, и через три дня бросил всякие попытки его отыскать (все больницы и морги уже обзвонили).
Андрей позвонил Маргулису и Подгородецкому, пригласил помочь отработать концерты. Несколько дней шли репетиции, бывшие участники группы вписались в состав, как будто из него и не уходили. Зайцев пришел в день концерта, чисто выбритый, относительно свежо выглядевший. Спросил у меня, где гримерка «Машины». Пошел туда, но был остановлен Валерием Голдой, директором группы, который сказал, что в услугах Зайцева «Машина времени» больше не нуждается. Не знаю, говорил ли об этом с ним Макаревич, но с того времени они практически не общались. А Подгородецкий с Маргулисом остались. Первый – на 9 лет, второй – на 22…
После «Машины времени» никакой серьезной работы у Саши не было. Он развелся с женой, пытался что-то писать, где-то сольно выступать. Но без «Машины» его творчество интересовало лишь ограниченное количество людей. Потом он торговал на рынке «Горбушка» компакт-дисками. В середине 1990-х бывший администратор «Машины времени» Егор Кривобородов, ставший ресторатором, взял Зайцева на работу в клуб-ресторан МХАТ. Тот придумывал названия блюд (селедочное ассорти «Три сестры», лангет «Дядя Ваня» и прочее), иногда играл на рояле. Я видел его последний раз в самом конце девяностых.
Большую часть своей жизни Саша Зайцев прожил в двухкомнатной квартире в Чертанове, вместе с мамой. Когда появились относительно большие деньги (наркотики и алкоголь съедали не все), он снимал жилье, потом вместе с другими членами группы вступил в нечто вроде кооператива под названием «Молодежный жилищный комплекс «Сабурово». «Машина», насколько я помню, в 1987–1989 годах перечисляла туда гонорары от концертов, а строители должны были выделить артистам квартиры. Реально воспользовался новым жильем только Зайцев. При разводе квартира осталась его жене Галине, а Полковник вернулся в свою «двушку» в Чертанове.
Скорее всего, она и стала причиной гибели артиста. После смерти матери в 2005 году Зайцев сдавал одну из комнат квартирантам. Люди были разные, в основном приезжие. Они оплачивали коммуналку, иногда кормили бывшую звезду советского рока и поили. Затем вывезли в Ивановскую область и убили. Последний раз родные видели Александра Зайцева живым шесть лет назад, в сентябре 2007 года.
Понимал ли Саша Зайцев, что происходит с ним и вокруг него? Мне кажется, что при его склонности к самоанализу он не мог этого не понимать. Но и сделать с собой тоже ничего не мог.
В его книжке стихов «Саша Зайцев. Стихи не для всех» есть такие:

Где же: Прекрасное, Доброе, Вечное,
Белые Птицы Надежды,
Добрые феи пути звездно-млечного,
Боготворимые прежде?

Меркнет мой разум, покинутый Вами,
Тонет во мраке безверия.
То, что когда-то было словами,
Было закрытою дверью.

Богом закрытой, но я,
Возомнивший, ждущий уединения,
Счел себя вправе, поверивши Ницше,
Перешагнуть, встав над мненьем…

И за порогом духовной свободы,
C четками ценностей века,
Я, превращая мгновения в годы,
Гробил в себе человека…

Максим Капитановский

Макс был музыкантом хорошего класса, начинавшим свою карьеру в конце шестидесятых в группе «Второе дыхание». А в 1971 году в его жизнь вошла группа «Машины времени» (название группы с 1969 года; с 1973 года - «Машина времени». - Ред.). Вернее, он пришел в нее сам. Случилось это, как он мне рассказывал, следующим образом: «В те времена рок-музыка в качестве профессии не существовала, поэтому ребята, игравшие в группах, как правило, учились или работали. Я, например, трудился на оборонном заводе и учился в МГУ. А моим коллегам по «Второму дыханию» Игорю Дегтярюку и Коле Ширяеву было проще: учеба и работа для них существовали чисто формально. И как-то раз, придя на репетицию, я обнаружил, что они уехали на гастроли. И не с какой-то рок-группой, а с самой что ни на есть эстрадной певицей Тамарой Миансаровой. Не то чтобы я обиделся, нет. Все равно родной завод меня никуда не отпустил бы. Но я взял свои барабаны и пришел с ними в «Машины времени». И был принят в штат. Идиллия совместного творчества продолжалась меньше полугода. В мае 1972-го меня «разбронировали», отчислили из МГУ и отправили служить на китайскую границу…»
Максим Капитановский считал, что это произошло из-за того, что 1 июня 1971 года московские хиппи устроили демонстрацию и он вместе с несколькими сотнями «неформалов» попал тогда в отделение милиции. А срочный призыв в армию накануне визита в Москву Президента США Никсона был превентивной мерой (служить на Дальний Восток отправили более двухсот человек из тех, кого задержали 1 июня 1971-го).
Вообще-то Максиму сам бог велел стать кинематографистом: он был актерски одарен и знал кинопроцесс (его отец Владимир Капитановский был сценаристом и режиссером документального и игрового кино). Но его встреча с этим миром состоялась только в начале нынешнего века. А в семидесятые Макс, вернувшись из армии, стал барабанщиком вокально-инструментального ансамбля «Добры молодцы», а потом - «Лейся, песня». «Лейся, песня» вообще была коллективом легендарным. Руководителем там работал Михаил Шуфутинский, но на сцену он не выходил. Если что-то нужно было показать на репетиции, наигрывал мелодию на рояле. А солистами ансамбля были будущие звезды Николай Расторгуев и Валерий Кипелов. Вот в такой компании Капитановский и провел несколько лет. А когда Михаил Шуфутинский уехал по израильской визе в Австрию, а потом в США, «Лейся, песня» практически распалась. И Максим, по его собственному признанию, стал «проживать накопленную за годы «чеса» жировую прослойку».
В 1984 году звукорежиссер «Машины времени» Наиль Короткин слег с аппендицитом, и Андрей Макаревич позвонил Максиму: «Ты ведь вроде занимался звуком? Может быть, съездишь с нами на гастроли?» Максим согласился, и в первый же вечер выяснилось, что звукорежиссерскую работу он выполняет гораздо лучше своего предшественника. И стал снова трудиться в «Машине», но уже в новом качестве, и прошел с ней весь путь от полуподпольной группы (в 1984 году «Машине времени» еще не разрешали официально работать в Москве) до славы и признания начала 1990-х.
Таланты Максима Капитановского были разнообразны и удивительны: он часто работал на концертах в качестве конферансье или ведущего, писал стихи, прозу, и я, например, не знаю лучшего рассказчика.
В середине 1980-х годов я предложил ему написать в соавторстве книгу о «Машине времени». Мы даже набросали план и отметили начало работы в ресторане «Пекин». А потом Макс сказал, что надо бы показать наш план Макаревичу - вдруг он обидится, что без его ведома что-то готовится. Я отдал экземпляр плана Андрею, который одобрительно хмыкнул и сказал: «Ну-ну». Закончилась история тем, что Макс отбыл на гастроли, я засел за работу над диссертацией, а Макаревич со временем издал автобиографическую книгу «Все очень просто». Максим совсем не обиделся и написал замечательное произведение, которое назвал «Все очень непросто». Вышла книга тиражом раз в десять больше той, что издал Андрей, и, если бы не неразбериха начала девяностых, могла бы стать супербестселлером. А так это просто прекрасная книга, читать которую - одно удовольствие. Она через много лет была переиздана вместе с другими прозаическими произведениями Максима.
Несмотря на то что в 1994-м они расстались не очень мирно, Максим не только не разругался с Макаревичем, но и продолжал с ним общаться. В результате стал главным редактором газеты «Смак», причем успешно выпускал ее года три-четыре. А потом трудился музыкальным обозревателем в «Вечерней Москве». Казалось бы, карьера Макса тогда пошла на спад: он работал хотя и уникальным, но почти рядовым журналистом, параллельно делал сценарии корпоративов, писал прозу… Но десять лет назад Капитановский решил круто изменить свою жизнь и заняться кино. Вы не пробовали менять все сразу в 53-летнем возрасте? А Максиму это удалось. Один за другим с 2003 года начали выходить его документальные фильмы «Пол Маккартни. 73 часа в России», «Во всем прошу винить «Битлз», «Не стреляйте в музыкантов!», «До видео», «Не бросайте пять копеек!», «Уик-энд в Казани», «Уик-энд в Казани. Экскурсия в детство».
19 января 2012 года Максим пригласил меня в Дом кино на премьеру своего нового фильма «Таймашин. Рождение эпохи». Были прошлые и нынешние звезды рока и блюза, в буфете разливали ностальгический портвейн и кормили сырками «Дружба», на сцене играли группы из шестидесятых-семидесятых - «Оловянные солдатики», «Старая Гвардия», «Второе дыхание», «Удачное приобретение» (вместе с Макаревичем). И фильм понравился всем. Погружение в эпоху удалось. К сожалению, это был последний фильм Максима Капитановского, восьмой за девять лет.
*** Все они ушли - Сергей, Саша, Максим. «Машина времени» остается. Но никогда она не стала бы тем, что есть - знаком целого поколения, - если бы не они.

Алексей БОГОМОЛОВ