Это давным-давно известная история. Двое одаренных ребят, британских почти аристократов и без пяти минут кандидатов наук, Брайан Мэй и Роджер Тэйлор, решили стать рок-музыкантами. Гулянки и развлечения — не для них, зато своим талантом, трудом и везением они сделали группу Queen популярной во всём мире. Или одной из самых популярных — это не так важно. Были успехи, провалы, глупости; музыканты расходились и собирались вновь, и вот, на самом пике стадионного успеха... фронтмен заболевает страшной болезнью и умирает. И тут-то выясняется неожиданная штука. Пускай музыку сочиняли все, и даже вокальные партии часто выпадали нашим героям, группой Queen был именно Фредди.

Именно его любили фэны любого пола и возраста, именно его огненная жизнь и трагическая смерть стали темой для книжек и телепередач, а последний, записанный уже с полным осознанием близкой смерти альбом "Innuendo" превратился в один из символов уходящего XX века. Это был прыжок в вечность — такой отчаянно-красивый со стороны. Как и всё, что делал покойный певец...
Всё мы это знаем. Итак, Меркьюри ушел, а что было делать тем, кто остался? Сначала — оплакивать потерю на мемориальных концертах, когда у покинутото микрофона побывали чуть ли не все поп- и рок-звезды. Затем — собрать по крохам оставшиеся записи и выпустить самый-самый последний прощальный альбом "Made In Heaven". Потом — а куда деваться? — попробовать силы в сольной карьере.
Брайан Мэй (а речь в основном о нём) — музыкант от Бога, и голос его — одна из неотъемлемых красок в "квиновском" музыкальном полотне, поэтому и воссоздать толику звучания, настроения группы ему удалось без труда. Но прекрасный сольный альбом "Back To The Light" почему-то не стал бестселлером, а концерты не пользовались аншлагом — публика упорно ждала Queen. Которых но может быть. Парадокс...
Поостыв к сольному творчеству, Мэй (теперь уже вместе с Тэйлором) быстро нашел себе новое увлечение: мюзикл "We Will Rock You". От изначальной идеи поставить на сцене биографию Фредди Меркыори вскоре отказались, решив создать некий более абстрактный сюжет-антиутопию, в главном герое которого всё же прослеживались фреддиевские черты. В конечном итоге затея просто должна была доставить публике удовольствие услышать хиты Queen в исполнении локальных кавер-артистов, а сами "квиновцы" ограничились общим курированием постановок. В результате во многих странах появились с десяток-другой вполне приличных клонов Меркьюри, а вот коммерческая судьба мюзикла весьма неоднозначна. В Лондоне он идет до сих пор, в Москве же не продержался на сцене и полугода.
Именно финансовую неудачу "We Will Rock You" злые языки называют причиной появления на свет "новой версии" Queen, но этому вряд ли стоит верить. Не было бы мюзикла — были бы гигантские, и по сей день, авторские отчисления, да и вообще Мэй не производит впечатления человека, для которого деньги — главное. Главное — деятельность. Достаточно почитать дневник гитариста на его официальном сайте, чтобы подивиться гигантскому спектру его интересов и увлечений. Защита диких енотов и садовых улиток, рассуждения о политике, спасение рок-радиостанций, стереофотография, наконец, астрофизика, по которой он наконец-то защитил ту самую брошенную в юности кандидатскую... Было бы обидно, если бы талант такого масштаба пропадал для музыки.
К счастью, этого не произошло. Состоялся тот самый судьбоносный (или злополучный, кому как) джем с Полом Род жерсом, и на трон "Королевы" уселся король блюз-рока. Только вот фэны наотрез отказались его признавать. Стоит ли удивляться?
Конечно, в поисках кратковременного успеха Брайан Мэй мог бы взять персонажа, похожего на Фредди сколь угодно и вокально, и визуально. Не зря мюзикл то ставили? Да и среди маститых рок-вокалистов есть те, кто спит и видит себя этом месте: тот же Джефф Скотт Сото или Валенсия. И у них бы получилось по-своему неплохо, только вот в долгосрочной перспективе группа с кавер-певцом у микрофона нежизнеспособна. Всё, чего с ними можно добиться, уже лежит в рамках созданного ранее — а интересно было бы такое "творчество" Маю? Не факт.
Пригласив Роджерса, музыканты заранее исключили любые упреки в подражательстве и, возможно, даже немного перестарались. Да, Роджерс — очень стабильный, опытнейший, профессиональный певец, и есть, кажется, в его голосе крохотная частичка, где тембры его и Фредди звучат похоже... но лишь иногда. Эмоционально же Меркьюри и Роджерс — полные противоположности, как огонь и вода: бьющая через край энергия, горение на сцене — с одной стороны, и спокойная сосредоточенность, погруженность в себя — с другой. В сочетании крайности нейтрализуют друг друга, и старые вещи Queen выглядят какими-то бледными, формальными, потухшими. Это — что касается концерта.
Диск шокирует не меньше. Поначалу кажется, что музыканты внезапно ослепли, лишились чутья и дара, словно какие-то высшие силы покарали их за нарушение некогда данной клятвы. По-том понимаешь, что всё дело в несбывшихся ожиданиях. Вместо рисуемой в воображении "картинки" типичной "квиновской" музыки, только с другим вокалом, Queen + Paul Rodgers представили нам плод равноправного сотрудничества трех музыкантов. В котором, кажется, доминирует Роджерс. Но не пото¬му, что он "тянет одеяло на себя", просто его "краска" более сильная. И поражаешься скромности и такту Мэя и Тэйлора, которые ради творческого эксперимента согласились отступить в тень, уйти на роль фактически инструменталистов в группе Пола Роджерса.
А Пол — он получил, наверное, лучший в своей жизни состав для записи сольника. Только для фэнов Queen это слабое утешение.

Владимир ИМПАЛЕР

QUEEN+PAUL RODGERS: ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ УРАВНЕНИЕ.
С чего началось ваше сотрудничество?
Роджер Тэйлор: Мы не искали Пола специально. Он в каком-то смысле появился сам. Было одно гитарное шоу. (Вечеринка-юбилей фирмы Fender в 2004 году, хотя музыкантам случалось играть вместе и раньше, — примеч. ред.) Сыграли, всё прошло классно, и мы подумали: "А что если попробовать?"
Брайан Мэй: Поначалу я был категорически против поисков нового певца. При этом нас непрерывно и со всех сторон донимали разного рода идеями и кандидатурами. Но никто, ни разу не упомянул Пола Роджерса. И мы никогда не представляли его в этой роли. Я просто однажды сыграл с ним на шоу "Фендер" песню "АН Right Now", и это было так, словно мы всю жизнь выступали вместе. Его жена была рядом и сказала: "Ребята, у вас получилось, согласны? Осталось найти барабанщика!" (Смеется.) Я ответил ей: "Пожалуй, я знаю одного..." — и позвонил Тэйлору. Роджер был изумлен и восхищен идеей. Ведь Пол — наш общий герой. До сих пор мне иногда хочется ущипнуть себя с мыслью: "Неужто и правда с нами играет Пол Роджерс?!" Альбом Free "Fire And Water" был нашей музыкальной библией наряду с записями "Битлз" и Джими Хендрикса. А теперь мы сидим в одной комнате и сочиняем вместе.
Пол Роджерс: Обычно я часто джемую с разными музыкантами, и порой мы говорим друг другу: "Надо бы сыграть как-нибудь. Увидимся..." И на этом всё заканчивается. Но на сей раз мы взялись за дело всерьез. Брайан вскоре позвонил мне и спросил: "Как насчет небольшого европейского турне как Queen + Paul Rodgers?" Секунду я был в шоке. "Это уже совсем другой разговор!" Я-то полагал, что мы просто соберемся втроем, запишем немного новой музыки и сыграем концерт-другой — просто ради собственного удовольствия. Но затея вылилась в нечто неимоверное. Мы сами этого не ожидали.
Встречались ли вы с Queen раньше, в 70-е?
П. Р.: Как ни странно, всего один раз. Они шли мне навстречу по лестнице в офисе лейбла. Мэй, Роджер, Фредди и Джон заходили с переговорами к Питеру Гранту, поскольку искали для группы нового менеджера. Мы сказали друг другу "привет", вот и вся история. Конечно, потом мы с Брайаном работали вместе: играли в Испании в начале 90-х, появлялись на "Top Of The Pops"...
Трудно ли было решиться на такой ответственный шаг?
П. Р.: Для меня это всё равно что пристегнуться к стартующему космическому кораблю... снаружи! Сначала я ответил "да" потому, что все говорили: "Нет, такого не может быть". Но я не зацикливался на том, что заменяю великого артиста, шоумена и любимца публики. Для меня вопрос был прежде всего в том, получится ли всё с музыкой. Пока с творчеством всё в порядке — я буду участвовать. Ведь я — певец и сочинитель.
Я испытываю огромное уважение ко всему, что делал Фредди, — он был ярчайшим шоуме¬ном, великим певцом, он обожал публику и публика любила его, и журналисты тоже его любили, потому что он давал им прекрасные сюжеты. Но я — не он. Для меня единственный способ справиться с этой ролью — просто быть собой. Я человек куда более обычный, приземленный. Извините. Может, даже скучноватый — но это я.
Б. М.: Могу вам сказать, что и Пол любит красиво одеваться. Он тоже шоумен, но по-своему. Он знает, что люди приходят на наш концерт всего на два часа, быть может, единственный раз в жизни, и старается, чтобы они получили максимум возможного. Думаю, если бы здесь, в этой комнате, с нами был Фредди, он бы одобрил то, что делает Пол. Я в этом уверен.
Р.Т.: Мы снова чувствуем себя живыми. В каком-то смысле — возрожденными, Конечно, мы стали старше. Но лучше решиться на возвращение сейчас, чем потом... когда мы достигнем возраста Rolling Stones (смеется).
Было ли название Queen + Paul Rodgers выбрано с самого начала?
П. Р.: Сперва я думал, что мы будем называться May, Taylor & Rodgers — наподобие Emerson, Lake & Palmer и так далее. А в последнее время мы зовем себя просто QPR.
Но почему вы всё-таки решили оставить слово Queen?
Б. М.: Мы могли бы назвать группу хоть "Зеленые Луковицы". Но, выбирая имя, которое не связано с прошлым, мы просто лишаем людей шанса нас отыскать. Прежде чем фэны наконец узнали бы, что мы — те самые ребята из Queen вместе с Полом Роджерсом, мы бы уже состарились и умерли.
Р. Т.: Знаете, играть под другим именем было бы... просто тупо.
Многие подозревают, что такое название было выбрано из чисто коммерческих соображений.
Р. Т.: Мы занимаемся музыкой не ради денег. Хотя зарабатывать своим ремеслом тоже приятно. Думаю, весь смысл в самореализации, радости от любимого дела. А еще музыка — это наша профессия. Каждый занимается тем, чем умеет. Доктор лечит людей, мы — играем. Останавливаться нельзя; работать полезно для здоровья. (Смеется.)
П. Р.: Мы решили быть честными с самого начала. Ведь название гласит, что это не просто Queen — это Queen вместе со мной, так что не стоит ждать чего-то в духе старых работ.
Б. М.: Я чувствую, что это новая группа. Мы принесли в нее всю нашу историю, всё, что есть в наших сердцах, но это всё же новая команда. Для нас это был беспроигрышный вариант: просто попытать счастья, поиграть вместе и посмотреть, что получится.
Был ли приглашен бас-гитарист Джон Дикон?
Б. М.: Мы отправили ему всё, что можно, и пригласили его всюду, куда только можно. Когда ему захочется, он ответит.
А отвечал ли он что-нибудь за последнее время? Например, делился ли он своими впечатлениями об альбоме?
Б. М.: Нет, увы. Но между нами есть негласная договоренность. Если он не отвечает, значит его всё устраивает. Если Джону что-то не нравится, мы услышим от него это мгновенно. Дикон разговаривает с нашим бухгалтером гораздо больше, чем общается с нами. Поверьте мне!
П. Р.: Я до сих пор еще не виделся с Джоном. Но мне бы хотелось это сделать. Впрочем, я понимаю его решение "уйти в тень" и заняться своей личной жизнью. Я почти собирался поступить так же в то время, когда встретился с Queen. Но вот он я, перед вами! Знаете, я периодически спрашиваю: "Когда же он придет, сегодня или завтра?" Это всё равно что "В ожидании Годо".
Зато известно, что Джер Бульсара, мать Фредди, одобрила ваш проект.
Б. М.: Да-да, она всегда нас поддерживает. Она была на концерте в Шеффилде, на севере Англии, в 2005 году, и ей очень понравилось. Джер сказала: "Да-да, ребята, я очень вами горжусь". Это было чудесно...
Р. Т.: Фредди был из нас самым большим фэном Free и Пола Роджерса.
Когда вы на сцене, есть ли чувство, что вам не хватает Фредди?
Р. Т.: Да, мы помним о Фредди всегда — и в турне, и не в турне. Первые несколько лет после его смерти мне было безумно тяжело. Брайану — тоже. Мы до сих пор мысленно советуемся с ним.
Конечно, Меркьюри незаменим, но жизнь продолжается. Мы по-прежнему хотим играть, выступать, записываться...
Пол, легко ли вам петь старые хиты Queen?
П. Р.: Я чувствую себя свободно во всём, что бы ни исполнял. Но я не стал бы петь то, что мне не очень подходит.
Какие из "квиновских" песен были самыми трудными?
П. Р.: Некоторые вещи, такие как "Show Must Go On", конечно, были трудны — долгое время они казались своего рода "запретной территорией". Но пытаться копировать Фредди было бы очень глупо. Я старался привнести в музыку свой опыт пения ритм-н-блюза и соула.
Р. Т.: Пол смог найти свою собственную, совершенно новую трактовку. Он сделал эту песню своей, отталкиваясь от гигантского опыта исполнения блюза.
Б. М.: Пол повидал в жизни всё. Он — один из самых уравновешенных людей, каких я знаю. Это правда... Он всегда спокоен, много занимается медитацией и тому подобными вещами, но не превращается при этом в зануду. Он просто знает жизнь, знает себе цену, знает, на что способен.
Были ли случаи, когда вы спорили из-за выбора песен?
П. Р.: Мы еще не сталкивались с такой проблемой. Обычно я руководствуюсь своей интуицией, которая подсказывает мне, что подходит, а что — нет. Вот, например, есть такая вещь... "Simply Mad"?
Р. Т.: "I'm Going Slightly Mad".
П. Р.: Я обожаю эту песню, но не считаю, что достойно с ней справлюсь. Поэтому не стал за нее браться.
А как шел отбор песен из репертуара Пола?
Б. М.: Предельно просто. Вы не представляете (да и Пол не представлял), как мы с Роджером любим его музыку. И Фредди тоже очень любил Free и Bad Company. И когда зашла речь о выборе песен, мы только повторяли: "Эту, эту, эту и еще вот эту!" Из самых любимых — конечно,, "Wishing Well", "All Right Now"...
P. Т.: Только места для всех, увы, не хватало.
Б. М.: И мы играем их с огромным наслаждением. Мы все примерно одного поколения, но Пол стал известным раньше нас, и его песни — часть нашей юности. Часть самих нас. От соло в "Аll Right Now" у меня мурашки бегут по коже. Мне никогда не наскучит ее играть.
Что побудило вас записать новый студийный альбом?
Б. М.: Нам было так интересно посмотреть, что из этого получится! Появится ли новая магия сможем ли мы записать что-то интересное, каким вообще будет результат... И это был взрыв..., мы сами такого не ожидали!
Р. Т.: Без нового альбома нам не было бы смысла продолжать играть дальше. Иначе мы бы признались в отсутствии творческого потенциала. Занимаясь бесконечной переделкой старых хитов и переизданиями, легко превратиться в rpyппу-трибьют самих себя. Записывать абсолюта новый материал спустя столько лет — это необычайное счастье.
Работа тянулась добрые два года. Вы — перфекционисты?
Р. Т.: Думаю, мы оба с Брайаном — перфекционисты. Но нельзя сказать, что альбом задерживался из-за нашего перфекционизма. Просто диск долго вынашивался. Пол Роджерс живет в Ванкувере, и работать бывает сложновато.
П. Р.: На данный момент я провел в коллективе уже больше времени, чем играл в Free. Хотя при этом нас всё еще считают новым проектом... (Смеется.)
С чего началась работа?
Б. М.: Мы взяли три недели для репетиций в домашней студии Роджера Тэйлора. В первый "заход" мы начали долгую работу над "Time to Shine". А вот "Voodoo" была записана со второго же дубля. Мы были в студии каждый день. Вместо того, чтобы возиться со студийной техникой, мы просто приходили и играли вместе, "срабатывались" друг с другом.
Р. Т.: Первые сессии в студии были эдаким блужданием вслепую. Пол предлагал свои идеи, а мы поначалу работали над своими...
П. Р.: Должен сказать, что у нас до сих пор нет каких-то фиксированных методов работы. Иногда мы сочиняем, когда я беру в руки акустическую гитару, а Роджер садится за ударные. Записываем демо, потом Брайан его украшает, и дальше мы уже работаем вместе. Порой я оказываюсь за фортепиано...
Б. М.: Мы очень много тестировали новые задумки, играя вживую, потом импровизировали, Пол придумывал вокал на ходу. Его голова переполнена идеями! После нескольких "проходов" уже получался жизнеспособный вариант. Сейчас такой метод работы — редкость. Немного альбомов в наши дни записаны музыкантами, которые действительно творят вместе в одной и той же студии и следят за игрой друг друга. Мы гордимся тем, что решили сделать именно так. Самое важное в этом диске — то, что у него есть живая "сердцевина". Он настоящий. Он не построен на сэмплах и не сшит из кусков, как лоскутное одеяло.
П. Р.: Это правда. При этом мы всё же использовали самые современные технологии. Мы взяли лучшее из двух миров.
Р. Т.: Да, было по-разному. Например, я обычно записываю демо и потом приношу его на оценку группе. Но мне нравится и живая работа. Когда все собираются за общим столом...
Б. М.: Мы много едим в процессе.
Р. Т.: Главное — это хорошо питаться.
Б. М.: Немножко еще пьем. Но в основном — едим.
Р. Т.: В основном?
Б. М.: Ну, еще дискутируем. Споры — это тоже хорошо.
Легко ли вы "сработались", не возникало ли непонимания?
П. Р.: Я старался приступать к работе, открывшись для свежих идей. Всегда есть риск ступить на проторенную дорогу, делать всё по привычке. Но сейчас мне предстояло самому многое почерпнуть. Бывало, Брайан предлагает нечто совершенно необычное. И я думаю: "Надо же... так я обычно не делаю... ну что ж, давайте попробуем!" И получается что-то интересное. Так, оригинальные студийные технологии... про которые я вам не расскажу. Это наш секрет.
Б. М.: Расскажи, как ты пел в бутылку! (Смеется.)
Р. Т.: Еще одна вещь, которой мы научились, — суметь сказать друг другу: "Пожалуй, ты здесь прав". Отучиться от "перетягивания каната".
Как родилось название "Тhе Cosmos Rocks"?
Б. М.: Концепция у альбома очень странная. Это, пожалуй, эдакий старомодный космос... Смешной космос в стиле "ретро".
П. Р.: Я обожаю название. Я думаю, что будущее человечества — и духовное, и физическое — заключено в Космосе. Надеюсь, что мы не переборщили с "космичностью", но это так.
Р. Т.: Конечно! У Брайана есть некоторые связи с астрономией, как известно. (Смеется.)
Б. М.: Но мы стараемся не забывать, что прежде всего хотим всех развлечь. Да, мы — исследователи, экспериментаторы, стремимся заставить людей задуматься, но это потом. Главное — чтобы они хорошо провели время, отправились в волшебное путешествие... На этом альбоме — множество улыбок. Он делался с радостью.
Есть ли что-то в астрономии, что вдохновляет вас как музыканта?
Б. М.: Это может показаться странным, но множество музыкантов интересуется астрономией — и наоборот. Иногда мне удается заинтересовать молодых фэнов рок-музыки изучением звезд, а иногда — и в другую сторону (смеется). Ведь астрономы и без того любят рок-музыку. Как известно, большинство астрономов — это разочарованные жизнью рок-звёзды! (Смеется.)
А мой большой друг Гарик Израэлян, видный астрофизик из Армении, — один из самых преданных поклонников старого рока. Любит Queen, Genesis, Pink Floyd и так далее. Может, и правда, есть какая-то "музыка сфер", я не знаю... Ведь обоим мирам — и музыки, и астрономии — присуща какая-то чистота. Можно отрешиться от всего, почувствовать связь с прекрасным. Помню, как в детстве я думал: "Неужели, если весь смысл жизни — остаться в живых? Зачем тогда вообще стараться?" Жизнь не должна превращаться в простое существование. Есть и высшие цели. Для меня это музыка и искусство, красота и мысли о том, как устроен мир. Момент открытия — вот что я больше всего люблю.
В отличие от многих, вы никогда не устаете учиться.
Б. М.: Да. Мне просто это нравится. Однажды я сказал, обращаясь к молодежи: "Надо не просто стараться хорошо учиться, надо получать от этого процесса удовольствие". Ведь в жизни нет привалов, нет передышек, есть одно непрерывное путешествие. Радоваться каждому шагу на своем пути — вот что важно.
Насколько долгосрочные планы у группы?
П. Р.: Пока твердые планы существуют только до окончания этого турне. Продолжим ли мы после этого — там видно будет.
Будут ли еще сольные альбомы?
Р. Т.: Нет. Никаких больше сольных альбомов. Моих, во всяком случае.
Б. М.: У меня тоже нет серьезных сольных планов. То, что происходит сейчас, интересует меня больше всего.
А занимаетесь ли вы сейчас мюзиклом "We Will Rock You"?
Б. M.: Конечно! Более того — у него будет сиквел. Черновой вариант сценария "We Will Rock You 2" уже написан, в его основе — продолжение истории любви Галилео и Скарамуш. Будет очень трудно повторить успех первой части, но тем интереснее наша задача. Мюзиклы, конечно, по сравнению с роком жанр легкомысленный, но в то же время они очень близки людям. Вот что мне в них нравится.
Насколько изменился мир музыки с 70-х?
Б. М.: Сейчас мир стал другим, гораздо сложнее. Появился Интернет, скачивания, множество форм, в которых музыка стала доступной.
Р. Т.: Иногда я задумываюсь, а слышат ли люди в этих своих "айподах" весь спектр звука?.. Стандарты качества вообще упали — скажем, домашняя аппаратура, на которой люди слушают музыку, гораздо хуже, чем была раньше. Это тоже изменение...
П. Р.: Технологии переживают сущий взрыв. То, что в новинку сейчас, устаревает уже завтра. Бизнес меняется с огромной скоростью, Меняется то, в каком виде люди получают музыку. Но вечными останутся чувства, заложенные в ней. Вот что мы хотим сохранить.

КОСМОС ТРЕК ЗА ТРЕКОМ.
"Cosmos Rockin"
Б. М.: Предварительное название этой песни — "Whole House Rocking". Простой, честный и радостный рок-н-ролл. Мы хотим, чтобы вся Вселенная веселилась под нашу музыку.
"Warboys"
П. Р.: Знаете, эта песня была у меня "в копилке" уже довольно долго (вещь исполнялась Полом в его сольном турне 2007 года и выходило на альбоме "Live At Glasgow" (2007), - примеч. ред.), но я никак не мог ее закончить. Тем временем войны шли одна за другой. У лесни есть подзаголовок "A Prayer To Peace", потому что я хотел дать всем ясно понять: ЭТО не прославление войны, а молитва о мире, Во все времена нас кто-то подталкивал к войнам, и я очень надеюсь, что когда-нибудь человечество сможем преодолеть эту свою черту. И будет жить и работать на своей планете как садовник в своем саду. И люди будут разделять радость друг с другом. Было бы чудесно, если бы мы больше задумывались о духовном...
"We Believe"
P. Т.: Типичная песня Брайана. В ней он высказывает свою очень глубоко продуманную точку зрения на всё на свете. "Нет на свете зла, к которому бы мы не прило-жили руку..." Хорошо сказано.
"Call Me"
Р. Т.: По-моему, это был вообще один дубль. Пол сказал: "Посмотрите, что я вам принес". Я тут же сел за барабаны, он взял в руки акустическую гитару, и вещь была готова, Она звучит очень привольно, расслабленно. Такая песня вполне могла бы оказаться на "Sheer Heart Attack". Брайан потом выдал прелестные гитарные партии, и возникла дополнительная, я бы сказал, спонтанность внутри спонтанности.
"Voodoo"
П. Р.: Я принес в студию уже готовую песню. Всё, что оставалось, — вместе поджемовать. Я взял в руки акустическую гитару, Роджер сел за ударные, потом присоединился Брайан, и мы записали вещь со второго или третьего дубля.
"C-lebrity"
Б. М.: Песня рассказывает о том, что в наши дни мир заполонили толпы "звездочек третьего класса", которые раскручиваются на реалити-шоу, но на самом деле ничего из себя не представляют.
Р. Т.: Это наше мнение о современной концепции славы. Достаточно того, чтобы твое лицо показали по телевизору, а талант никакой роли не играет. Слово "знаменитость" сейчас используется слишком активно и практически утратило свое изначальное значение.
П. Р.: Роджер описывает современную тенденцию к "славе ради самой славы". Ирония в том, что пророчество Энди Уорхола сбывается. Только он когда-то говорил, что каждый получит свои 15 минут славы, а в наше время мгновенных коммуникаций это будут скорее 15 секунд.
"Say It's Not True»
Б. Н.: Это песня Роджера, которую он записал некоторое время назад для Нельсона Манделы и его благотворительного проекта "46664™. (Композиция было впервые исполнено в ноябре 2003 года, — примеч. ред.) Речь идет о СПИДе, информированности населения в этом вопросе и в целом о проблемах Южной Африки. Это рассказ о человеке, который обнаруживает, что болен, и его чувствах. Кроме того, в Африке целое поколение детей, которые растут без родителей, без учителей... Мы решили вернуться к этой песне на альбоме, и она всё росла и росла, пока не получилось нечто грандиозное. Пол отлично спел на ней,и мы с Роджером исполнили по куплету. Из баллады вещь превращается в мощный тяжелый трек. Мы выпустили ее первым синглом, чтобы в каком-то смысле показать миру, что такое Queen + Paul Rodgers.
"Runaway"
П. Р.: Однажды мы просто так играли в студии эту старинную песню Дела Шеннона, и нам очень понравилось. Записали с одного же тейка 20-минутный трек, который пришлось урезать до пяти минут. Один большой джем. Но потом мы решили, что на альбоме должны быть только новые вещи, и "Runaway" осталась лишь бонус-треком.

Михаил ВЛАДИМИРСКИЙ перевод, обработка
По материалам интернет-источников.
Благодати EMI/Gala Records за предоставленные фотоматериалы.
Фото: (с) Jill Furmanovsky.