Наверх
ДРУЗЬЯ
BEATLES.RU Группа «АРАКС»
АВТОРСКИЕ ПРАВА
Все права принадлежат ПРАВООБЛАДАТЕЛЯМ! Данный сайт создан в некоммерческих целях, носит исключительно ознакомительный характер.
При копировании материалов сайта ссылка на сайт обязательна!
Cliff Richard выпускает 18 декабря DVD «The Blue Sapphire Tour Live 2023». В 2023 году исполняется 65 лет карьере сэра Клиффа Ричарда.
Cliff Richard выпускает 18 декабря DVD «The Blue Sapphire Tour Live 2023», исполняется 65 лет карьере сэра Клиффа Ричарда...
подробнее »»
Новый альбом Rod Stewart - «Swing Fever» выйдет 23 февраля 2024 года. Джазово-эстрадные стандарты 30-50-х годов.
Новый альбом Rod Stewart - «Swing Fever» выйдет 23 февраля 2024 года. Джазово-эстрадные стандарты 30-50-х годов...
подробнее »»
ROCK BOOK - О РОК-МУЗЫКЕ И МУЗЫКАНТАХ.
Публикации о российской рок-музыке
Предыдущая Предыдущая Следующая Следующая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОК-Н-РОЛЛА в СТРАНЕ БОЛЬШЕВИКОВ.
НОВАЯ РУБРИКА - Искусство И СВОБОДА
Приключения РОК-Н-РОЛЛА в стране большевиков - газета «Литературная газета», №2(5276),  10 января 1990 года
«ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА»
№2(5276), 10 января 1990 года
1.

Раньше, когда к року у нас относились более опасливо, популярны были «круглые столы», посвященные одиозному феномену. Прошло время, но рок — проблема остается столь же запутанной. Этот жанр («движение»? «субкультура»?) развивается в разных странах совершенно по-разному.
Начиналось у нас, как и везде (правда, с опозданием лет на десять), С пьянящего чувства внезапно хлынувшей свободы, диких танцев и упоения собственной молодостью. При этом наши с чистой совестью подражали западным рокерам, которые в свою очередь подражали своим же неграм. Однако не прошло и пяти лет, как отечественный рок стал обнаруживать явные признаки различия.
Начнем с того, что основной «посыл» любого рока — раскрепощение, сбрасывание всех и всяческих пут, не дающих молодому человеку чувствовать себя хорошо. На Западе «путами» являются прежде всего организованная религия и ее прямое порождение — так называемая «буржуазная мораль». Именно по ним рок-н-ролл нанес ощутимый удар еще в пятидесятые годы, в полный рост продемонстрировав «непристойные телодвижения», «оргазмические выкрики» и многое другое, не вполне совместимое с воскресной проповедью. Периодически (конец 60-х, конец 70-х) сознательность рокеров возрастала, они находили других врагов (военщина, нацисты, истеблишмент), но основной мишенью все равно оставались довлеющие родительские «устои». Соответственно, любимый боевой клич: «Даешь секс!» — и в самой широкой амплитуде, от садо-мазохизма до самой одухотворенной романтики. Конфликт «Религия — секс» — мотор всего западного рока, попробуйте «отключить» его, и погаснут почти все ярчайшие звезды от Элвиса Пресли и Мика Джеггера до Майкла Джексона и Принца. Даже от интеллектуалов Леннона и Дилана останутся лишь бледные тени...
У нас «освободительный» призыв рока прозвучал совсем по-иному. Пресловутая «сексуальная неудовлетворенность» в списке молодежных проблем оказалась далеко не главной. Цой сформулировал (от обратного, правда) наше видение рока в одной из самых первых своих песен:

Я не умею петь о любви,
Я не умею петь о цветах.
Но если я пою — значит, я вру.
Я не верю сам, что всё это так...


Тотальная несвобода и тотальная неправда — вот что мы чувствовали в годы зарождения и бурного подъема советского рока. И именно об этом в советском роке шла речь.

2.

Речь... Это еще одно принципиальное отличие. Эстетический стержень и главный инструмент западного рока — ритм, аналогичную роль в советском роке играет слово. На моих глазах в начале семидесятых происходило отмежевание нашего тогдашнего рок-авангарда от «моторной», ритмичной западной доктрины и постепенное повсеместное растворение его в стихии невеселой молодежной рефлексии. Рокеры от Риги до Чукотки забыли некогда священный английский и на своих родных языках запели о наболевшем. (А наболевшим было все.) Бесспорно, что заводилами этого «текстового» движения были Андрей Макаревич и «Машина времени». Честь им и хвала. С их же легкой руки невольно возобладала и другая, не столь прогрессивная тенденция — пустить «побоку» музыку и качество игры. Могу засвидетельствовать, что пятнадцать лет назад из всех известных московских рок-групп «Машина» была самой слабой в исполнительском отношении и самой «не-заводной».
Однако лучшие, музыканты тех лет кто эмигрировал, кто спился, кто осел в ресторанах, а «корявый» Макаревич стал национальным культурным институтом. Так советская реальность расставила по местам приоритеты нашего рока. Главное — обменяться «свободным словом». Строго говоря, рок был единственным в стране массовым жанром, существовавшим почти целиком вне официоза и располагавшим к тому же колоссальной инфраструктурой «подпольной» звукозаписи, по сравнению с которой литературный самиздат выглядел кустарной лавочкой.
В 80-е годы, после разгрома большинства диссидентских кружков, смерти Галича и Высоцкого, роль нашего «подпольного» рока как оппозиционного социокультурного движения стала поистине монументальной. Пожалуй, на Западе рок никогда, даже в 1967—1969 гг., не был так важен как гражданский фактор. Ведь у нас он стал не только символом независимости молодого поколения и проводником неких новых ценностей, но и вообще единственным доступным «не-кухонным» способом сказать и услышать правду. Не удивительно, что за рок серьезно взялись - с целью скорейшего его искоренения - все заинтересованные госорганизации. С одной стороны, активно пропагандировались суррогаты рока («Земляне», «Группа Стаса Намина» и т. п.). с другой — был пущен в ход отлаженный репрессивный аппарат, от дежурных минкультовских клерков и возмущенных «советских композиторов» до их коллег из КГБ и МВД. Рок-община отвечала еще большим отчуждением и изощренной конспирацией: концерты и целые рок-фестивали проходили на частных квартирах и дачах, условия звукозаписи приближались к тем, в которых работали разведчики-радисты во время войны.
Совершенно естественно, что в боевой обстановке тех лет наш рок становился все более декларативным и социально ангажированным, а художественный аспект отодвигался далеко на задний план. Вслед за «Машиной времени» духовным лидером движения стал «Аквариум» — четверо замечательных питерских партизан-лунатиков, органически не способных держать ритм и попадать в тональность. Правда, в некоем параллельном мире существовала узкая прослойка профессионального филармонического рока («Автограф», «Динамик», «Круиз» и пр.), но их техническая компетентность мало кого интересовала, поскольку худсоветы подрезали этим группам язык до самого основания. Короче говоря, пафос советского рока легко укладывался в простую формулу: «Никакой по форме, «крутой» по содержанию»*.
Эта тенденция нашла свое предельное выражение — абсурдное, но абсолютно логичное — в творчестве группы «Средне-Русская возвышенность». В этот «гиперреалистический», по замыслу создателей, советский рок-ансамбль вошли полдюжины московских художников - авангардистов, вообще не умевших играть, во главе с автором-солистом Свеном Гундлахом, у которого нет слуха. Музыка — размашистый хард-рок, перемешанный с задушевными русско-еврейско-цыганскими мелодиями самого «бытового» пошиба. (Таким образом, был целиком предвосхищен популярный сейчас стиль «ДДТ».) При том, что «СРВ» была «концептуальным экспериментом» — то есть, грубо говоря, шуткой,— на долю группы выпал серьезный успех (включая панегирики «левых» критиков и искусствоведов). Понятно злорадство Гундлаха; «Я не любил советский рок и всегда подозревал, что это фактически никакая не музыка, а просто скандирование под все равно какой аккомпанемент некоего текста, «залезающего» в определенные зоны — прежде всего социально-политическую и эрогенную... Наш эксперимент это доказал! Достаточно произнести в микрофон несколько ключевых слов с нужной интонацией — и все будут счастливы». Приключения РОК-Н-РОЛЛА в стране большевиков.
Будучи остроумнее и начитаннее большинства наших рок-авторов, Свен без труда находил эти ключевые слова, позволившие «невероятной, чудовищной халтуре» (определение Гундлаха) «Средне-Русской возвышенности» стать гвоздем «подпольного» сезона... «Сталинские дома сводят меня с ума», «Герои космоса живут лучше всех», «Бей жлобов — спасай Россию!..» И главный хит:

Раньше мы жили на дне,
А теперь живем во сне —
В четвертом сне Веры Павловны...
Что делать и кто виноват?

Рок, кок, чок, чок!
О-о, рок, кок, чок, чок!
Рок, кок, чок, чок —
Ау — а-а!

          (Жанна АГУЗАРОВА,
          «Желтые ботинки»)


3.

Вопрос «Кто виноват?» никогда не стоял перед нашей рок-общиной: от-вет на него был ясен с самого начала. Виноват «совок» (советский конформист. — Прим. ред.) во главе с партией и правительством. Сейчас можно сказать вслух суровую правду (хотя все и так ее знают, причем чиновники в первую очередь): весь мало-мальски искренний советский рок был, сознательно или стихийно, сугубо антигосударственным явлением. Фактически у него были две отправные точки: с одной стороны, уже упомянутый вольнолюбивый и радостный западный рок-н-ролл (для моего поколения олицетворенный в музыке «Битлз»), с другой – пороки нашей родной системы интервенция в Чехословакии убедила нас в них окончательно). Эти два полюса и создавали энергетику советского рока, причем с годами любви становилось все меньше, а ненависти — больше. Противостояние официозу на всех уровнях и во всех его проявлениях, от школы до «ментовки», от Брежнева до «Песни-82», было главнейшим стимулом жизни и творчества. Причем чем жестче становился конфликт, тем уютнее мы себя чувствовали. Не удивительно, скажем, что 1984 год, год максимальных антироковых репрессий, облав, «черных списков» и т. д., стал одновременно и едва ли не самым творчески плодотворным...
И вот, гонимый, ощетинившийся, при всем арсенале «холодной войны», наш рок мягко въехал в новую общественно-политическую ситуации Сначала по инерции с ним еще велась какая-то борьба (письмо трех писателей в «Правду», отмена нескольких фестивалей...). Но теперь... Цензура практически отсутствует, концертов — сколько угодно и где угодно (был бы спрос), средства массовой информации стелятся перед «патлатыми» так же, как в свое время перед членами Союза композиторов... Нетрудно догадаться, что эта внезапная перемена климата оказала на значительную (и лучшую) часть нашей рок-тусовки абсолютно деморализующее воздействие. Получив все, она лишилась главного — того самого нерва, смысла существования, врага, в боях с которым она крепчала.
Встает вопрос: «Что делать?» Ответ наших рок-радикалов принципиален и туп: «Искать новых врагов». Недавно я побывал на концерте омского панк-ансамбля «Гражданская оборона» — новых фаворитов полуинтеллектуальных любителей советского рок-эпатажа. Скучно это было и неубедительно. Не более «художественно», чем «Средне-Русская возвышенность», но значительно менее изобретательно, а главное — стопроцентно, судорожно серьезно. Гнев изливался на люберов, фарцовщиков, общество «Память». Подходящие мишени, конечно, но мелковатые. Что это — власть предержащие?.. Они пытались заклеймить — и это звучало как детский лепет; они пытались бросить вызов — и максимум, что удалось (к великой радости и гордости!), — это спровоцировать стычку пары пьяных фанов с дружинниками... Увы, недалеки они от народа, и очень убог их «низовой» протест!
Еще недавно рок был всамделишным бунтом, разновидностью духовного диссидентства — сегодня его «революционный» потенциал котируется где-то на уровне мелкого хулиганства. Раньше рок был счастливой отдушиной для радикальных молодых умов — сейчас это пафос глухой «серединки». Поэтому меня нисколько не удивляет, что две самые умные и острые наши группы — «Антис» и «Телевизор» — в последнее время практически отошли от политической проблематики. Ленинградец Миша Борзыкнн, лидер «Телевизора»: «На политической теме сейчас спекулируют все, кому не лень, а уж от нашей группы и подавно ждут чего-то эдакого... Быть рабами собственной репутации и подделываться под ожидания толпы — это конформизм, это не наш путь. К тому же я понял, что чиновники уже совершенно не боятся того, что поют рокеры». Альгис Каушпедас из «Антиса» тоже остро почувствовал недостаточность, «игрушечность» песенного вмешательства в политику и, единственный из наших рок-артистов, сделал шаг в политику всамделишную, став членом совета сейма «Саюдиса». «Практика рок-лидера, умение обращаться с массами людей — это очень помогло. Я провел более 150 манифестаций в республике — и вполне удачно... Это было красиво, но все же не для меня. Я точно понял, что нельзя путать сцену с политической трибуной. Я в первую очередь художник, а большой политикой должны заниматься профессионалы». Поэтому он решил не выдвигать свою кандидатуру в Верховный Совет... Все прочие наши социально озабоченные рокеры еще более пассивны, когда доходит до настоящего дела,— и я не могу укорять их за это. Наверное, ни в одном другом поколении жизнь не воспитала такого фундаментального недоверия к организованной политике. Это почти физическое неприятие сродни аллергии... Просвета не было. Двадцать лет «бровады» (от слова «брови») аккурат покрывали первые двадцать лет советского рока (можно считать, они ровесники с октябрьским Пленумом 1964-го) — и это, конечно, не шуточки.

4.

«Что делать?», часть II: к чертям угрюмое наследие застойного прошлого, поиски врагов и политику, да здравствует рок как Искусство! Популярный тезис, однако воплощение его в жизнь осложняется рядом обстоятельств. Самое банальное из них: нехватка (практически отсутствие) у наших музыкантов электронных инструментов, средств звуко- и видео- записи. Второе: «художественный» рок у нас приходится начинать почти с нуля. Как я уже сказал, традиции советского авторского рока таковы, что он всегда был значительно ближе к хорошей публицистике, чем к хорошей музыке (и вообще искусству). Наконец третий, и важнейший, «знак вопроса»: а пойдет ли на «художественный рок» публика? Если нет, то как же эти группы выживут?
В прежние времена вопрос о выживании стоял одинаково остро перед всеми рокерами – будь то «хэви метал", бардовский рок или авангард. Все были нелегалами, все жили небогато, и на концерты ко всем ломилась изголодавшаяся публика. Сейчас все по-другому. Поразительный, парадоксальный факт: гласность и хозрасчет, две замечательные, спасительные для страны вещи оказались молотом и наковальней для красивого мифа советского рока. Свобода слова лишила его главного морального и творческого стимула, коммерциализация физически раздробила движение. (Подорвав, помимо прочего, доверие рок-народа к его разбогатевшим лидерам.) Понятие свободы в нашей и западной культуре всегда трактовалось немного по-разному. Для западного му-зыканта «свобода творчества» — это прежде всего независимость от денег, от всевозможных инвеститоров (фирмы грамзаписи, концертные агентства, издательства), которые прекрасно умеют мягкими «экономическими» мерами подталкивать артистов к компромиссу, придавать им более «Товарный» вид. У нас же естественно, это независимость от государства, воплощенного в идеологических бонзах, худсоветах, цензорах, редакторах, коллегиях, кои в меру своей трусости или ограниченности (об идейной убежденности, думаю, речи нет) указывают и «улучшают». Сегодня же ситуация оказалась «почти западной»: с одной стороны, растерянные «инстанции», с другой — ублюдочное «совковое» подобие шоу-бизнеса, ставшее уже, на мой взгляд, большим из двух зол, обладающее большим разрушительным эффектом. Если западная система при всей ее меркантильности разумна и способна регулировать музыкально-коммерческий процесс с учетом перспективы, то наши хозрасчетные «менеджеры» творят свой бизнес по принципу: сегодня урвать максимум, а завтра хоть трава не расти. Пещерная жадность позволила им совершить невероятное: за год так перекормить публику роком, что она практически перестала посещать концерты. (Нередки случаи, когда в многотысячные дворцы спорта приходят 200—300 человек!) Ставка делается на полтора десятка «хитовых» исполнителей, все остальные пускаются побоку с напутствием типа: «Мы благотворительностью не занимаемся».
Строго говоря, по пальцам можно пересчитать достойные рок-группы, выигравшие от новой концертной экономики: «Аквариум», «Алиса», «ДДТ», «Кино»... Может быть, еще две-три. Приплюсуем ансамбли, обеспечивающие себя за счет заграничных гастролей. — «АВИА», «Аукцион», «Ва-Банк», «Джунгли», «Звуки My», «Телевизор». Что до всех прочих, то они маются в бедности и безвестности, будто и не выходили из «подполья». Группа «Коллежский Асессор» (одна из самых интересных в стране с музыкальной точки зрения) не в состоянии купить четыре билета на поезд от Киева до Москвы. Некоторый шанс отверженным, как это ни странно, дает «презренное государство» (тоже, кстати, западный синдром): скажем, почти все московские панки, пост-панки, трэш-металлисты и другие экстремисты рока нашли приют в рок-лаборатории при Управлении культуры. Это далеко не Вхутемас, но куда податься?

5.

Картина становится угрюмев С каждым месяцем. Ушел из жизни Саша Башлачев — крупнейший, по-ви-димому, рок-поэт нашего поколения. Ушли из рока талантливейшие и наиболее неожиданные художники — Антон Адасинский (ныне театр «Дерево»), Сергей Курехин (киномузыка, эпизодические хеппенинги), Петр Мамонов (кино, среди последних предложений — роль педагога Макаренко...). В полном смятении вчерашние кумиры Бутусов и Гребенщиков. Кажется, относительно неплохо идут дела у Кинчева, Цоя и Шевчука, если не считать того, что песни их с каждым годом все больше становятся похожими на самопародию (увы, то самое, о чем говорил Борзыкин), в на концерты их ходят уже не молодые умники и богемианцы, а металлисты младшего школьного возраста и те самые люберы, которых наши рок-лидеры так не любят. Что, кстати, свидетельствует о том, что перерождается не только творческая инфраструктура рока, но и его социальная база.
Выиграли в новой ситуации лишь те для кого рок никогда не был духовным промыслом, выражением жизненной позиции, но был товаром и объектом неких профессиональных манипуляций. Лучшие по профессии — Стас Намин, Владимир Киселев («Земляне»). Их час настал — обладая навыками и хваткой, можно поставлять поп-музыку на внутренний рынок и на экспорт, смело отшвырнув в сторону орды вчерашних нахлебников из Минкульта, Госконцерта, Межкниги... Что радует. Не радует другое: если в Центре Намина несколько интересных групп имеется (хотя ход был дан в первую очередь убогому «Парку Горького»), то конкурирующие организации (а конкуренция, поверьте мне, нешуточная — вплоть до рэкета и похищений) ничтоже сумнашеся штампуют инкубаторские рок-коллективы, которые своей марионеточной безликостью сродни ночным кошмарам.
«Это не рок!» У защитников чистоты жанра уже готов ответ: «Это эстрада, ВИА, халтура, халява, профанация, торгашество». Все так, но почему это не может быть и роком одновременно? Никто, скажем, не сомневается в том, что американцы «Бон Джови» — это рок. А чем они отличаются от того же «Парка Горького»? Разве что помоложе и посексульнее. В остальном точно такой же ширпотреб и профанация великих Хендрикс, Клэптона и «Лед Зеппелин»... Я недостаточно мазохист, чтобы смотреть «Утреннюю почту» или «50X50», однако программу «Взгляд» стараюсь не пропускать, и она дает мне достаточное представление о новой формации «совкового» рока. Все необходимые атрибуты налицо: не только черная кожа, «джинса» и локоны ниже плеч, но и «содержание» — как нас всю жизнь обманывали, какой тиран был Сталин, во что сволочи страну превратили и как они же теперь тормозят перестройку. Я гляжу в пустые глаза музыкантов и на их заученные позы, слушаю натужно-смелые тексты и чувствую во всем этом стопроцентную фальшь. Однако я не имею никакого права отлучать людей от выбранного ими жанра только на том основании, что они кажутся мне скучными и неискренними. Такая нетерпимость смешна и вполне в духе нашего славного аппарата... Представляю себе картину: заседание худсовета заслуженных деятелей и ветеранов подпольной контркультуры, решающих — кого мы записы¬ваем «в рок», а кого вычеркиваем... Похоже, что новое поколение выбирает именно тех, кто нам не нравится (начиная с «Ласкового Мая» и «Миража»). Это его право. И вовсе необязательно, кстати, что оно останется в дураках. Ведь это только сегодня наш ширпотребный «нэп-рок» вял и неказист, но с годами, я уверен, техники прибавится, музыканты заиграют веселее и наш рок, пройдя долгий извилистый путь в потемках, спустя двадцать лет вновь вернется к стандартной западной формуле — «Не бери в голову! Давай станцуем». (Take it easy. Let's dance!) Хэлло, Америка!

P. S. Наше (имею в виду представителей агонизирующего «классического» советского рока) право — выбирать. Можно принять новые правила «рыночного» рока. Можно остаться при «подпольном» пафосе и тихо жить и работать в этом гетто. Можно попробовать «завязать»... И так далее. Нельзя, кажется, только одно: реанимировать рок- движение в его прежней форме... Вот так. Посидели, погрелись, ёлы-палы. Пора расходиться по одному.
* Были, конечно, и редкие исключения, но не о них, а о «типическом» речь в этой статье.

Артем ТРОИЦКИЙ.
ОБЩИЕ МАТЕРИАЛЫ
Rock-Book © 2006-2024
Яндекс.Метрика Яндекс цитирования