MODERATO CANTABILE

Столь малозначительное в масштабе музыкальной жизни Англии событие, как любительский блюзовый фестиваль в Болтоне, освещалось на удивление подробно. Так, накануне первого концерта местная газета "Болтон ивнинг ньюс" опубликовала список групп-участниц и сделала прогноз на заключительный день: "Если погода не испортится, все участники фестиваля соберутся на одной сцене — по-видимому, шум будет оглушительный".
Второе выступление Фредди в Болтоне состоялось 25 августа — у сцены крутились Три фотокорреспондента, и мероприятие попало на первую полосу вечернего номера. Снимок Фредди был снабжен подписью: "Вокалист одной из групп в деле!". Учитывая намерение Фредди стать звездой, это было серьезным заявлением независимого источника и серьезным достижением самого Фредди.
"Фредди понравилось выступать на сцене, понравилось играть с Ibex,— вспоминает Пол Хамберстоун.— Он был в отличной форме. Группа играла так себе, но Фредди это не мешало: главное, инструменты ревели на предельной громкости, а поверх — голос Фредди! Он впервые в жизни вышел на большую сцену, но сразу же показал всем, что он не просто певец, не просто очень хороший певец, он — шоумен! То выступление с Ibex почти ничем не отличалось от манеры Фредди времен "Богемской рапсодии" — правда, к середине 70-х грим у него стал побогаче". По словам роуди Ibex Кена Тести, Фредди очень нервничал перед первыми выходами на сцену, но, "как и положено настоящему артисту, он знал, чего ждет от него публика, и на глазах учился управлять шоу. Экспрессивность была у него врожденной. Все, что он позже вытворял на сцене с Queen, зрители увидели на первых двух концертах Ibex: пробежки от одной кулисы к другой гротескный марш через авансцену, падения на колени. Ibex вдруг предстали совершенно иной группой: в их музыке появилась динамика, музыканты стали играть непринужденно, с фантазией — ничего подобного раньше на концертах Ibex не было".
Майк Берзин согласен с этим утверждением: "Когда мы были еще трио, нам казалось, что достаточно "рубить" базовые аккорды, а собственно шоу... Какое там, к черту, шоу, если гитарист не отрывает глаз от грифа — не дай Бог, отвлечется, запутается в струнах! Это Господь послал нам Фредди! Парень интуитивно чувствовал, чего ждет от него зал,— как же он заводил публику! Мы о таком и мечтать не могли. На тех концертах не было ни одной группы, вокалист которой делал бы сотую часть того, что творил Фредди. Он вообще был исполнителем совершенно иного сорта. Какого именно? Я до того ни разу не видел живой звезды — слышал о них много, но вот так, совсем рядом,— никогда... Так уж получилось, что я играл в одной группе с суперзвездой, только тогда я этого не понимал. Ясно было, что Фредди — другой, но какой именно, я и понять не мог. У него не было ни пенни, единственная пара джинсов, одна майка и старые ботинки — все вместе это называлось Фредди Меркьюри, и когда он замирал у микрофона, публика начинала перешептываться: "Видишь, это Фредди! Фредди-звезда!" "Не думаю, что можно говорить о каком-то прогрессе Фредди как исполнителя, — размышляет Джон Тейлор. — Когда Фредди впервые появился на сцене, у него уже все было. Со стороны могло показаться, что он лет десять репетировал свой первый выход. Мы по-настоящему даже не сыгрывались с ним — Фредди просто запел, и от нас больше ничего не требовалось. Человек вот так запросто приходит в группу, и о группе начинают говорить! Как только он стал членом Ibex, мы неожиданно для себя начали пробовать играть совершенно другую музыку — музыку, о которой мы даже думать боялись! Например, "Jailhouse Rock" из репертуара Элвиса! Можете себе представить, мы без репетиции сыграли эту вещь на сцене! У нас просто не было другого выхода: Фредди запел ее — что нам оставалось делать, кроме как играть?!"
Вернувшись в Лондон, воспрянувшие духом Ibex начали мечтать-бредить в лучших традициях социалистической экономики: планы строились на пять лет вперед, обязательства принимались самые нереальные, зато очень красивые. Но главное — Фредди и трое музыкантов стали неразлучны. Они не расставались ни днем, ни ночью, разрабатывая новые концепции концертов, и одновременно готовили новую программу, куда должны были войти неожиданные аранжировки классики рок-н-ролла и собственный материал.
По мнению Майка Берзина, "единственным настоящим музыкантом среди нас был Фредди. Он умел играть на фортепьяно и знал нотную грамоту. Бывало, он говорил: "Довольно играть эту трехаккордную блюзовую чушь, надо писать свои вещи!" — И мы действительно написали пару-другую стоящих песен, но одному Богу известно, где они сейчас. В любом случае, это не шедевры — Фредди работал, главным образом, со мной, а мое знание музыки и понимание ее в ту пору оставляли желать много лучшего. Иногда мы спорили относительно переходов из тональности в тональность — я никак не мог взять в толк, зачем это надо. А Фредди только повторял, что это украшает музыку, делает ее более динамичной. Я ничего не понимал: какого черта все так усложнять! Только потому, что это дает какую-то "динамику"? А это что еще такое?"
Другой роуди Ibex Джефф Хиггинз припоминает, что Бульсара-Берзин написали как минимум одну достойную вещь, которая называлась "Lover" — в сильно измененном виде и со слегка другим текстом эта песня вошла в дебютный альбом Queen. Хотя, по словам Хиггинза, "если и искать в "Lover" заимствования, то они окажутся из "Communication Breakdown" Led Zeppelin — Фредди часто анализовал ходы и музыкальные решения Led Zeppelin".
Незаметно пролетело лето, наступил сентябрь. Майк Берзин вернулся в Ливерпуль, где ему предстояла защита диплома в художественном колледже. Событие значительное, и отпраздновать его требовалось с надлежащим размахом — кто еще мог вдохнуть жизнь в снулую студенческую пирушку, от участия в которой с ужасом отказывались даже вечно спящие ученицы соседнего медицинского колледжа, как не группа замечательного Майка! Таким образом, третий и последний концерт Ibex состоялся 9 сентября 1969 года в ливерпульском клубе "Синк", ранее представлявшем собой пивной вариант зоологического музея, где мирно сосуществовали нетрезвые с пяти лет битники, столь же прекрасные в своей осоловелости докеры и их добровольные подруги — самые разбитные ливерпульские "ляльки". По словам Кена Тести, это было идеальное место для любого юбилея: "Соберите в "Синк" больше двадцати человек, и через пару минут чьей-нибудь головой начнут высаживать дверь в туалет".

СЛЫШИТЕ КРИК? ЭТО НЕ ФРЕДДИ, ЭТО КОГО-ТО БЬЮТ В ТУАЛЕТЕ!"

В отличие от не фиксировавшихся историками рока перемещений Фредди в пространстве после фестиваля в Болтоне, выступление Ibex в Ливерпуле записывалось на магнитофон и ждало своего часа почти тридцать лет. И, что примечательно, эта любительская запись более чем на три года "старше" самого первого записанного "живьем" концерта Queen (20 декабря 1972 года, клуб "Марки", Лондон).
Руководил записью Джефф Хиггинз — он же и нашел в своем архиве эту бесценную фонограмму. Вот его рассказ о событии: "В моем распоряжении был монофонический катушечный "Грюндиг" модели ТК-14. Я записывал практически каждый вздох Ibex, и практически все записи пропали. В тот вечер я записывал группу как обычно, никаких мыслей о Вечности у меня, естественно, не было. Трудно предположить, что концерт никому неведомой группы в кошмарном заведении может претендовать на место в истории. Мы не считали пленки с записью Ibex чем-то мало-мальски ценным.
На моем столе торчал "Грюндиг" и старинный микрофон с угольной мембраной, под столом было самое ценное — две упаковки пива. Я прихлебывал чудесный напиток и крутил ручки регулировки записи: орали на сцене, в клубе, на улице, в туалете кого-то уже начали бить — там тоже орали. После четырех пива я тоже орал — меня, как вы понимаете, слышно лучше всех. Хотя у парня в туалете тоже был очень хороший голос. Потом все угомонились, стало относительно тихо и можно было слышать группу. Инструменталисты толкались на маленькой сцене, а Фред просто сидел на полу перед ними — для него на сцене места не оставалось".
Продолжительность этой записи около двадцати пяти минут — это откровенное признание Ibex в любви к Cream, Джими Хендриксу и кумирам Фредди тех лет Led Zeppelin. Открывает фонограмму аранжировка "кримовской" "I'm So Glad" с интересным соло баса Тейлора, затем следует переход в "цеппелиновскую" "Communication Breakdown" — Фредди то ли имитирует фальцет Роберта Планта, то ли издевается над его манерой, но именно в этом месте публика разражается аплодисментами. Потом Меркьюри поет "битловскую" "Rain" — здесь его голос поднимается до рвущего барабанные перепонки крещендо, и знакомая всем песня превращается в нечто по пафосу напоминающее горьковского "Буревестника". Еще одна композиция Cream "We're Going Wrong" усилиями "трехнутого" барабанщика Ibex Мика Смита и криками очередной жертвы "туалетного беспредела" становится похожей на раннее произведение Альфреда Шнитке — что-то вроде "концерта для ударных и песни позднего прохожего". Майк Берзин несколько выправляет положение — он без всякого перехода начинает играть рок-н-ролльный стандарт "Rock Me Baby", причем именно ту версию, которую популяризировал Джими Хендрикс, но через несколько тактов его "сносит" в оригинал. И назревающий провал Ibex вдруг превращается в триумф: Фредди начинает вторить унисоном квакеру гитариста, всякий раз подхватывая и развивая хаотически извлеченную заплетающимися пальцами гитариста тему. Спустя несколько лет он и Брайан Мэй сведут с ума стадионы всего мира, устраивая такого рода "вокально-инструментальные соревнования", но уже тогда, в сентябре 1969 года, в очень неподходящем для музыки месте и с крайне слабыми музыкантами, Фредди показал, какой может и должна быть музыка!
В этом месте заведение замолкает — слышно, как хлюпает носом Хиггинз и скрипит входная дверь, а потом присутствующие начинают овацию. Расчувствовавшийся от музыки и пива Хиггинз нажал не ту кнопку, и запись прервалась. Он снова включил магнитофон только в самом конце хендриксовской "Stone Free", которая перетекла в любимую песню Фредди "Jailhouse Rock", замешанную на "Crossroads" из репертуара Cream. И затем Фредди объявляет "премьеру песни" "Vagabond Outcast" — она очень похожа на довольно редкую вещь Queen "Hangman", но сделана в манере, в какой Ibex обычно аранжировали чужие произведения. Как бы там ни было, но публика провожает песню одобрительным ревом.
Далее слышно, как гитарист и басист подстраивают гитары и затем бросаются в импровизацию на тему "I'm Going Home" Элвина Ли — теперь в кабачке начинается что-то невообразимое, голос Фредди начисто забит бас-гитарой, хотя можно разобрать, что поет он "We're Going Home": крохотный, но авторский штрих!
Такая вот находка, очень точно и наглядно зафиксировавшая первые и далеко не робкие шаги того, кому было уготовано стать легендой, если придерживаться версии Фредди. И несмотря на погрешности инструменталистов и качество записи, фонограмма, безусловно, очень хороша — ошибки все же не смертельные, особенно если учесть, что четыре музыканта до того вместе играли всего два раза. (Предвосхищая вопросы читателей, сообщаю: в настоящий момент асы звукозаписи и "звукоочистки" фирмы EMI Records рассматривают возможность издания этой фонограммы, но если это все же и произойдет, то никак не раньше второй половины следующего года. Хотя "у них" всякие чудеса оперативности бывают.)
Но то, что рассказал Джефф Хиггинз после, по-моему, слишком красиво, чтобы быть правдой: оказывается, в тот вечер Smile тоже занесло в Ливерпуль — как "кажется" Хиггинзу, они играли в клубе "Грин дор". После своей программы Smile пришли в "Синк"... Дальнейшее развитие событий угадывается и без помощи сказочника Хиггинза: Брайан Мэй и Роджер Тейлор оказали Фредди инструментальную поддержку (тот факт, что Фредди знал слова всех вещей Smile, не вызывает сомнений, но вот в добровольный уход в тень музыкантов Ibex верится с трудом). Однако Хиггинз настаивает, что именно тогда Queen фактически дали свой первый концерт. Опровергнуть это заявление проще, чем поверить в него: магнитофон Хиггинза стоял всего в нескольких метрах от сцены, но на фонограмме нет ни малейших следов присутствия кого бы то ни было из Smile. Хотя... Кто мог предположить существование записи Ibex в клубе Ливерпуля? Если слова Хиггинза подтвердятся, в истории Queen может быть дописана еще одна глава.

О РОЛИ ЗЛЮКИ В ИСТОРИИ И О ТОМ, ВАЖНО ЛИ, С КЕМ СПАЛ ФРЕДДИ

А где-то в октябре 1969 года Фредди вдруг начал убеждать коллег сменить название на Wreckage — энтузиазма это предложение не вызвало, и как-то вечером Фредди позвонил Майку Берзину и заявил, что поговорил с остальными музыкантами, и они согласны на новое название. Если никто не возражает, подумал Майк, с какой стати я буду сопротивляться. А утром на всей аппаратуре группы уже красовались сделанные через трафарет надписи "Wreckage" — как оказалось, Фредди обзвонил всех "айбексовцев" и каждому сообщил, что "остальные согласны".
Смена названия совпала с уходом барабанщика Майка Смита — об этом Фредди написал в письме ирландке Селин Дейли, которая входила в число самых близких и преданных поклонников Ibex. Это письмо было отправлено 26 октября 1969 года по адресу: 40, Ferry Road, Barnes, SW13: летом эту квартиру, когда попеременно, когда на паях, снимали члены Ibex, Smile и несколько добровольных помощников музыкантов.
"Миффера" ("Злюка" — прозвище Смита; от англ. miffer.— Авт.) с нами больше нет, — писал ей Фредди. — В один прекрасный день этот балбес просто сбежал, заявив, что ему хочется быть молочником (он не шутил!)". Далее Фредди сообщал Дейли, что они с Тейлором (Джоном) "стали неразлучны, нас часто называют "парой красавцев" (в оригинале написано "couple of queens", но в те годы слово "queen" еще не приобрело современного значения "педик".— Авт.)".
Эквивалентом "того самого" было слово, которым, судя по всему, любил пользоваться Злюка: "Миффер, гаденыш, — жаловался в письме Фредди, — распускает слухи, что я превратился в самого настоящего извращенца (в оригинале — "queer".— Авт.)".
По мнению Майка Берзина, Фредди еще в те годы начал исследовать тему отношения общества к гомосексуализму — вероятно, он моделировал ситуацию не просто открытого признания своей сексуальной ориентации — не исключено, что тогда Фредди просто не подозревал о своих вкусах, поскольку на глазах у всех жил с очень привлекательной девушкой Мэри Остин, — а в формировании из нее имиджа. Известна по крайней мере еще одна дама, с которой у Фредди были интимные отношения, — видимо, говорить об этом, хоть и не вполне прилично, все же допустимо: Фредди Меркьюри ни на одной стадии своей карьеры ничего не скрывал ни от коллег, ни от своих почитателей.
Что же касается истории Queen и "белых пятен", то сам Фредди все в том же письме Селин Дейли указывает точную дату переименования Ibex во Wreckage: "31 октября 1969 года мы выступали в колледже Иллинг как "Wreckage". Там же он назвал имя барабанщика, заменившего Злюку Смита: Ричард Томпсон. Раньше этот музыкант играл в группе Брайана Мэя "1984".

«ДА ЧТО Ж ТАМ АНГЕЛЫ ПОЮТ ТАКИМИ ЗЛЫМИ ГОЛОСАМИ?!»

Как оказалось, Фредди и Томпсон познакомились еще в 1966 году: Томпсон приходил к Фредди домой послушать пластинки "битлов". А до того, как Фредди стал частью Ibex, парочка не пропускала ни одного выступления Smile. Естественно, Ричард Томпсон знал все вещи Ibex, и потому ни о какой иной кандидатуре на место барабанщика Wreckage не могло быть и речи.
Первый концерт Wreckage — для Фредди он был уже четвертым — состоялся всего через пять дней после того, как в составе группы появился новый музыкант. В другом письме к Селин Дейли наш герой писал: "Едва Майк Берзин вернулся из Ливерпуля, как мы угодили на пятичасовой "живой" концерт. Ричард (Томпсон) сломался где-то в середине программы, а я сорвал голос. Сейчас даже дышать больно. Надеюсь, к пятнице поправлюсь и покажу всем, чего я стою". А в самом конце письма Фредди перечисляет названия четырех новых песен в репертуаре Wreckage: "Green", "Without You", "Blag-A-Blues" и "Cancer On My Mind" (рабочее название — "Priestess").
"В ту пору Фредди всегда подбирал для песен очень необычные названия, — вспоминает Майк Берзин. — Сейчас я даже не помню, о чем песня "Green", — может, так Фредди буквами обозначил последовательность джазовых аккордов. Не знаю, не уверен". К сожалению, поскольку ни Ibex, ни Wreckage даже не помышляли о студии, ни одна из этих вещей не была записана на профессиональном оборудовании. Но произошло чудо, и именно та вещь, о которой вспомнил Берзин — "Green", — сохранилась. И сохранил ее Ричард Томпсон.
"Мы записывали эту песню у меня дома на допотопном двухдорожечном магнитофоне, — рассказывает Томпсон.— Это была совсем новая песня, поэтому они записали ее для меня, чтобы я успел выучить ее к концерту в Илинге. Простенькая середина на 4/4, но конец и вступление были "завернуты" — обычная манера Фредди, до конца развившаяся только в Queen. Остальные я не помню — по-моему, блюзовые стандарты и аранжировки Хендрикса".
"Green" оказалась довольно мелодичной балладой, по гармонии несколько напоминающей "куиновскую" "Mad The Swine", записанную в 1971 году — но официально выпущенную в свет только в 1991 году. Это очень страшно, но в "Green" отчетливо прослушиваются текстовые и музыкальные фрагменты, которые нашли свое воплощение в самых последних композициях Фредди. Когда уже знал, что умирает. "Что-то изменилось во мне... Вот и пришло мое время. В любой момент Солнце может призвать меня..."
Отменная запись "Green" продолжительностью почти десять минут имеется на 12-сантиметровой бобине, которая до последнего времени принадлежала Роджеру Томпсону. 6 июня этого года некий коллекционер, пожелавший остаться неизвестным, приобрел бобину на аукционе "Кристи" — планы его относительно тиражирования композиции на каком-либо носителе звука узнать не удалось. Следовательно, не ясно, какая судьба постигнет еще одну песню с той же катушки, — Томпсон просто не помнит, как она называется, хотя предполагает, что это может быть "Blag-A-Blues", а специалисты -"куинологи" затрудняются идентифицировать ее.
Так заканчивается последняя и, несомненно, одна из важнейших "докуиновских" репетиций Фредди — можно сколько угодно искать будущее любого большого Мастера в его ранних работах, и находить его, и толковать его, зная это самое будущее. В случае с Фредди этого не требуется: он сказал и спел все открытым текстом, нам остается только одно — не соглашаться с фактом. Ибо, если мы признаем его, мы должны будем признать и многое другое. В частности, может быть, и то, что "это Господь послал нам Фредди". И он же призвал его.

Продолжение следует в №11

Сергей КАСТАЛЬСКИЙ

Отдельное спасибо Юрию Панину за предоставление данной публикации