Наверх
ДРУЗЬЯ
BEATLES.RU Группа «АРАКС»
АВТОРСКИЕ ПРАВА
Все права принадлежат ПРАВООБЛАДАТЕЛЯМ! Данный сайт создан в некоммерческих целях, носит исключительно ознакомительный характер.
При копировании материалов сайта ссылка на сайт обязательна!
Cliff Richard выпускает 18 декабря DVD «The Blue Sapphire Tour Live 2023». В 2023 году исполняется 65 лет карьере сэра Клиффа Ричарда.
Cliff Richard выпускает 18 декабря DVD «The Blue Sapphire Tour Live 2023», исполняется 65 лет карьере сэра Клиффа Ричарда...
подробнее »»
Новый альбом Rod Stewart - «Swing Fever» выйдет 23 февраля 2024 года. Джазово-эстрадные стандарты 30-50-х годов.
Новый альбом Rod Stewart - «Swing Fever» выйдет 23 февраля 2024 года. Джазово-эстрадные стандарты 30-50-х годов...
подробнее »»
ROCK BOOK - О РОК-МУЗЫКЕ И МУЗЫКАНТАХ.
Публикации о западной рок-музыке
Предыдущая Предыдущая Следующая Следующая
TEXAC, TEXAC... 50-e.
журнал «РОВЕСНИК» №5, май 1991 года. TEXAC, TEXAC... 50-e.
журнал «РОВЕСНИК»
№5, май 1991 года
журнал «Ровесник» - TEXAC, TEXAC... 50-е, №5, май 1991 года. С этого номера мы начинаем публикацию серии статей, посвященных истории рока. В том, что у рок-музыки уже есть своя история, — сомневаться не приходится, и начало каждого десятилетия - а их миновало почти четыре - позволяет в новом свете увидеть предыдущие. К тому же в этом знакомстве с историей есть и некий «воспитательный» умысел: если судить по читательским письмам, то в среде поклонников современной музыки уже наметился «конфликт поколений». Папы — поклонники Элвиса Пресли и «Битлз» — не принимают музыки детей («Мегадет» и «Слэйер», к примеру), сыновья величают Фэтса Домино и Литтл Ричарда «старьем», и сей «конфликт» кажется неразрешимым и, откровенно говоря, немного комичным.
Но начнем по порядку — с помощью наших друзей, корреспондентов америнанского журнала "Роллинг стоун», посвятившего истории рока серию материалов. Об авторе публикуемой в этом номере статьи «Техас, Техас...» Кинки Фридмане стоит сказать особо. Он получил некоторую известность как автор и исполнитель кантри-музыки, но в конце семидесятых «переключился» на литературу и начал писать очень остроумные и изящные детективные романы, героем которых стал... он сам, не очень удачливый музыкант, волею судеб превратившийся в частного сыщика. А в предлагаемой вниманию читателя статье он предстает в новом качестве - автора ностальгичесних воспоминаний. Воспоминания Кинки Фридмана — о временах «невинности» рок-н-ролла, о мальчиках из американской глубинки, для которых вместе с этой новой музыкой началась совершенно новая жизнь.
Но насколько нова была эта появившаяся в середине пятидесятых музыка? Вопрос, которым и по сей день задаются музыковеды, и сами же отвечают: ничего такого нового в ней не было. Даже очаровательный толстяк Фэтс Домино, заезда первого рок-поколения, заявлял: «Рок-н-ролп — не что иное, как ритм-энд-блюз. И его уже много лет играли в Новом Орлеане». И все же музыку, которую исполняли некоторые из наиболее ярких рок-музыкантов 50-х, только лишь продолжением традиций ритм-энд-блюза не назовешь. В ней столь же естественно присутствует музыка кантри, в ней обнаруживается смесь традиционного блюза и музыки довоенных биг-бэндов, свинга и госпелз — не стоит здесь так уж долго говорить об этом «вареве», ибо о нем довольно подробно рассказывает Нинки Фридман.
Однако вот о чем сказать следует, ссылаясь при том на признанный авторитет Сэма Филлипса, главы студии грамзаписи «Сан рекордз» — это он первым записал Элвиса Пресли и Джерри Ли Льюиса, Карла Перкинса и Джонни Кэша. Так вот, Сэм Филлипс считает, что своим расцветом рок-н-ролл обязан не только музыке — это было явление экономического и социального характера.
О социальном и политическом значении рок-н-ролла тоже много писали: он оказался тем самым средством, которое объединило черных и белых подростков, одним мощным залпом смело расовые и социальные предрассудки. Два чернокожих идола молодежи пятидесятых — Литтл Ричард и Чак Берри — каждым сценическим жестом, каждым звуком своих песен выражали отказ повиноваться традиционно расистскому: «Поди-ка сюда, бой!» Этот отказ безусловно принимали слушавшие их белые мальчики — они уже были подготовлены к такой музыке, они уже впитывали в себя черный ритм-энд-блюз, который «крутили» на местных радиостанциях. Эта музыка была их общей тайной, их заговором против родителей, не признававших «цветных».
И здесь мы переходим к экономическому значению рок-н-ролла, на которое особенно любопытно взглянуть в контексте наших сегодняшних размышлений о сути рыночных отношений. Рок-н-ролл оказался первой музыкальной формой, предложенной подростку и специально по нему "скроенной": до этого были взрослые пластинки, детские пластинки, но не было ничего, что выражало бы сугубо подростковые надежды и мечты, сугубо подростковое отношение к действительности. Подростки давно уже разрабатывали свой собственный язык, знаковую систему, понятную только им и неведомую взрослым, язык своей моды, язык кока-колы, чуингама, мороженого и молодежных вечеринок. Эту тягу подростков к «другой» музыке первыми заметили владельцы небольших студий грамзаписи, более мобильные в выборе и склонные к риску, чем фирмы-гиганты. А поскольку многие из небольших компаний, на которых записывались черные исполнители ритм-энд-блюза, пробавлялись еще и белым кантри-энд-вестерном (и наоборот), то эти направления стали сближаться. Новое поколение, как уже говорилось, охотно приняло сближение, и не требовалось быть гением, чтобы понять (как поняли Сэм Филлипс и его коллеги), что вот он — новый рынок, Клондайк подростковых сбережений. Именно эти карманные деньги превратили когда-то мелкие фирмы в компании с миллионными доходами. «Растление вкусов», «музыкальный ширпотреб», «потакание самым низменным инстинктам", — сетовали музыкальные критики (и в чем-то, безусловно, были правы, поскольку, помимо истинных звезд, тогдашней волной было вынесено на поверхность и немало мусора), однако теже самые фирмы - «скоробогачи», имен в виду свое будущее процветание, уже могли позволить себе растить, холить и лелеять будущих звезд. Они уже могли позволить себе вкладывать деньги не только в то, что приносило мгновенный успех, но в то, что со временем стало настоящим Искусством. Именно в этом видели они свою задачу, хотя, может быть, никогда не вещали об "Искусстве с большой буквы». (Фирмы же, трактовавшие новый рынок как возможность добежать первыми и урвать, разорялись вчистую - об этом тоже следует помнить.) И в том, что рок-н-ролл стал жизнеспособным музыкальным языком, «повинны» не только первые его звезды, но и те, кто остался «за сценой», те, кто, рискуя, умел находить таланты на обочинах дорог.


Настоящее и прошлое - все равно что близнецы. И когда кто-то из этих близнецов, отпихивая второго, чуть-чуть вырывается вперед, начинается история...
До того как отрастить свои знаменитые волосы, «Битлз» стриглись под Сонни Кертиса¹, а на то, чтобы назваться «Битлз», их натолкнула группа из города Лаббок, штат Техас, по имени «Крикетс» («Сверчки».—Ред.). Говорят, одной из первых — почти «домашних» — записей «Битлз» была версия песни «Вот это будет день»; она не вошла ни в одну пластинку и долгое время считалась потерянной, словно жемчужинка в сугробе. Совсем недавно эту запись продали на аукционе «Сотбис» за 40 тысяч долларов. Покупатель неизвестен. Возможно, в нее вложила деньги какая-нибудь японская страховая компания или тип с душой японской страховой компании. Настоящее и прошлое — все равно что близнецы...
Сама по себе эта запись сейчас уже мало что значит, и существование ее в этом повествовании оправдано лишь одним: она призвана продемонстровать долгие, упрямые, шишковато-корявые корни рок-н-ролла. Она намекает о далеком времени и о месте, таком далеком. Потому что песню написал молодой техасец Бадди Холли².
Говорят, Техас — это состояние духа. Может, так оно и есть. Техасские музыкальные традиции настолько глубоки, что, чтобы очистить пыль различных наслоений, потребуется семь археологов с семью метелочками. А когда они доберутся до самого дна, семь лет счищая слой за слоем, они найдут (я-то это всегда знал!) окурок сигары, которую изжевал король западного кантри Боб Уиллс. А рядом будет лежать блюзовая гитара легендарного Мэнса Липскома.
Влияние музыки на Техас и музыки Техаса на мир — все равно какой: черной, рок-н-ролла или кантри — такое огромное, что и представить его себе сразу трудно. Если бы только поющие ковбои Техаса знали, кто любил их песни,— они бы гордились ими еще больше. Я расскажу вам одну историю. Жила-была девочка по имени Анна Франк³, и строчки, написанные ее авторучкой, проникли в души людей куда глубже, чем вся массированная пропаганда «третьего рейха». После войны власти Амстердама осмотрели чулан, где пряталась ее семья. В уголке, облюбованном Анной, они увидели нарисованных на стене ковбоев. Анну увели нацисты, ковбои остались жить на этой стене.
Бадди Холли рос в Панхандле, штат Техас, во времена простые. Автомобили становились все длиннее, а мечты уходили за горизонт. Как сказал один мой старый приятель, настоящие мужики еще не высадились на Луну, но они уже открыли для себя лунный свет. И Бадди Холли был настоящим сыном своего времени. Сонни Кертис из группы «Крикетс» вспоминает, как он с Бадди Холли познакомился. Было это в 1951 году в городе Лаббоке, они полночи просидели в машине Бадди, потому что слушали по радио блюзовую программу, которую передавали из Луизианы. Этот белый мальчик, Бадди, любил черную музыку.
В 1955 году произошли два события, окончательно повлиявшие на музыку Бадди Холли. Событие номер один: в Кловер-клабе города Амарилло он встретился с тем самым Бобом Уиллсом, который курил сигары и пел кантри. Событие номер два: в Лаббок приехал Элвис Пресли.
Элвис был одет в красные штаны, апельсиновый пиджак и белые носки, и Холли с Кертисом — им было тогда по семнадцать - решили, что это самый шикарный на свете наряд. «Крикетс» открывали шоу, и потому у них были некоторые привилегии — все время выступления Элвиса они оставались за кулисами, им даже удалось с ним поговорить. Элвис уже записал на «Сан рекордз» «Все в порядке, мама», и Холли уже стал его безоговорочным поклонником. Кертис вспоминает, что вокруг сцены были уложены тюки с хлопком, и полицейские сжимали в тесных объятиях рвущихся на сцену женщин. За то шоу Элвису заплатили 75 долларов, которые он должен был поделить с Биллом Блэком, своим басистом, и гитаристом Скотти Муром.
В то время Холли работал в мастерской кожевенника и сам сшил немыслимой красоты бумажник из розовой и черной кожи с розовыми буковками «Элвис». Через полтора года, когда Холли проездом был в Мемфисе, он оставил этот бумажник в офисе «Сан рекордз» для передачи Пресли. Но к тому времени Элвис бумажниками пользоваться перестал — он уже возил деньги тачками.
В воспоминаниях Сонни Кертиса оживает дух наивности и невинности, что был присуще раннему рок-н-роллу. «Мы репетировали в гараже у Холли — там была бочка из-под горючего, и мы извлекали из нее такое классное эхо!»
Писатель Ларри Маккертри вспоминает пятидесятые в Техасе как «время, застывшее в депрессии; время, насквозь продутое ветром, время, убитое пыльными бурями». Рэю Бенсону из группы «Asleep at the Wheel» Техас пятидесятых — ему тогда было восемь лет — казался «фантастически прекрасным — летом было жарче, чем в аду, и вы б слышали, как звенели на жаре голоса поющих ковбоев». Драматург Лэрри Кинг, автор знаменитой пьесы «Лучший маленький бордель в Техасе», вспоминает те времена как «подлые, самые реакционные, и расовая сегрегация была образом жизни». А я помню только, как девочка по имени Сюзан Кауфман учила меня модному тогда танцу джиттербаг. журнал «Ровесник» - TEXAC, TEXAC... 50-е, №5, май 1991 года.
Вероятно, не правы все мы. Вероятно, все мы правы. Но одно можно сказать совершенно точно: в начале того десятилетия черная музыка и белая музыка были разделены так же, как белая и черная общины. Но шло время, и радио, по которому — тоже на разных волнах — передавали эту музыку, позволяло черным слушать музыку белых, и наоборот. Радиоволны приносили совершенно новую стилистику, радиоволны дарили вдохновение, и бескорыстные пионеры этого вдохновения потихоньку скрещивали две культуры, смешивали, прививали одну другой. В захламленных лабораториях жизни рождалась новая, дикая, заразная музыка по имени Рок-н-ролл.
Хьюи Пи Мо, легендарный хьюстонский продюсер, помнит, как черные и белые вместе работали на хлопковых полях и вместе пели, работая, но потом расходились по своим поселениям — черные отдельно, белые отдельно. Он помнит, как мальчишкой часами просиживал в кустах возле болота, и москиты ели его поедом, а он не замечал москитов, потому что слушал, как черные люди поют свои блюзы. Так что он не видел причин, почему музыка должна быть разделена.
«Блюз и кантри — это одно и то же,— говорит Мо.— Только настроения разные. А все от разного жизненного опыта». Ранним блюзменам было совершенно наплевать на систему, «им было все равно, когда нападут русские, — сегодня или завтра». (Этот подход был позже принят рокерами шестидесятых, только они несколько расширили спектр: им было все равно, когда нападут марсиане, — сегодня или завтра.) «Белые работяги нас ненавидели, — вспоминает Мо, - но их детишки и детишки черных работяг сидели вместе, и вместе прыгали в проходах, и вместе свистели».
Черные тоже начали исполнять другую музыку. Ровно за неделю до того, как Бадди Холли впервые увидел Элвиса Пресли, черный исполнитель ритм-энд-блюза Джонни Эйс сыграл свою последнюю партию в «русскую рулетку» — он застрелился прямо за кулисами, перед началом своего концерта в одном из хьюстонских залов. Ходили разные слухи — то ли застрелился, то ли застрелили, но главное, пожалуй, не в том — главное, что он спел ставшую великим хитом песню «Я отдал в заклад свою любовь». Джонни Эйс был первым черным исполнителем, который умел петь блюзы, окрашенные интонацией кантри: блюзы не плачут, а в голосе Эйса были белые слезы.
Справедливости ради скажу, что эти перекрестки существовали не только в Техасе. Если провести воображаемую линию от города Сан-Антонио, штат Техас, через Батон-Руж, штат Луизиана, до Мейкона в Джорджии, то ниже этой линии испокон веку существовали музыканты, обращавшиеся одновременно и к белой, и к черной публике. Да и ничего удивительного, потому что здесь вместе с бывшими рабами из Африки жили эмигранты из Чехии, Богемии, поляки, мексиканцы, здесь жили каджуны; здесь играли польские польки, мексиканские польки, каджунские тустепы, болеро, вальсы, конжунто и многие другие «музыки». «В те дни, — говорит Мо, - кочующему по городкам музыканту надо было уметь играть все».
Однако черная музыка и блюзы — это было главное. Если представить себе нынешнюю мировую музыку как громадный ковер, мы увидим, что черные нити создали его основу, они не дают ковру расползаться.
Некоторые из черных блюзменов были совсем неграмотными и не могли записать слова своих блюзов, а некоторые, похоже, нарочно дурачили следовавших за ними образованных «чайников» с примитивными магнитофонами. Но одно можно сказать наверняка: ни один из блюзменов и двух раз не спел один и тот же блюз одинаково. И рок-н-ролл — разве нотами записанная музыка?
И еще задолго до пятидесятых, еще задолго до того, как «Битлз» начали слушать группу «Крикетс», а Хьюи Пи Мо набрался смелости благословить музыку от «смешанного брака», происходили события самые разные.
Одно из них случилось в 1935 году. В том году встретились двенадцатилетний белый пацан и черный старик по имени Ти-тот. Ти-тот пел блюзы, и расплачивались с ним жратвой. Зато он научил белого парня играть на гитаре. Парня звали Хэнком Уильямсом, и он стал величайшим певцом кантри. Он умер 1 января 1953 года; ему было всего двадцать девять — моложе, чем Моцарт и Христос. По рождению он был не техасец, но корни его музыки — здесь. Наверное, было что-то в пыльных бурях и плывущих за раскаленный горизонт мечтах Техаса такое, что сделало музыку Уильямса бессмертной. Его последний хит стал гимном людей, потерявшихся на скоростных шоссе пятидесятых — «Я не смогу выбраться из этого мира живым».
И если смерть Уильямса пришлась на серое, туманное утро того десятилетия, то гибель Бадди Холли в авиакатастрофе, случившейся 3 февраля 1959 года, его завершила. Что стало бы с Бадди Холли, Хэнком Уильямсом или Джонни Эйсом, поживи они дольше? Отличное поле для догадок и домыслов. Как сказал один очень умный человек, долголетие погубило куда больше народу, чем смерть. Что-то в этой жизни меняется, что-то остается прежним, и что-то мы уже не можем — как бы ни хотелось — почувствовать или сделать так, как в первый раз. «В сороковых мы ездили в школу верхом, — вспоминает Лэрри Кинг. — В шестидесятых мы уже мчались на новеньких машинах по новеньким скоростным шоссе. Но настроение было препоганое». Объявление «На пол не плевать» содрали со стены почты городка Медина, штат Техас, в конце пятидесятых. А жестяная вывеска «Мы оставляем за собой право обслуживать не всех» по-прежнему болтается в некоторых придорожных техасских кабаках, только читают ее лишь пауки, притаившиеся за жестянкой. В стену самой старой методистской церкви в Кервилле врезали новое огромное окно в раме из алюминия, и ради этого община заложила землю, на которой стоит церковь.
Вот это я называю прогрессом.

Кинки ФРИДМАН, американсний музыкант и писатель
Перевела с английсного Н. РУДНИЦКАЯ.

¹ Гитарист группы «The Crickets». — Здесь и далее прим. ред.
² См. «РЭР» в №10 за 1989 г.
³ Анна Франк — еврейская девочка, родилась в 1929 году в Германии. Ее семья эмигрировала в Голландию, скрывалась, когда и туда пришли фашисты. Семью Франк схватили уже перед концом войны, и в 1945 году Анна погибла в концлагере. Но сохранился ее всемирно известный «Дневник».
ОБЩИЕ МАТЕРИАЛЫ
Rock-Book © 2006-2024
Яндекс.Метрика Яндекс цитирования