ЭТО был спектакль нашей юности. Спектакль-легенда. «Юнона» и «Авось!» - звучало как пароль, как некий знак, призыв. Музыка, песни, дивные стихи Андрея Вознесенского завораживали, как молитва, и в какой кухне или общежитской комнате не певали в те годы «Ты меня на рассвете разбудишь...» или «Белый шиповник, вечный шиповник» («Для любви не названа цена, лишь только жизнь одна...»). В «Юноне» было нечто загадочное, непостижимый заряд молодости, таланта, романтики. Громадная энергетика спектакля заполоняла зал, покоряла его. Изменились мы. Изменилось время. И «Ленком» тоже изменился, и «Юнона», и ее актеры. Эти записки с репетиций спектакля сделаны студенткой ВГИКа Светланой Кузиной в начале 80-х.

День 1-й «Авось»!
В ПРЕДДВЕРИИ репетиции театр слегка гудит. Через четверть часа все мобилизуется. А пока... Надо подправить декорацию. Нужно настроить инструменты и проверить фонограмму. Надо установить свет. Нужно успеть покурить, позвонить кому-то, заглянуть в зал и убедиться, что все уже готово и все ждут только тебя. Звукорежиссура возится с проводами. Зал то погружается во тьму, то медленно светлеет - осветители экспериментируют. Саша Абдулов, прогулявшись по сцене, говорит, ни к кому не обращаясь:
- Хорошо бы станки протереть... Очень хотелось бы!.. - Размечтался! - насмешливо откликается Шанина, пробегая мимо. Входит Марк Анатольевич Захаров. Актеры рассаживаются в зале, бродят по сцене.
- Давайте начнем! - решает Марк Анатольевич.
- Крис Арьевич (Кельми. - М. М.) приводит всех красавцев... «Красавцы» Криса Арьевича (группа «Рок-ателье». - М. М.) строем прошагали к сцене и заняли свои места.

«Ты меня на рассвете разбудишь...»
И вот - заклокотал синтезатор, потянуло дымом, за¬трепетало пламя свечей... Стоп!.. «Рок-ателье» с трудом укрощает разбушевавшиеся инструменты.
- Коля! - спохватывается Марк Анатольевич.
- А что, у вас и будет бушлат такой? Не-е... Это революцией пахнет! Да, короткий бушлат Караченцова больше подходит для анархиста из «Оптимистической трагедии», нежели для русского путешественника XIX века. Николай Петрович идет переодеваться.
Балетмейстер Васильев командует:
- Саша! (это к Абдулову). Ты в этот момент должен находиться в самой верхней точке!
- У меня боязнь высоты! - сообщает Абдулов. - Я лучше вниз пойду!..
Васильеву не до шуток - он работает.
- ...И ты прыгаешь. Давайте сейчас попробуем.
Абдулов прыгает со станка в «окоп», и музыку перекрывает его душераздирающий вопль. Все бросаются к просвету, где исчез Шура, но он уже сам появляется в проходе.
- Что - больно? - тревожно-участливо спрашивает Васильев.
- Нет, - спокойно объясняет Абдулов, - страшно!

Еще раз! Начали!
Первая встреча Кончиты с Резановым... Бал... Ночь после бала... Кончита на коленях - губы шевелятся, шелестит молитва...
- Здесь хорошо бы сделать какие-то пиротехнические эффекты... - раздумчиво произносит Марк Анатольевич. - Ну пусть подойдет кто-то, бросит карбид кальция... В нашу чашу... Пусть там что-то забурлит, забродит...
Тишина. Ни скрипа, ни шороха. Но через секунду в полной темноте раздается недо¬уменный голос Криса:
- А что так темно-то? Так и будет?
И сразу рассвело, и по залу пронесся вздох.

Помолвка
«Обручается раб Божий Николай рабе Божьей Кончите...»
- Коля! Вы очень глаза подвели, - говорит Захаров.
- Я ничего не делал! - возражает Караченцов. - Марк Анатольевич! Это талант светится!
«... Я тебя никогда не увижу... Я тебя никогда не забуду».
- Все поют! Вся Россия поет, Марк Анатольевич! - весело кричит Крис.

День 2-й
Музыканты Криса приходят раньше актеров. Они расставляют аппаратуру, настраиваются.
- Позвонили ночью - будет репетиция... Черт знает что!
На сцене появляются актеры. Абдулову приносят пистолет, из которого он должен будет стрелять. Саша уважительно крутит его в руках - пистолет такой большой и блестящий, потом прицеливается. Оглушительный выстрел. Абдулов в восторге. С торжествующим воплем стреляет и прячется за кого-то.
Прижимает к себе игрушку и удирает.
Гремит выстрел. Заведующий художественно-постановочной частью вздрагивает и идет к Абдулову.
- Ну-ка, дай сюда! - сердито говорит он.
Абдулов приходит в восторг - ему дают возможность поиграть. Саша зверски орет и, отстреливаясь на ходу и прячась за спинками кресел, бегает по залу...

«...Там храм Матери Чудотворной!..»
Взлетает Кончита на руки к графу. Караченцов бросает микрофон. Глухой стук. И следом - крик:
- Микрофоны!!! - вскакивает с места Черепанов. - 200 долларов каждый!!!
Драка. Коля бьет. Абдулов с искаженным лицом что-то выкрикивает по-испански. Снова выпад Резанова. Фернандо - Абдулов скатывается по станку. Разгоряченный Николай Петрович заносит ногу.
- Не надо! - по-русски орет Шура.

День 3-й
Атмосферу репетиции надо ощутить - о ней не расскажешь словами. У Захарова - это и обязательное: «Ну давайте все вместе подумаем, как здесь сделать лучше...» И своеобразие терминологии - полушутливой и точной. И если Марк Анатольевич говорит: «Они должны в финале заплакать! Должны!» - значит, зрители на спектакле заплачут. На то он и Захаров.
В ЛУЧЕ прожектора - Караченцов с гордо вскинутой головой. У Караченцова словно горит внутри какое-то ровное пламя. Когда говорят: «вжиться в роль», «жить в образе», частенько это звучит фальшиво. Караченцов дышал графом Резановым. Даже в совпадении их имени и отчества есть что-то символичное. Николай Петрович приходит в репетиционный зал, словно переступает порог - шагает из XX века в XIX. Когда на сцене он снова и снова оборачивается, ища единственно правильный резановский жест, кажется, он прислушивается к Резанову в себе...

...Давайте организуем бесконечность!
Караченцов нетерпеливо пританцовывает на площадке возле лифта.
- Остановите, пожалуйста, на третьем этаже! - кричит он в шахту.
Лифт торжественно проплывает мимо.
- Спасибо большое! - жизнерадостно кричит Коля вслед.
Актеры неприкаянно слоняются по фойе.
«Рок-ателье» дружно курит.
В буфете очередь.
А совсем скоро - спектакль...
Репетируется выход на аплодисменты.
- И давайте на всякий случай представим такую фантастическую ситуацию, - говорит Марк Анатольевич, - что мы уже вышли на поклоны три раза, а зрители продолжают аплодировать... Тогда выйдут наши главные герои... И будут выходить до бесконечности. Давайте сейчас организуем бесконечность!..
...Марк Анатольевич скромничал. Эти резервные выходы на аплодисменты понадобятся на каждом спектакле. Успех «Юноны» превзойдет все ожидания. Впереди триумфальные гастроли по стране. Впереди Париж...

1981-1984 годы