КТО ТАКИЕ БИТЛЫ? Пожалуй, сейчас правильнее ставить вопрос иначе: что такое битлы? Поскольку на Западе это слово превратилось в имя нарицательное из-за битломании, которая достигла гигантских размеров, стала на какой-то момент общественным бедствием, переросла масштабы реальности и осталась мифом, сказкой о современной «Золушке», где действуют и «добрые короли», и «богатые волшебники», и даже йоги.
Четыре «Золушки» — Джордж Харрисон, Пол Маккартни, Джон Леннон и Ринго Стар. После ошеломляющего успеха своих первых песен они объехали полсвета, выпустили горы пластинок, свели с ума толпы подростков, вызвали к жизни сотни похожих ансамблей, заработали миллионы долларов и вернулись домой, в Великобританию, где их приняла и поздравила королева. На глазах у миллионов поклонников выступили слезы умиления: до чего все-таки трогательно, когда вот они, такие простые, такие симпатичные, добились столь высоких почестей: вроде бы и тебя наградили. И сидишь ты у телевизора или слушаешь пластинки:
Вчера, вчера все печали были далеко... О, я верю во вчера...
И спокойно у тебя на душе — в английской казне, говорят, прибавилось валюты, а у тебя есть теперь невыдуманные герои, которые всегда с тобой. Особенно если ты не очень-то склонен к чтению и не доверяешь всяким там заумным бредням, «которые пишутся для того, чтобы сбивать с толку нормальных людей». Гораздо интереснее услышать что-нибудь новенькое о своих кумирах — кто женился, и сколько комнат у него в квартире, и чем кончился тот скандал в Нью-Йорке, когда Джон неудачно выразился про Иисуса Христа.
У обывателя обязательно должны быть идолы, которым он поклоняется, чьей жизнью он живет, как если бы это была его жизнь.

НО ВЕРНЕМСЯ к битлам. Пожалуй, за последние пять лет не было на Западе более популярных исполнителей. Стоп. Здесь нужна поправка не просто популярных, а сверх-популярных, ну что ли простых таких, своих в доску, короче, тех, которые характеризуются новым коммерческим словечком «поп» — «поп-искусство», «поп-музыка», «поп-мода». «Поп» — это рядовое, всем доступное. Так вот. Битлы в течение нескольких лет стали «поп-ансамблем». Некоему Брайану Эпстайну, торговцу пластинками, повезло — в магазинчике грампластинок в Ливерпуле несколько покупателей заказали пластинку «Моя Бонни», которую битлы записали в Гамбурге, и Эпстайн выписал эту пластинку, потому что в Англии ее не было. Потом он сам купил двести штук «Моей Бонни» и пригласил битлов к себе домой для делового разговора. Он предложил им основать фирму «НЕМС энтер-прайзес», которая будет устраивать концерты и выпускать пластинки с их песнями — двадцать пять процентов от сбора — Эпстайну, остальное — битлам.
Вскоре пластинка «Радуй меня, радуй» вышла на первое место, и тогда битлы поехали в свое парвое турне по Англии. К 1962 году у магнатов поп-мира стал проявляться азартный интерес к тем, кто не достиг еще двадцати лет. Битлам повезло в плане рыночной конъюнктуры. Те качества, которые лет десять назад служили бы помехой, теперь оказались самыми что ни на есть подходящими. Действительно, парни из провинции, не профессионалы, неотесанные, совсем еще дети — как это ново и необычно! Новое зазвучало и в первых песнях битлов, похожих своим музыкальным строем на английские народные песни. А немудреные слова говорили о любви, надежде.
Первое турне по Англии прошло с успехом. Правда, криков и стонов еще не было слышно. Но вот битлы выпустили четвертую пластинку «Она любит тебя», с которой началось повальное увлечение стилем «йе-йе». К тому времени битлы отрастили волосы, стали одеваться также с учетом того, чтобы быть ни на кого не похожими. Ливерпульцы дивились, но тоже отращивали волосы, поддерживая престиж своих земляков. И пришел день, когда битлы стали не просто интересным музыкальным ансамблем, а «сенсацией № 1» на страницах крупнейших лондонских газет. 13 октября 1963 года они выступили в лондонском зале Палладиум. На следующий день все газеты вышли с крупными заголовками и фотографиями. Это были не рецензии, а хроника событий: полиция, жертвы, бегство через черный ход. Битломания началась.

В САМОМ слове «битломания» уже выражена суть происходивших вслед за тем событий: повальное увлечение битлами стало распространяться повсюду. Но, конечно, толчок этому дали Соединенные Штаты. Куда там старой, доброй Англии, взрастившей «длинноволосых». Не успели они выпорхнуть из родного гнезда, как оделись в яркое рекламное оперение. Новая пластинка «Нельзя купить любовь» сразу вышла на первое место по популярности и в США, и в Англии, а в марте им ужо предложили снять фильм под руководством режиссера Дика Лестера «Ночь после трудного дня».
Первополосные репортажи, обложки журналов с миллионными тиражами, а затем — горы сувениров, рубашки, подтяжки, зажигалки — рынок стал работать на битлов, разжигая битломанию. Битлы же по железной экономической логике стали работать на рынок — обе стороны были в выигрыше. Кто же тогда был в проигрыше? Пока, на первом этапе «эскалации успеха», казалось, никто. Кроме несчастных родителей, пожалуй, никого не заботили душевные трагедии, разыгрывавшиеся в юных сердцах девочек, ставших жертвами «первого чувства» — глубоко фальшивого, но от этого нисколько не менее сильного, чем настоящее. Девочки впервые в жизни по-настоящему любили... выдуманных героев, к тому же выдуманных не ими самими. Они были готовы на все ради этой «любви», и тысячи очумевших, одурманенных несмолкающим «йе-йе» подростков рвались к своим идолам с отчаянием смертников.
Газеты аккуратно регистрировали очаги распространявшейся эпидемии: Гонконг, Австралия, Канада; подсчитывали физические потери, начиная с деталей одежды битлов и кончая растоптанными человеческими телами. Никого не заботили духовные потери — их подсчитать было значительно труднее, да и, с точки зрения буржуазных философов, увлечение молодежи идолами не представляло опасности для общества (разве что полиции приходилось заниматься этим), которое было занято «беспорядками» посерьезнее, решало и не могло решить задач посложнее. Лишь спустя некоторое время социологи занялись этой проблемой, и оказалось, что налицо не только «возрастная болезнь», а что идолопоклонничество — прямое следствие духовной, а точнее, бездушной атмосферы буржуазного общества, в котором молодежь искала своих «богов», дабы противопоставить их «богам» канонизированным. Оказалось, что Власть, Деньги, Карьера, Благополучие уже не внушали детям даже из буржуазных семей благолепного уважения, более того, их отвергали и искали что-то свое.

НЕ СЛУЧАЙНО в начале 60-х годов молодежь на Западе выкинула лозунг «не доверяй никому старше тридцати лет!». Вдумайтесь, это не так эксцентрично, как кажется на первый взгляд, — никому не доверять, когда тебе шестнадцать, очень трудно и даже противоестественно. Неужели дети просто разлюбили своих родителей или стали эгоистами раньше времени? Как известно, в семье не без урода, ко за последние годы в Америке и в Европе стало уж слишком много семей, где росли «уроды», которые становились бродягами, преступниками, наркоманами, так что приходилось бить тревогу.
Процесс ухода молодежи из буржуазной семьи развивается так быстро, так прихотливо, принимает подчас настолько уродливые формы, что суть этого процесса затуманивается. Битломания, затем «моды», «рокеры», «хиппи» «йиппи», «диггеры», «вагампы» — сколько невероятных движений и антидвижений возникло за какой-нибудь десяток лет в жизни одного общества... В первый момент, когда они возникали, это вызывало снисходительные усмешки: молодо — зелено, перебесятся! Потом к ним начинали присматриваться и возмущаться. Пытались бороться — не получалось. Брали в солдаты — одни шли, убивали и гибли сами; другие не шли — у этих рождались убеждения более твердые, чем просто «не доверяй». «Поколение потерянных» — окрестили их буржуазные философы всех скопом, без разбора, показывая свою неспособность с ними сладить, а попутно продолжали долбить избитые фразы о «великом обществе», о «свободном предпринимательстве», об «опасности коммунистического проникновения». И лишь немногие философы и социологи, даже будучи целиком преданными своему «свободному» обществу, остро подмечали его изъяны. Директор парижского Института изучения вопросов потребления Эдмон Лиль в статье «Суд над обществом потребления» (опубликованной недавно в газете «Монд») не касается идеологии. Он анализирует уровень жизни при капитализме и возможности его повышения. Надо сказать, что результаты его анализа неутешительны. Но вот еще к какому выводу он приходит в конце статьи: «Перечисление особенностей общества потребления выявляет его основной порок: отсутствие идеала». К такому же выводу не раз приходили не только ученые, но и политики, и наиболее дальновидные из них считали, что, если идеала нет, его надо выдумать. Рождались программы под стать досужим вымыслам бабушек из благотворительного общества — помогать бедным, ездить с миссионерскими миссиями в слаборазвитые страны... Ни одна из этих программ не оказалась эффективной, потому "что капитализм диктовал свои законы, исключающие подлинный идеал.
Битломания была одним из симптомов болезни общества без идеалов. Разжигаемая этим обществом при помощи радио, кино, телевидения, прессы, битломания коверкала души, а «взрослые» смотрели и недоумевали. Как только битлы достигли вершины успеха, то есть превратились из «Золушек» в идолов, тут-то, как говорится, и сказке конец. Пой они хоть про «любовь, которая не продается», сочиняй романтические баллады или кричи «йе-йе» — это уж все равно, теперь пожиралось что угодно. Не только песни, создаваемые битлами, перестали им принадлежать, но и они сами — а у них ведь тоже была своя жизнь, стали как бы собственностью все того же «шоу-бизнеса». Все слилось в море битломании.
Пожалуй, теперь музыка интересовала даже меньше, а больше — они сами. И битлам волей-неволей пришлось поддерживать созданную легенду. Так, они должны были публично заявлять о том, с какими девушками проводят свободное время, а тем более, если собираются жениться (тут же портреты их возлюбленных печатались в журналах); каждый шаг требовалось строго продумать, потому что просто жить «как все» они уже не имели права; к тому же они стали баснословно богаты — поистине каждая девичья слеза оборачивалась долларом. Разбогател Брайан Эпстайн и еще несколько человек, занимавшихся их делами. К 1966 году материалы о битлах стали печатать не только популярные журналы, но и такие издания, как «Уолл-стрит джорнэл», предназначенный для бизнесменов.
И тут случилось непонятное — Брайан Эпстайн умер при таинственных обстоятельствах, похожих на самоубийство, а битлы перестали выступать. Последний концерт они дали в Сан-Франциско в августе 1966 года. Джордж Харрисон с женой отправились в Индию — изучать буддизм у Махариши-йога, а Джон Леннон сыграл еще в одном фильме. Не бравшие в рот спиртного битлы стали увлекаться наркотиками, в частности, ЛСД, который, по уверениям «знатоков», открывал «новую непостижимую реальность». Газеты начали поговаривать о распаде группы, о конце столь невероятной карьеры.

ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО? Поклонники продолжали верить в своих кумиров, а тем временем сами кумиры чувствовали себя неважно. «Мы стали деградировать как музыканты, каждый день играя одно и то же старье», — признался Джордж Харрисон. Ринго Стар был с ним согласен: «Я часто не попадал в ритм, потому что понятия не имел, что мы играем. Иногда мы выступали просто ужасно. И нам пришло в голову, что пора кончать, пока другие не заметили этого».
Но на этом история не кончается. В сентябре в Англии вышла книга Хантера Дэвиса «Битлы». Автор подробно описывает их жизнь и особенно психологию знаменитостей. И вот выясняется из написанного Дэвисом, из его разговоров с битлами, что, хоть у них теперь есть все, «что они пожелают», как-то неуютно им жить в мире собственной легенды.
«Долгое время мы стремились к достижению маленьких практических целей, — говорит Джон Леннон, — и никогда не заглядывали дальше. Надо было выпустить пластинку, добиться первого места, сделать следующую, снять фильм и так далее в том же роде. Мы никогда не думали о больших задачах, а просто выполняли то, что положено. Актерская работа меня больше не интересует — это лишь трата времени... Теперь меня занимает Нирванна, буддийский рай. Правда, я не слишком много об этом знаю и не понимаю как следует, чтобы объяснить, что это такое». «Лично мне неохота больше быть битлом, вторит ему Джордж Харрисон,— я уже сыт по горло всем этим «Ты Мы — Они».
Беседуя с битлами, Хантер Дэвис заметил, что они растеряны, ищут чего-то, чего сами понять не могут, но в основном ищут самих себя, потому что у них не было времени подумать, а когда они захотели это сделать, то оказалось, что им не хватило просто-напросто элементарных знаний, чтобы понять, оценить происходящее. Растерянность доходила до отчаяния — одно время битлы собирались бросить все и уехать на необитаемый остров, но потом отказались от этой мысли, которую не так-то просто было осуществить. И тогда родилась новая идея, более применимая к обществу, в котором они живут: создание собственной акционерной компании — «Эппл» («Яблоко»). Это тоже своего рода — «остров», но на твердом экономическом фундаменте. Акционеры уже приступили к работе — они имеют монопольное право на любое исполнение своих произведений. Более того, даже любители, записывающие их музыку, обязаны платить штраф компании «Яблоко». Битлы больше не выступают перед публикой — все, что ими делается, записывается только в студии с самым современным оборудованием, только на пластинки и только за громадные деньги.

И ТАК, битлы стали бизнесменами. Эта деятельность занимает сейчас большую часть их времени. Правда, пластинки с их новыми песнями время от времени появляются на рынке, и надо сказать, довольно шумно. Как, например, последняя — «Две девы». Она шла нарасхват, и вот почему: на обложке был сфотографирован Джон Леннон со своей новой подругой Йоко Оно — оба обнаженные. Снова — крупные заголовки в газетах, снова «сенсация». Никуда не денешься — без подогревания интереса публики и «Яблоко», и песни, какими бы они ни замышлялись, не просуществуют долго.
Загнанные в капкан битломании, битлы попытались из него выбраться. Но разрушить «легенду» не посмели, а поставили ее на деловую ногу. Уже никто не называет их «парнями из Ливерпуля». Молодежь находит себе новых кумиров, а битлами теперь интересуются люди солидные, деловые. В сказке оказалось мало сказочного, а все больше цифры да подсчеты. Правда, осталось несколько хороших песен, но не их поет прогрессивная молодежь, когда выходит на улицы с протестом против войны, против насилия и узаконенного рабства. Она поет песни гражданского мужества, сочиненные Бобом Диланом, Питом Сигером, Джоан Баэз и другими, по-настоящему популярными молодежными певцами, на успех которыx, кстати, битломания нисколько не повлияла. Битлы всегда гордились своей аполитичностью, непричастностью к государственной машине. Они звали в мир любви, природы, чистых чувств, короче, в другой мир, отличный от окружающего, но не нашли такого мира, даже при помощи наркотиков, а стали принадлежностью другого — поп-искусства, рынка, бизнеса.

А. МАРТЫНОВА