Имя Анатолия Алешина знакомо тем, кто еще помнит «золотое время» ВИА - 70-е годы. Его голос и скрипка звучали в «Веселых ребятах», пожалуй, самом популярном и интересном вокально-инструментальном ансамбле той поры. С участием Алешина был записан знаменитый диск «Любовь огромная страна», ставший «классикой» жанра ВИА, он 18 месяцев работал на сцене в дуэте с молодой Аллой Пугачевой, с которой дружен до сих пор.

Позже, в самом конце 70-х, Алешин стал солистом легендарного «Аракса» - штатной группы «Ленкома», прославившегося своими музыкальными постановками «Автоград XXI», «Тиль», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». А еще великолепные музыканты «Аракса» пользовались особой любовью советских композиторов, которые доверяли им делать аранжировки своих песен. Александр Зацепин записал с «Араксом» музыку к легендарному фильму «31 июля», Юрий Антонов отдал группе свои первые большие хиты. В апреле 1980 года «Аракс» стал коллективом Московской филармонии. Спрос на них был столь велик, что группе приходилось играть по три стадионных концерта в день! В 1982 году «Аракс» стал первым в большом списке «жертв» Министерства культуры СССР, которое планомерно уничтожало группы типа «Воскресение», «Браво», «Круиз»... Приказом Минкульта «Аракс» был распущен, а музыкантам запрещено играть в филармонических коллективах.
В 80-х годах Анатолий Алешин искал успех с группой «Стайер», с которой выступил на памятной многим «Рок-панораме» в 1987 году. В 1990 году он неожиданно уехал в Америку и прожил там 11 долгих лет. С 2002 года Анатолий Алешин снова в России. Попробовав возродить «старый» «Аракс» и разочаровавшись, он запускает свой новый сольный проект - сотрудничает с молодыми музыкантами и надеется осенью выпустить альбом. В перерыве между сессиями записи Анатолий Алешин ответил на вопросы корреспондента «Тихоокеанской звезды».
- Работа в таких легендарных группах, как «Веселые ребята» и «Аракс», что это было для вас: везение или...
- Судьба, наверное (смех).
- Как вы попали в «Веселые ребята»?
- Моя история как музыканта началась в группе «Ветер перемен». Это была такая московская андерграундная группа. Целая область культурной жизни городской. А потом стали появляться ВИА, и основной приток в ВИА шел из подпольных любительских групп. Мы с ребятами и пошли. Буйнов Саша, например, пришел в «Веселые ребята» из «Аракса», который существовал тогда как любительская студенческая группа.
- «Веселые ребята» были по тем временам довольно отвязным ВИА. Как вы уходили тогда из-под сильного идеологического пресса?
- Ну, нам тогда пришлось выдержать мощный натиск Министерства культуры, организаций, которые занимались идеологией, чтобы не петь песни с высокоидейным содержанием.
- Как это удавалось вашему худруку Павлу Слободкину?
- На связях, я думаю, все делалось. У кого были связи в верхних эшелонах власти, тот и...
- Говорят, вы были основным концертным вокалистом в «Веселых ребятах», а на записях пел Александр Лерман...
- Павел Слободкин взял за основу дуэт Джона Леннона и Пола Маккартни, которые на первых пластинках «Битлз» пели в унисон. Соответственно, и мы с Лерманом на пластинке «Любовь огромная страна», наверное, речь идет о ней, вместе пели все песни в унисон.
- По слухам, парни в «Веселых ребятах» были категорически против прихода Аллы Пугачевой, а Буйнов вообще положил заявление на стол!
- Да, да, да... Знаешь, как-то не было перед глазами аналогов западных групп, где пела бы женщина, ну разве что «Shocking Blue», но она нас в то время как-то не вдохновляла.
- Это был настоящий скандал?
- Еще какой! Коллектив практически «слетел» с гастролей, а тогда это было очень опасно - гастроли расписывались вперед на год! И любая отмена концерта была скандалом на уровне Министерства культуры.
- И как вы ее приняли, в конце концов?
- Ну, нет, в жизни мы дружили, прекрасные отношения были. На личных отношениях это никак не сказывалось. Это как «дружба дружбой, а табачок врозь». Ты пой свои песни, а мы будем свои.
- Я знаю, вы неплохо взаимодействовали на концертах с Аллой...
- Потом, когда эта туча прошла мимо и мы вместе выехали на гастроли, она участвовала практически как солистка, и мы пели дуэтом, наверное, полтора года. Я скажу, что для работы она была... Очень талантливый человек. Да что я об этом говорю, об этом знает вся страна (смех).
- Вы пришли в «Аракс» в конце 70-х. Как вы думаете, для вас это был в музыкальном плане шаг вперед или...
- Вперед. Конечно! Я сбежал от унисона. И уже никто мне не говорил, что вот на концертах вы основной вокалист, а на записях - Саша Лерман (смех). В «Араксе» нужно было петь сольно, и для меня это было отдушиной. Кроме того, «Веселые ребята» играли «совок», так мы называли тогда «попсу», а «Аракс» - рок.
- То есть боролись с «совком»?
- Да, доступными средствами: пьянством и всякими антиобщественными выходками. Сейчас некоторые все еще продолжают бороться. Эта традиция возникла еще до появления СССР, но при социализме она прогрессировала.
- Насколько я помню, «Аракс» больше славился своим исполнительским мастерством и шикарными по тем временам аранжировками...
- Да, на тот момент это была одна из немногих групп, у которой имелась хорошая материальная база. Живя при театре им. Ленинского комсомола, можно было иметь крышу над головой, защиту в прямом и переносном смысле слова от всяких нападок со стороны Министерства культуры и прочих. Репетиционная база и аппаратура...
- Одна из лучших в стране...
- Да, да! И плюс ко всему - театр! Это было то место, куда стекались все приезжие режиссеры из областных театров и композиторы с просьбами: сделайте аранжировку. Мы были на очень бойком торговом месте (смех)! Мимо нас не могли пройти ведущие композиторы того времени - Александр Зацепин, Алексей Рыбников, Юрий Антонов. Это одни из самых ярких композиторов наряду с Д. Тухмановым и А. Пахмутовой - самая сильная пятерка последней четверти ХХ века.
- Расскажите о своей работе с Антоновым.
- Его песни были колоссальными! И только с течением времени можно было по-настоящему понять, насколько же он силен как композитор. А для нас это была тогда нормальная рядовая работа.
- Ваши аранжировки сильно «подняли» его песни.
- Не было бы песен, не было бы и аранжировок. Там было равноценное участие и сотрудничество.
- По слухам, вы не давали Антонову вмешиваться в рабочий процесс...
- Нет. Мы бы хотели быть до конца оригинальными, самовыражаясь как аранжировщики, без вмешательства композитора. Но, как показывала практика, совместная работа шла на пользу. И коллективу, и автору. А музыкальный уровень тогда требовался очень высокий - нельзя было, не зная нот, музыкальной грамоты, гармонии, сделать аранжировку хорошего уровня. Это сейчас ты можешь зайти в компьютерную программу, где есть примеры работ лучших аранжировщиков мира, подставить свою строчку мелодическую и нажать кнопку. А в то время технологии не существовало, и музыканты, которые делали аранжировки, были очень сильны, хорошо знали музыку и умели ее играть. Для того времени это была очень серьезная работа. Только после сотрудничества с «Араксом» Антонов собрал свою группу «Аэробус», куда вошло, кстати, несколько людей из «Аракса».
- Считается, что Антонов невольно поспособствовал «кончине» «Аракса»...
- ?
- Потому что худсовет «завернул» ваш альбом «Колокол тревоги», где были в основном его песни. «Слишком много Антонова»...
- А-а... Нет, я думаю, что просто так совпало. Не надо забывать, что «Аракс» и «Машина времени» - это первые две рок-группы, по статусу, не ВИА, которым удалось выехать на гастроли в 1980 году. А 1980 год - год Олимпиады. А перед Олимпиадой были сильные демократические веяния в Москве. Допуск на широкую сцену таких андерграундных коллективов, как «Аракс» и «Машина», случился именно во время той «оттепели». А как только Олимпиада прошла, стали снова закручивать гайки. Опять пошла реакция, и стали подчищать все, что могли подчистить, все коллективы. «Машине» повезло больше, чем «Араксу».
- А правда, что на «Аракс» шла настоящая охота, и кто ее начал?
- Да, да, да... Тогда на всех охотились. Эта «послеолимпийская» реакция привела к тому, что били всех, кто чуть-чуть голову поднимал. А «Аракс» был достаточно независимым, не было никаких связей наверху, некому было поддержать в трудный момент.
- А почему были такие строгости по отношению к музыкантам - приказ Минкульта, вплоть до запрета выступать в филармонических коллективах?
- В то время это были еще «цветочки». Могло быть хуже - могли посадить в тюрьму. Леша Романов попал в тюрьму. А у нас... Финансовые нарушения инкриминировали администратору Валере Гольденбергу.
- Восьмидесятые годы были не лучшим временем для вас, но вы только в 1990 году уехали в Штаты. Творческие трудности заставили вас уехать?
- В конце 80-х появился новый «формат» танцевальной музыки - «Ласковый май», который закрыл все остальные форматы. В том числе и рок. Началась тяжелая полоса не только для меня, как для исполнителя, а для всех профессиональных рок-коллективов. Публика хотела только «Modern Talking». Вы помните это время? Я существовать в этом формате не мог!
- Что вам как музыканту дала Америка?
- Судьба предоставила случай пожить в другом месте, в другом полушарии, в другой социальной системе. Просто позвонили и предложили работу. А я к этому времени уже бывал за границей. Интересно. Другая жизнь, все другое. И я поехал. Наверное, на такой момент пришлось в жизни, когда хотелось перемен. Это знакомство с новой цивилизацией. Там уже шел ХХI век. В музыкальной культуре в частности. Там очень высокая вокальная культура. Включаешь радио - и никакого «Ласкового мая»! Совершенно новые ощущения. Музыкант - ведь он человек, если есть новые ощущения, то они дают и толчок в творчестве.
Я не поехал учиться в музыкальный колледж в Беркли, я поехал жить и работать в другой системе. Получил новый жизненный опыт, в том числе и как музыкант. Работал в ночных клубах, на студиях много работал аранжировщиком.
- Не пытались создать свой проект в Штатах?
- Нет. В Америке шоу-бизнес сильно разделен этнически, по национальному признаку. Если есть социальная среда, где можно продать пару миллионов пластинок, то можно стать звездой. Сейчас для русского артиста это невозможно.
- Поэтому те из наших, кто пытался в Америке...
- Не смешите меня. Там нет этнической среды, где можно культивировать русских звезд, там наших не более полутора миллионов человек.
- Вы вернулись спустя 11 лет, в 2002 году. Каковы были ощущения от новой музыкальной России?
- Я сразу отметил, что технологически уровень очень вырос, и аранжировочно. Из-за того, что компьютерные технологии стали доступны очень многим. К тому же, согласись, хороших музыкантов в России полно. Отсюда и звучание коллективов стало современным. Только вот «живьем» играть для них проблема до сих пор. В наше время было принято играть «вживую», а не под фонограмму... У них нет практики «живой» работы. Они в этой плоскости не востребованы. В этом смысле в Америке лучше.
- Не планы ли возрождения «Аракса» привели вас в Россию?
- Нет. Планы возродить «прежний» «Аракс» («Аракс» до сих пор работает при «Ленкоме» с прежним худруком Сергеем Рудницким. - Прим. А.Ф.) существовали параллельно, и у них не было фронтмена, солиста. Все совпало. Прежде всего, мы возродили старую концертную программу, потом попытались записать свой новый материал, но он получился по звуку точно таким, какой мы записывали 20 лет назад. Мне лично эта ситуация не нравится, и, боюсь, что эти песни не выйдут. Тема «Аракса» для меня закончилась. Меня не устраивает приставка ретро. Она существует внутри слушателя, а слово «Аракс» связано у публики с той жизнью, которая была в начале 80-х годов.
- И вы работаете над сольным альбомом.
- Да. Я сотрудничаю с молодой московской группой. Присутствие молодых музыкантов сразу делает звук таким, какой бы мне хотелось. Некоторые говорят, что похоже на «Linking Park», «Limp Bizkit». Чтобы получался новый звук, нужно играть на новых инструментах новыми приемами новым людям. Но мне нравится, что с моим проектом сейчас происходит, очень нравится.
- Когда выйдет ваш новый альбом, и на какую публику он ориентирован?
- Ну что значит ориентирован?! Трудно сказать, это ниша от 15 лет до 40. Я считаю, что многое зависит от текстов... Откроет альбом римейк, а в остальном - это новый материал. 29 июля пройдет его закрытая презентация для СМИ.
- Ваш коллега и друг Александр Маршал запел шансон. И мне уже стало казаться, что скольжение в шансон стало нынешним уделом матерых вокалистов-мужчин.
- Все-таки мы все существуем в русле русской песни, верно? И если долго держать себя в нише, выбранной искусственно, допустим, в металле или хард-роке, то обязательно из какого-то другого места что-то начнет выпирать. Что? Сущность твоя русская. Потому что для нас это чужеродная среда музыкальная, правильно? Кроме того, шансон - шанс для музыканта на расширение аудитории, потому что шансон слушают многие.
- Скажите пару слов вашим поклонникам - фэнам «Аракса» и «Веселых ребят».
- Я бы попросил их не сильно огорчаться, когда они услышат новый альбом, потому что он не похож на «Аракс» и, тем более, на «Веселых ребят». И пусть они воспринимают меня таким, какой я есть сегодня, и не говорят: ну вот, раньше Алешин был, а сейчас... Вот такое у меня пожелание.
- И последний вопрос: насколько интересно и благодарно заниматься музыкой сейчас в России?
- Хороший вопрос! Если ты холостой, молодой и тебя кормят родители, то это очень благодарное дело (смех).

Вопросы задавал Александр ФИЛИМОНЕНКО