Множество людей, приезжающих в Ливерпуль, чтобы пройти по следам самой знаменитой рок-группы мира, называют лаконичным выражением Beatles tourism. Эта статья доходов ежегодно приносит городу 665 миллионов фунтов и превращает его в уникальный туристический бренд. Впрочем, ехать в Ливерпуль стоит не за тем, чтобы стать одним из битлотуристов, а ради собственных открытий. Нет ничего невозможного. В конце концов, сам сэр Пол отыскал здесь героиню песни, которую много лет считал вымышленной.
Даже если в Ливерпуль вас привела не музыка The Beatles, а дела или любовь, не сомневайтесь — вернетесь вы битломаном. В этом городетрудно отделаться от ощущения, что повсюду за вами следуют четыре узнаваемые фигуры — как на фотографии с обложки пластинки Abbey Road. Уже на второй день они становятся назойливыми — но попробуй от них отмахнись! А на третий — привыкаешь как к родным.
Галлюцинация кажется осязаемой, а все вокруг стремится убедить тебя в ее материальности. И с успехом: ведь достаточно быстрым росчерком набросать контуры четырех фигур, чтобы даже далекие от музыки люди признали в них Fab Four. В Ливерпуле битлы повсюду — на сувенирах, постерах, карикатурах. Они и сами были «родом скульптуры» — так говорила Энни Лейбовиц. К слову, фото-художница приложила к этой скульптурности руку, создав канонический портрет Джона Леннона. Но гораздо большую роль сыграл сам Ливерпуль. Это он вылепил их такими, это он научил их говорить и петь на скаузе, узнаваемом мерсисайдском диалекте.
Туристический потенциал бренда The Beatles в Ливерпуле учуяли еще в восьмидесятые. С тех пор толпы гостей города наводняют улицы, руководствуясь одним из тысяч путеводителей по «битлотуризму», и пытаются представить себя вместе c The Beatles. Это все-таки увлекательная миссия: пройти по улицам, по которым ходили восемь гениальных ног, полюбоваться городскими видами, на которые смотрели восемь гениальных глаз, все в таком духе. На Ливерпуль они смотрели довольно долго — по двадцать лет на брата (за исключением Ринго, которого однажды вернули домой с гастролей из-за несовершеннолетия).
Может быть, из-за этого Ливерпуль — такой город, где тебе всегда шестнадцать. Приезжающие сюда орды битломанов нередко начинают вести себя так, словно это не взрослые люди, а школьники на экскурсии в родовое гнездо кого-нибудь из русских классиков. Ливерпульцы неустанно собирают подписи под петициями, призванными как-то обуздать поток битлотуристов. А может, сам формат «музеев-квартир» навевает приезжим ностальгию по собственной юности. Формат неизбежный, кода речь идет о знаменитостях из прошлого, но в этом случае — не слишком удачный.
Это вам предстоит решать самим — приходить ли к номеру 20 по Фортлин-роуд (на нем, к слову, нет мемориальной таблички National Trust, потому что родившийся здесь Маккартни все еще жив и здравствует), бронировать ли заранее посещение. Да, это то самое место, где Пол и Джон проводили немало времени, пробуя на вкус незамысловатые мелодии и строчки, перебирая названия для группы — в поисках наиболее удачного сначала договорились до Johnny and The Moondogs. Но не стоит ждать того, что эти стены расскажут что-то новое, чего вы еще не видели на многочисленных фотографиях The Beatles.
Или расскажут — но не только они. Обстановка дома интересна в такой же степени, как и сама улица, и район, что ее окружает, — ведь именно этот пейзаж день за днем видел выросший в семье мелкого чиновника Пол Маккартни. В самом деле, не думаете же вы, что подросток послевоенного поколения не казал носа на улицу?
★ ★ ★
Путешествие под затертым названием «по следам Битлз» отличается от прочих тем, что его маршрут неизменно уводит из центра города. В каком еще уголке мира стандартная туристическая программа приведет тебя не в фешенебельный центр, а на окраины? В Ливерпуле хочешь не хочешь, а окажешься среди настоящих suburbs, где и обшарпанные кирпичи, и негодный асфальт, и погнутые решетки. Подлинный дух Мерси-сайда, огромной агломерации, в центре которой находится Ливерпуль, — он все еще здесь. Вряд ли это место серьезно изменилось со времен юности битлов.
Вот Аллертон, где жили Маккартни, — район, застроенный в 1930-е «сблокированными» домами, не особенно богатый, не особенно уютный, с пло¬хим дорожным покрытием... Отсюда, на двух автобусах с пересадкой, юный Пол отправлялся в Вултон — район куда более престижный. До присоединения к Ливерпулю он был самостоятельным городком, здесь и улицы по-шире, и публика побогаче. Среди этого буржуазного спокойствия вырос Джон Леннон, здесь выучился играть на банджо, купленном в подарок тетей Мими. Здесь, в доме 251 по Менлав-авеню, как говорят, он написал Please Please Me — но что значит одна песня против почти сотни, созданных в доме Маккартни! Из-за столь скромного количества связанного с домом музыкального наследия в National Trust долго не интересовались им — и занялись зданием только после того, как его выкупила и передала организации в дар Йоко Оно.
Здесь тоже скучноватый музей-квартира. Трудно удержаться и не зайти внутрь, чтобы послушать рассказ экскурсовода, — но так же трудно почти сразу не выйти из этих дверей на улицу, вслед за Джоном. С детских лет Леннон ходил от этого крыльца проторенными маршрутами сотни раз, еще ребенком тянул Мими на детский музыкальный праздник в Strawberry Field. Вы когда-нибудь были в Strawberry Field? Да выбросьте из головы эти многоумные рецензии про психоделический поворот в музыке The Beatles и не разгаданные тремя поколениями смыслы! Смотрите, вот этот позеленевший забор, весь исписанный, и густой сад с домом в глубине — это и есть Strawberry Field. Это детский приют Армии спасения: здание, построенное в конце XIX века, обветшало и было заменено новым только к 1970-му; так что проводившие здесь время молодые битлы были свидетелями упадка этого места. Шататься вокруг таких полузаброшенных мест, разговаривая, оттягивая необходимость возвращения домой (ну кто не переживал это чувство, когда был подростком?), — вот для этого Strawberry Field.
Йоко Оно привезла именно сюда сына Леннона еще ребенком — а уж она-то знала, что было важно для самого Джона.
Поймали настроение? Отлично! Если и дальше готовы к серьезным переживаниям, возвращайтесь в конец Менлав-авеню и включайте в плеере Julia с «Белого альбома». Сам Леннон только спустя много лет после того, как здесь в автомобильной аварии погибла его мать, смог выплеснуть горечь в песнях. А до этого он, по собственному признанию, только и мог, что давать выход ярости и делиться чувствами с тем, кто сам пережил нечто подобное. Речь идет о Поле — его мать скончалась от рака, когда он был еще мальчишкой, и эти грустные обстоятельства и стали началом крепкой дружбы.
Джон и Пол познакомились в Вултоне, в церкви Святого Петра — Леннон выступал там с группой Quarrymen, названной в честь его школы. Сент-Питер — типичная английская неоготика. Она способна удивить тех, кто к ней не привык, а будущие The Beatles видели ее каждый день. И конечно, Пол в тот знаменательный день 6 июля 1957 года смотрел не на мощный церковный неф — а на талантливого сверстника с тогда еще не слишком длинными волосами. В Моссли-Хилл стоит похожая церковь Святого Варнавы — там Маккартни пел в хоре.
Чтобы проникнуться духом тех летних дней, настраивайтесь на ля-мажор — какой там церковный хор, какая там Gloria, это была тональность Бадди Холли, завораживающе простого и совершенно безупречного в своей недоступности. Бадди Холли носил очки, и юный Джон так хотел быть на него похожим, что нацепил такие же. Маккартни откровенничает в своих воспоминаниях: «Не секрет, что все мы были без ума от Бадди. Одно время Джон Леннон носил очки в толстой роговой оправе, чтобы походить на него. Ему казалось, что, если надеть очки, все девчонки сразу же начнут обращать на него внимание». О смерти своего кумира в 1959 году парни узнали из газеты, увидев новость на первой полосе «Дейли Миррор», которую прочли на скамейке стадиона колледжа для мальчиков Liverpool Institute. Это не так далеко от церкви Святого Петра — выбирайте маршрут на свой вкус, все равно угадаете: друзья ходили оттуда сюда множество раз и знали множество путей, соединяющих две точки на карте Ливерпуля. Кладбище в приходе Сент-Питера было их излюбленным местом для прогулок. Шатаясь здесь после занятий, они мельком увидели могилу Элинор Ригби. Это имя они тут же забыли — настолько, что, когда Пол Маккартни уже в Лондоне сочинил песню с таким названием, он утверждал, что имя героини придумал сам.
Но со временем справедливость восторжествовала, настоящая Элинор нашлась — а теперь ей даже поставили памятник в центре города. Или, вернее сказать, посадили: Элинор, героиня баллады о смерти и одиночестве, понурившись, сидит на скамейке.
Напротив Святого Варнавы друзья тоже бывали частенько — там были автобусная пересадка и трамвайный круг. Весь этот район назывался Пенни-лейн, а не только сама улица, повседневной жизни которой битлы посвятили вторую до мозга костей ливерпульскую песню. Их выпустили двойным синглом в 1967-м, Penny Lane и Strawberry Fields, — эти ливерпульские гимны увидели свет уже тогда, когда никто из музыкантов не жил в родном городе. На Penny Lane Bus Terminus теперь кафе — конечно, там по всем стенам плакаты и пластинки, никакой возможности сосредоточиться. Автобусная конечная — такое притягательное для юношей место, здесь можно курить, разговаривать, придумывать что-то и в конце концов резюмировать: Jesus was all right. Небо здесь особое — blue suburban sky, небо окраин, небо спальных районов. Оно может быть не голубым, а серым и даже свинцовым — но все равно останется suburban.
★ ★ ★
Каждый, кто пускается в путешествие по следам битлов, поступает с ними несправедливо. Вдоволь нагулявшись по дорогам юности Леннона и Маккартни, вдруг спохватываются: ой, позабыли Старра и Харрисона. Чтобы отдать им должное, стоит отправиться на Арнольд-Гроув и найти дом номер 12. Это нелегко: вся улица состоит из похожих друг на друга домиков из крашенного красным кирпича. Отопление углем, удобства во дворе, рядом с курятником, — но для родителей Джорджа Харрисона и его братьев и сестры даже это в свое время оказалось слишком шикарным. Когда Джорджу было семь, они перебрались в Спек, на улочку Аптон-Грин, на окраину.
Дальше путь лежит на другую окраину, в Дингл. Здесь, на Мэдрин-стрит, родился Ринго — а за то, чтобы его дом дошел до нас в целости и сохранности, местным жителям пришлось сражаться. Район был предназначен муниципальными властями под снос — но в результате в 2012-мудалось отстоять 12 домов, среди которых и жилище Ричарда Старки. Ринго, кстати, очень поддержал движение против сноса — но не ради того, чтобы обогатить поклонников очередным музеем (сам он полагает, что музей в этом месте лишен смысла), а из-за того, из-за чего каждому из нас хочется иметь возможность возвращаться в места собственного детства.
По тем же причинам экс-барабанщик The Beatles в свое время анонимно спон¬сировал восстановление викторианской оранжереи Palm House — сюда он часто ходил в детстве, и что его здесь привлекало, нетрудно понять,увидев однажды, как лучи закатного солнца проходят через стеклянную громаду постройки. Несколько сентиментально, не правда ли? Но разве не сентиментальным был сам Старки, составив первый собственный сольный альбом из любимых песен своих родственников и поместив на его обложку изображение ливерпульского паба Empress? Здесь он пил пиво в компании матери, сюда можно заглянуть и сегодня — стоит только отыскать на карте города Хай-Парк-стрит.
Что до пабов, то любой уважающий себя битломан тут же потащит своих спутников в Cavern — специально восстановленный для туристических целей. Но, хоть на Мэтью-стрит и играют музыканты на одном из самых известных музыкальных фестивалей, The Beatles на его крохотную сцену уже не выйдут. Так что, может быть, лучше пойти в Casbah Coffee Club — здесь они не только играли, но и оставляли надписи на стенах, так их никто и не закрасил. Со временем образцы юношеского вандализма превратились в музейный экспонат.
Конечно, весь Ливерпуль — это музей The Beatles, куда бы вы ни пошли, всюду найдется что-нибудь, связанное с легендарным квартетом, какая-нибудь страничка увлекательной The Beatles Story. Но и от посещения одноименного музея вам не отвертеться — хотя здесь уже устаешь ходить по музеям и приравненным к ним местам. Главный музей битловской истории находится в приспособленном под культурные нужды Альберт-доке, рядом с Ливерпульским филиалом галереи Тейт. Внутри — непредставимое для одного человека количество вещей-свидетельств, вместе с серым рекордером с Эбби-роуд, тем самым банджо тети Мими и еще сотнями других экспонатов. Кажется, никогда не хватит терпения пристально изучить их все и внимательно прочесть сопроводительные подписи. В последнем зале — тот самый белый рояль, на котором Джон Леннон будто бы наиграл весь альбом Imagine. Под сводами зала на бесконечном рипите звучит заглавная композиция пластинки — но не дайте себя обмануть, шикарный рояль здесь ни причем. Помощником Леннона выступил не он, а небольшое ореховое пианино Steinway. Выглядит скромно — но на деле это второй по стоимо¬сти инструмент в мире после одной из скрипок Страдивари. Оно тоже здесь — появившись в экспозиции стараниями британца Джорджа Майкла, потом от-правилось гастролировать по Америке с турне, посвященным миру, — и снова вернулось в Ливерпуль. Ну а как сюда не вернуться?
Ян ЮРЧЕНКО
