Я давно хотел встретиться с этим легендарным музыкантом. Но бывший лидер выдающихся отечественных рок-групп «ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО» и АВТОГРАФ Александр СИТКОВЕЦКИЙ очень редко последнее время бывает в России, да и то по делам компании A&T TRADE, вице-президентом которой он является. Но мне повезло, Александр появился на выставке «Музыка Москва», где мне удалось договориться с ним о встрече. Тем более и повод пообщаться был более чем серьёзный – группа АВТОГРАФ после пятнадцатилетнего перерыва собирается в своём классическом составе и готовит концертную программу. О настоящем, прошлом и возможном будущем возрождённого коллектива и вещах, в разной степени относящихся к его творчеству, мы и решили поговорить.

ТЕРРИТОРИЯ КУЛЬТУРЫ: Итак, первый вопрос. Каким образом появилась возможность создания в конце 70-х начале 80-х годов такого проекта, как рок-группа АВТОГРАФ?
АЛЕКСАНДР СИТКОВЕЦКИЙ: Как всегда бывает в таких случаях, это сочетание нескольких факторов. Первое и главное – это то, что страна и её музыкальный рынок в те годы были готовы к переменам. С одной стороны, царили вокально-инструментальные ансамбли, а с другой – появились рок-группы, которые привлекали огромное внимание и, естественно, были предметом повышенного интереса со стороны таких концертных организаций, как Москонцерт и Росконцерт. Всё это кипело на грани серьёзных перемен, и было очевидно, что они необходимы. Что произошло конкретно с АВТОГРАФОМ?.. Это, как всегда, дело случая. В мае 1979-го года распалась группа «ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО», в последнем составе которой были Кельми, Ситковецкий, Кутиков и Ефремов. Кутиков и Ефремов ушли в МАШИНУ ВРЕМЕНИ; Крис Кельми уехал на юг; а Ситковецкий, ни на секунду не переставая думать о продолжении музыкальной работы, начал набирать новую группу. Мой принцип был таков – я не хотел брать людей из каких-то известных групп, не хотел приглашать музыкантов, уже зарекомендовавших себя. Я хотел видеть в группе новых людей, из которых можно было что-то лепить. Я чувствовал свои силы, осознавал свой опыт, ведь за 10 лет работы в «ВИСОКОСНОМ ЛЕТЕ» мы с Крисом прошли через большое количество блестящих музыкантов. Ко мне пришли ребята из консерватории, из училища при консерватории. Так в составе оказались Лёня Гуткин, Лёня Макаревич, наш первый барабанщик Андрей Моргунов, потом появился Володя Якушенко... Мы начали репетировать. Осенью к нам присоединился Крис – мы договорились, что он будет в группе вторым клавишником. Дальше опять вступило в силу сочетание определённых случайных факторов. Артём Троицкий (очень любивший «ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО» и потом невзлюбивший АВТОГРАФ – по другим причинам), услышав, что мы с Крисом опять вместе, предложил нам поехать на фестиваль «Тбилиси-80». С этого, собственно, всё и началось. Мы приехали абсолютно желторотые, то есть мы-то с Крисом имели огромный опыт, но все остальные участники группы впервые в жизни оказались на сцене такого серьёзного мероприятия. И как я теперь понимаю, мы взяли жюри не своим мастерством, мы покорили его свежестью, непохожестью ни на кого, оригинальностью. Мы понравились не только жюри и Юрию Саульскому, председателю этого жюри, но и публике. О нас заговорили. Наша новорожденная популярность совпала с тем, что рок-группы начали приглашать на профессиональную работу. МАШИНА ВРЕМЕНИ уже работала при Театре Комедии, «АРАКС» был приглашен в Областную филармонию, в общем – процесс пошёл. И как следствие, к нам появился интерес со стороны Москонцерта. Мы с ними договорились и перешли на профессиональную работу. Это, правда, повлекло за собой небольшую смену состава. Володя Якушенко на тот момент был ещё студентом и не хотел заниматься этим профессионально. Его заменил Витя Михалин. Таким образом, АВТОГРАФ оформился как полноценный коллектив. Я позволю себе повториться: то, что происходило в начале 80-х годов, это сочетание ситуации на музыкальном рынке страны, с одной стороны; и с другой стороны – распад группы «ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО», после работы в которой я был совершенно уверен в том, что смогу сделать новый состав абсолютно с нуля. Думаю, что эта уверенность нам и помогла в дальнейшем.
ТК: Если можно, поговорим о Вашей гитарной работе. Вдруг откуда ни возьмись, на советской музыкальной сцене появился интересный гитарист. Но он же появился не из пустоты. Каким образом происходило становление Александра Ситковецкого как гитариста?
АС: Спасибо за вопрос. Всё очень просто – мой путь к гитаре похож на путь сотен и тысяч таких же мальчишек, которые в 15-16 лет в те времена впервые услышали BEATLES и почувствовали необходимость взять в руки гитару, чтобы попробовать сыграть эту музыку. Моё отличие от тех мальчишек было только в том, что я происхожу из музыкальной семьи. Ситковецкие – это династия классических музыкантов, поэтому было совершенно закономерным, что с пяти лет меня «поставили под ружьё»: я взял в руки скрипку и честно до тринадцати лет занимался, доучился до восьмого класса музыкальной школы, дошёл до первых концертов. Но дальше у нас со скрипкой не сложилось. Мой двоюродный брат Дмитрий (почти моего возраста) впоследствии стал знаменитым музыкантом на Западе; мой отец до сих пор играет и руководит оркестром; моя жена – классическая пианистка; сын – скрипач, артист EMI – в общем, вся семья там. А я выбрал другую дорогу, взяв в руки гитару. Играть я совершенно не умел (как все мальчишки в те годы), но тем не менее я поставил на старую акустическую гитару звукосниматель, включил в «Ригонду» и стал подбирать какие-то соло из BEATLES. Тогда около метро «Аэропорт» формировалась группа. Игорь Окуджава (сын Булата от первого брака) набирал состав, и им был нужен соло-гитарист. С Игорем уже тогда был Крис Кельми, который и сказал, что на «Беговой» есть парень, играющий соло из «Let It Be». Они приехали ко мне домой, я сыграл им соло – корявенько, но они сказали: всё, зачислен. Так это началось. Потом группа сыграла один раз – в 152-ой школе, где учился Крис, и Игоря Окуджаву вскоре забрали в армию. Мы с Крисом уже подружились и вместе «пошли по рукам» – сначала мы играли в ансамбле САДКО в Курчатовском институте, потом прошли ещё ряд коллективов, а в 1972-ом году образовалась группа «ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО» с барабанщиком Юрой Титовым. И пошло-поехало... Давайте вернёмся к гитаристам. На тот момент, гитарист я был никакой. Абсолютно. Пальцы что-то делали, долгое общение со скрипкой, безусловно, сказалось. Но скрипка и гитара – абсолютно разные инструменты. Именно то время, когда мы репетировали, снимали, пытались понять, как играют «западники», и было моим становлением. Естественно, как и все команды того времени, мы играли западную музыку и пели на английском языке. После прихода в группу в 1974 году Александра Кутикова мы начали играть свою музыку, а после знакомства в 1976 году с Ритой Пушкиной мы запели на русском языке и полностью перешли на свой репертуар. К репетициям и снятию партий «западников» добавилось сочинительство, что, безусловно, помогало мне развиваться и как музыканту, и как инструменталисту.
ТК: Расскажите о Ваших сольных инструментальных работах, ведь многие о них ничего не знают...
АС: Да, я записал два диска, где сыграл на гитаре. Эти диски очень разные, между ними девять лет. «Zello» был записан сразу после распада АВТОГРАФА. Я сел к Игорю Замараеву в студию на два месяца. Мне надо было вылить из себя то, что накопилось в АВТОГРАФЕ, но не нашло там применения (по тем или иным причинам). Этот альбом записал я сам и принёс на «Мелодию», и они его взяли в дистрибуцию. Я сам его оплатил, сам собрал музыкантов (специально никого из АВТОГРАФА). Сейчас эта пластинка стала коллекционной редкостью. А «Empty Arena», второй мой сольный альбом, записан уже в Америке. Это совсем другой, очень, на мой взгляд, зрелый диск, записанный в сотрудничестве с великолепными музыкантами (в том числе с Ником Де Вирджилио из SPOCK’S BEARD на барабанах, – Ред.). Я горжусь этой пластинкой, особенно некоторыми вещами, такими, как «Tribe Bolero», где виртуозно сыграл на скрипке мой двоюродный брат Дмитрий. И в основном там всё живое. Это как бы итог – итог прожитой жизни, итог музыкальной карьеры.
ТК: Продолжим разговор о пластинках. Насколько сложно было записать пластинку на фирме «Мелодия» во времена расцвета АВТОГРАФА?
АС: Невозможно.
ТК: Но тем не менее вам это удалось...
АС: Начиная с 82-го года, мы пытались это сделать четыре года подряд. У нас вышел миньон, с тремя песнями с фестиваля «Тбилиси – 80», и в следующие четыре года «Мелодия» только их и переиздавала (в разных вариантах). Первую большую сольную пластинку, которую мы пробивали четыре года, укоротили в два раза, там осталось всего лишь пять или шесть песен – тридцать две минуты звучания. Более того, в двух песнях нас заставили перепеть слова, потому что там нашли какой-то криминал... Но пластинка всё-таки вышла. Был совершенно жуткий худсовет. И это несмотря на то, что нам многие симпатизировали, и очень помогал ныне покойный Юрий Сергеевич Саульский. Никогда не устану говорить о нём самые добрые слова. Ему было трудно, но он здорово помогал нам, «машинистам», помог Саше Градскому попасть в Союз композиторов. Сашка потянул туда и меня, я стал членом Союза в 89-м году. Это было неслыханно – длинноволосый рокер в Союзе композиторов! И даже Саульский, да и другие очень прогрессивные люди (такие как Тухманов), ничего не могли для нас сделать. Потому что при выпуске пластинок главным мерилом была идеология. А мы в рамки этой идеологии как-то не вписывались.
ТК: А какими были тиражи пластинок в то время?
АС: Цифры никто нам так и не дал. Когда вышел миньон с фестиваля «Тбилиси-80», была озвучена цифра в 6 миллионов копий. Я в это не верю. (А я верю! – Авт.) Я думаю, что, дай Бог, мы продали миллиона полтора. Но это тоже не мало.
ТК: Безусловно...
АС: А что касается «чёрной пластинки» – не знаю. Я думаю, что на «Мелодии» где-то должна быть статистика, но у меня её нет.
ТК: Но были ведь в то время контракты, выплата музыкантам роялти?
АС: Я могу сказать, сколько мы получили. За запись большой пластинки нам было заплачено по 80 рублей каждому. Да, мы получали роялтиз в ВААПе, то есть авторские гонорары за концертные исполнения. Они были несравнимы с тем, что получал, скажем, Юра Антонов как композитор, который писал не только для себя, и песни которого исполняло огромное количество коллективов. Мы же писали только для себя.
ТК: То есть была некая ставка?
АС: Да, верно. Была определённая ставка. Скажем, исполнение песни во Дворце спорта стоило что-то около двух рублей. А так как наших песен никто кроме нас не играл, никакими миллионерами мы не являлись.
ТК: Следующий вопрос вытекает из предыдущих – сложно или легко было музыкантам в то время?
АС: До 85-го года было очень тяжело. На музыканта давили всевозможные запреты, было засилье идеологии, и происходили разные ужасные вещи, о которых даже не хочется вспоминать. С уходом Черненко и, слава Богу, с приходом Горбачёва началась оттепель. Мы были счастливы. Нас официально признали музыкантами, и это было очень важно. Мы профессионально работали, мы продавали полные Дворцы спорта, битковые. О нас стали писать, пусть пока не много, но в центральной прессе (в «Московском Комсомольце», в различных журналах). Но как раз в этот момент мы потихонечку начали уезжать из страны, стали уделять всё больше и больше внимания работе на Западе. А те, кто остался работать здесь, получили полное признание. Стала появляться новая рок-культура (ленинградский рок, свердловский рок), и всё это стало смещаться в другую сторону. Так что с приходом Горбачева с каждым годом жить музыканту становилось всё легче и легче.
ТК: Но, несмотря на «потепление климата» в стране, до распада группы оставалось всего несколько лет. Почему это произошло?
АС: В 1986-ом году вышел «чёрный альбом», но здесь мы были уже на излёте. Я к тому моменту понял, что мы будем в сто раз интереснее там, на Западе (я не знаю почему, до сих пор не знаю...). И ещё я понял тогда, что сделаю всё, чтобы попытаться продать АВТОГРАФ на Запад и сделать карьеру там. И мы многого добились. Меньшего, чем GORKY PARK и Боря Гребенщиков, но тоже, я считаю, достигли достаточно приличных результатов. Наше знакомство с Америкой состоялось в феврале 88-го года, это был наш первый тур, и я тогда заболел – по-хорошему... И уже тогда решил остаться в Штатах и открыть свой бизнес. Всё получилось достаточно бескровно, достаточно просто и без каких-то эксцессов. Когда мы вернулись из второго тура по Америке, Витя Михалин с Сергеем Мазаевым ушли, и АВТОГРАФ распался. Тихо и красиво. У нас были гастроли где-то (по-моему, в Ульяновске), я всех собрал и объявил об этом. Осталась фирма «Автограф», осталось художественное объединение, осталась аппаратура, но группа прекратила своё существование. А мы до сих пор очень хорошие друзья.
ТК: Давайте вернёмся в настоящее. Кому пришла в голову идея возрождения группы АВТОГРАФ?
АС: Идея витала в воздухе много лет. Периодически с середины 90-х годов на меня выходили промоутеры, журналисты, друзья с какими-то предложениями, с вопросами, типа «почему все собираются, а у вас ничего не происходит?» Этого не получалось по очень многим причинам. Не складывалось. Во-первых, не складывалось ментально. Я жил в совершенно другой стране, на другом конце планеты. Был чрезвычайно занят своей новой жизнью, и она мне очень нравилась. У всех остальных были свои судьбы, свои карьеры – и музыкальные, и нет. Поэтому для себя я в те годы решил, что АВТОГРАФ и вся моя музыкальная, концертная и записывающая деятельность были прекрасным, любимым и важным отрезком моей жизни, но он закончен. Теперь у меня другая жизнь в другой стране, другая профессия – фактически, всё другое. Хотя музыку я до конца никогда не оставлял (у нас с Лёней Гуткиным в Лос-Анджелесе была собственная студия), это уже не более чем хобби, приятное прикосновение к прошлому. И выпуском пластинки «Empty Arena», которая получила хорошие рецензии, я занимался всё-таки в «свободное от работы время». А что касается возрождения группы АВТОГРАФ, так это случайное совпадение нескольких обстоятельств (хотя довольно закономерная, я бы сказал, случайность). В сентябре 2004-го года на одной из встреч в Москве Юрий Агапов, президент промоутерской фирмы ICA, встретив Лёню Гуткина на одной из тусовок, невзначай поинтересовался: «А что там с АВТОГРАФОМ?» На что ему был дан ответ: всё то же самое, всё замечательно, все себя прекрасно чувствуют в разных концах света. Он напомнил, что у группы скоро юбилей. Я задумался: а ведь в самом деле прошло уже двадцать пять лет с момента нашего рождения. Потом я встретил Артёма Троицкого на выставке «Музыка Москва». Артём напомнил мне, что скоро ещё одна дата – двадцатипятилетие Тбилисского фестиваля, на котором мы дебютировали и получили путёвку в жизнь. Это следующее событие в цепочке, тоже заставившее меня вспомнить о тех днях. Потом произошло вот что. Я был в Москве, и мне пришлось по делам задержаться дольше, чем обычно, – почти на три недели. Это было в конце ноября. Агапов мне говорит: «А почему бы вам немножко не поиграть вместе, просто так». Мы собрались, увидели друг друга: кто погрузнел, кто поседел, кто полысел – в общем, все изменились. Прошло ведь пятнадцать лет. Не мне Вам рассказывать, что такое пятнадцать лет в жизни человека в наше время, когда год идёт за пять. За столиком в кафе, где мы собрались, начали как-то друг к другу «принюхиваться». Совсем уж разными мы стали. Кроме меня и Лёни Гуткина, практически никто друг с другом постоянного контакта не поддерживал. Поговорили и разошлись, правда, ощутили некий настороженный интерес. Никто сразу в объятия не стал кидаться (взрослые мужики всё-таки, не забывайте), но тем не менее решили попробовать. В конечном итоге мы сели на небольшую репетиционную базу в «Рассвете», и скажу Вам честно, я к этому отнёсся очень иронично и спокойно.
ТК: И как происходили эти самые «пробы»?
АС: Я привёз из Америки пару своих гитар. Мы собрались. Избегая даже смотреть друг на друга, втыкали какие-то провода, слушали записи... Зазвучал «Ливень». И мы потихонечку вместе с записью начали музицировать. И… Я не буду говорить расхожих слов, никаких «мурашей» не было, искр не проскочило, но что-то кликнуло. Я вдруг понял – ТО, что сейчас происходит, меня действительно влечёт. Я начинаю опять потихонечку возвращаться обратно. Вы не должны забывать, что в любом действующем рабочем коллективе, который десять лет ни на день не переставал функционировать (а ведь это не только концерты – это записи, интервью, гостиницы, самолёты и прочее), неизбежно между людьми, как в семье, нарабатывается некая энергетика, силовое поле. Поле настолько сильное, что стоило нам поиграть вместе 15-20 минут, и я почувствовал, что энергетика возвращается. И остальные это почувствовали. Смотрю – все улыбаются... Мы прорепетировали, прошли всю программу. Автоматически, чисто профессионально отметили: вот это было бы неплохо сыграть снова, а это точно не будем играть – неинтересно, совсем дремуче. И в результате мы пришли к выводу, что наша музыка и сейчас осталась актуальной и вполне приличной. Другое дело, что она была записана давно, звучит несовременно. Но музыкальные и аранжировочные идеи, равно как и мелодика, вполне созвучны современности. Значит, остаётся что? Всё распрямить, осовременить по звуку, но не принципиально, никаких ремиксов и ди-джейских штучек. И на этом мы спокойно разошлись.
ТК: Я так понимаю, на этом закончился предварительный, «пристрелочный» этап возрождения команды...
АС: Верно. Я уехал в Америку, как раз был Новый год. В середине января у меня раздался звонок. Звонил мне из Нью-Йорка вице-президент фирмы Capitol Records Брюс Ландвелл (он же и босс моего сына – глава звукозаписывающей компании Angel Records). В разговоре прозвучал вопрос о положении дел в АВТОГРАФЕ. А спросил он меня, потому что вспомнил – мы принимали участие в глобальной акции LIVE AID, и это было 20 лет назад. И дальше поинтересовался: если сейчас что-то будет происходить опять, не хотели бы мы принять в этом участие? Я ответил, что, как ни странно, но полтора месяца назад мы решили немножко порепетировать, и нам это понравилось. Правда, ничем не кончилось – просто разошлись, улыбаясь. На том наш разговор и закончился. После этого я позвонил Гуткину, и он сказал: «Слушай, я тут в Египте, лежу на пляже и читаю журнал “Q”. Написано, что Боно и Гелдоф ведут активные переговоры о двадцатилетии LIVE AID, и о том, что возможно фестиваль будет проведён». А я сказал, что мне только что позвонил Брюс. И вот так, слово за слово, цепочка случайностей выстроилась в некую определённость. Лёня возвратился в Москву, переговорил с Агаповым, и тот сказал: «Давайте попробуем что-нибудь сделать. Проведём концерт АВТОГРАФА в Москве, приурочив его к LIVE AID, а также заодно отметим юбилей группы». Это был первый случай, когда я сказал «да». И это «да» не было результатом бессонных ночей, нет. То, что сейчас происходит, не вызывает никаких творческих мук, нервных срывов – идёт так, как идёт. Всё логично, и мы все чувствуем себя комфортно.
ТК: А что сейчас происходит с группой?
АС: Я периодически приезжаю, и мы репетируем программу. Думаю, что концерт будет – сроки движутся, и мы ждём информацию оттуда, из LIVE AID. Прошла уже акция в Канаде, прошла акция в Восточной Азии, шевеление есть, правда, конкретики пока ещё нет. Но мы решили в любом случае что-то сделать. Даже если там ничего не будет, мы всё равно отыграем этот концерт. Люди видят, что АВТОГРАФ собирается не для того, чтобы, как сейчас принято говорить, «сорвать бабок» и разбежаться. Абсолютно нет! Не нужны нам эти деньги! У нас у каждого карьера, в этом плане мы все чувствуем себя нормально – дело здесь совершенно в другом. Мы вдруг позволили себе вернуться (с испугом, с осторожностью) на 15–20 лет назад, и поняли, что это было замечательно. Нам опять хорошо вместе. Почему бы не доставить себе удовольствие?! А заодно и людям, которые, оказывается, нас не забыли, и этих людей много. Я лично, скажу Вам честно, был в чём-то шокирован реакцией своих ребят (Лёни, Вити, Макаревича, Артура), желанием вернуться в это и сделать проект. Я только СЕЙЧАС, по прошествии долгого времени, вдруг понял, насколько для них это было важно. Я всегда считал, что для меня это важнее, чем для всех, что я всё это тянул (в плуг впрягался и пахал, а все остальные участвовали как музыканты, и всё). На самом деле, на эмоциональном уровне они были очень в это дело вплетены и переживали, а сейчас всё возвращается обратно. Я этим безмерно счастлив. Это самое большое человеческое открытие, которое я для себя сделал. Забудьте про музыку, про всё остальное, ведь главное то, что коллектив из пяти мужиков оказался сейчас настолько един и что этим мужикам друг от друга нужно того же самого, что и когда-то – счастья и удовольствия от общения друг с другом на уровне творческом и на уровне человеческом. Вот это, я считаю, стоило всего. Что будет с концертом, будет ли он коммерческим – важно, конечно, но НЕ ТАК.
ТК: Как идёт подготовка к предстоящему концерту?
АС: То, что происходит сейчас, это движение по мере возможности. Мы дали свои гарантии и обещания Агапову, мы с ним работаем, готовим концерт, сцену, свет, звук. Программа практически отрепетирована, она будет покрывать весь репертуар АВТОГРАФА – от Тбилисского фестиваля до самых последних записей из альбома «Каменный Край». Ничего нового не будет, хотя все песни омоложены, осовременены, но не принципиально. Всё узнаваемо, и будет звучать 2005-м годом, а не 80-м. Концерт пройдёт в surround 5.1. Приглашён ведущий в мире специалист в этой области. Всё действо будет писаться и на DVD, и на CD, и мы надеемся хорошо отработать. Но скажу честно, если сравнивать с АВТОГРАФОМ 80-х, это не будет настолько же тщательно и до конца проработано, как было. В те времена мы всегда пытались до самого последнего момента проконтролировать всё возможное – до последней железяки Фишкина, стоявшей в углу сцены. Мы всё обо всём знали, были в курсе дела. Сейчас доверились профессионалам. Они, бесспорно, сделают всё как положено, но тем не менее доверяя кому-то часть работы, какие-то вещи упускаешь из своего поля зрения. И что-то может произойти не совсем так, как хотелось бы. Мы не очень по этому поводу переживаем, считаем, что главное – донести то, что мы сами почувствовали. Единственно, чего хотелось бы избежать наверняка – попсы. Убрать мелькание, убрать стандарты, которые в России, к сожалению, широко представлены.
Мы сейчас пишем «Корабль», так как хотим показать хотя бы одну студийную песню в современном исполнении. Писали мы её в студии (кстати, очень хорошей) Игоря Сандлера на стареньком NEVO – то, что мы любим. По-моему, получается очень неплохо. Всё живое, никаких компьютеров, секвенсоров, практически без цифровой правки. А сводить песню будем в Швеции. Будем делать в том числе и surround-версию. Скорее всего, она пойдёт бонус-треком на концертный альбом.
ТК: Можно ли говорить в свете предстоящих событий о начале нового этапа в истории группы АВТОГРАФ?
АС: Нет. Нам нравится, что мы в настоящее время делаем, но мы трезво смотрим на создавшуюся ситуацию и отдаём себе отчёт в том, что всё это – разовая акция. Никаких далеко идущих планов. И это ещё раз подчёркивает серьёзность наших намерений. Нам не нужно строить PR-имидж, чтобы ездить по стране и зарабатывать деньги. Мы не будем этого делать. Если возникнут какие-то предложения, то, как говориться, «никогда не говори никогда». Но никакого коммерческого коллектива АВТОГРАФ не будет. Будет московский концерт, до него будет серия выступлений на Урале, в Уфе, в Волгограде и в Питере. В Москве мы отыграем 22-го или 23-го июня. Соответственно, после этого на данном этапе истории группы будет поставлена жирная, надеюсь, красивая, качественная точка. Что дальше, загадывать не надо. Будем ли мы играть музыку, трудно сказать. Оставим это занятие молодым.
ТК: И что бы Вы пожелали этим молодым?
АС: Ох, какой каверзный вопрос! Отвечать стандартно – мол, нужно верить в себя – я не хочу. Но на самом деле, ничего важнее, чем вера в себя, нет. И ещё нужно верить в то, что у тебя всё получится, что бы тебе ни говорили родители, друзья, знакомые девушки. Если есть настоящая вера (и это касается не только музыкантов – кого угодно), тогда, по идее, всё решаемо. Ещё нужна и очень важна удача. То, что в 72-м году Игорь Окуджава и Крис Кельми услышали про мальчишку с «Беговой», полностью поменяло мою жизнь. А могли и не услышать, или услышали бы про другого мальчишку, например с «Фрунзенской». Я Вам по поводу веры скажу такую вещь. Когда распалась группа «ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО» (это было, как сейчас помню, четвертого мая 79-го года), удар для меня был ужасный. Дело было в ГИТИСе, где мы репетировали (там сейчас «КРЕМ Рекордс»). Мы вчетвером сидели за столом: Кутиков, Ефремов, Крис и я. И в один момент Кутиков с Ефремовым просто встали и сказали: «Спасибо, мы уходим к Андрею Макаревичу». Я знаю причину, но сейчас она не важна. Это был удар. Но у меня ни на секунду не возникла мысль, что всё кончено – никаких «опущенных рук». И буквально через час, к вечеру, я позвал того же Лёню Лебедева и сказал: «Лёнь, вот есть такая идея. Я буду собирать новую группу». Тогда ещё не было ничего, даже названия, но у меня была идея, у меня был опыт, и он был успешным. И главное, – я очень верил в то, что сумею это сделать. То же самое для молодых – верьте в себя, и тогда всё получится; если не БЛАГОДАРЯ, то ВОПРЕКИ – но получится. Вот и всё.

Валерий КУЧЕРЕНКО