Можно смело утверждать, что на долю басиста и вокалиста Джона Уэттона (John Wetton) выпала одна из самых интересных карьер в рок-музыке — ведь ему посчастливилось играть в составе нескольких по-настоящему великих английских групп и принять участие в записи десятков альбомов, ныне считающихся классическими. Его первой «серьезной» командой стала очень популярная в прогрессив-роке начала 70-х Family; затем он заменил Грега Лейка (Greg Lake) в King Crimson, и после выхода их нескольких альбомов — в том числе и знаменитого «Red» (1974) — весьма полюбился их фэнам. При всем этом, оставаясь в составе Crimson, Уэттон также работал сразу в нескольких побочных проектах — пока гитарист Roxy Music Фил Манзанера (Phil Manzanera) не подбил его присоединиться к своей группе. Отыграв вместе с Roxy турне 1975 г., Уэттон решил податься в Uriah Heep и в том же году записал с ними альбом «Return To Fantasy», а в следующем — «High And Mighty». Затем настала очередь «тяжеловесов прогрессив-рока» — группы UK, где в то время играли такие классные музыканты, как Билл Брафорд (Bill Bruford) и Эдди Джобсон (Eddie Jobson). Впрочем, несмотря на это, он продолжал активно сотрудничать и с бывшими коллегами — Брайаном Ферри (Bryan Ferry), Манзанерой и многими другими.
В 1980 г. Уэттон, по-прежнему оставаясь весьма известным сессионным музыкантом, наконец-то, решился выступить соло и записал очень неплохую пластинку «Caught In The Crossfire».
Однако привычка к коллективному творчеству все еще давала о себе знать, и два года спустя он стал одним из основателей супергруппы Asia — откуда ушел после второго альбома «Alpha» (1983), и куда вскоре ненадолго вернулся вновь — уже в качестве наемного басиста.
Оставив Asia во второй раз, Уэттон с головой окунулся в работу над многочисленными музыкальными проектами своих коллег и, разумеется, собственными «сольниками», которых вышло уже немало — «Voice Mail» (1994), «Live: Chasing The Dragon» и «Battle Lines» (оба 1995), «Akustika: Live In Amerika» (1996). Его последний альбом «Rock Of Faith» издан на его собственном лейбле Giant Electric Pea.
— Какое решение было самым удачным из всех, принятых на протяжении вашей карьеры?
— Присоединиться к King Crimson, поскольку это давало мне возможность самому писать песни и петь. Кроме того, в King Crimson я мог импровизировать, расти как музыкант.
— Что бы вы изменили в своей карьере, будь у вас возможность вернуться назад и начать все по-новой?
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Какое требование, когда-либо включенное вами в райдер, вы бы расценили как самое нелепое?
— Мне никогда не приходило в голову ничего подобного. Терпеть не могу всевозможные дикие выходки и капризы. Большинству музыкантов — в том числе и мне — приходится крепко вкалывать, чтобы чего-то добиться, поэтому было бы глупо тратить свою энергию на такую ерунду.
— Не могли бы вы припомнить самый грязный трюк из всех, которые пытались провернуть с вами представители рекорд- лейблов или менеджеры?
— У меня уже давно сложилось впечатление, что менеджеры крайне редко понимают артистов. Именно поэтому я всегда решаю свои дела сам и имею собственный лейбл. Поверьте, я вовсе не хвастаюсь — просто это факт.
— Какую из написанных вами песен вам бы никогда не хотелось услышать вновь?
— Среди моих таких нет ни одной — все, что я записал, вызывает у меня только чувство гордости. Ведь на это уходит столько времени и труда, что надо искренне любить свое творение, чтобы оно получилось таким, как ты его задумал. Да, конечно, рано или поздно я могу изменить отношение к той или иной песне и какое-то время не играть ее на концертах. Зато потом, когда я вернусь к ней через год-полтора, она будет звучать совсем по-другому. Что же касается чужих, то... я бы вполне мог обойтись без Эминема.
— Со сколькими поклонницами вам довелось иметь близость на протяжении вашей долгой карьеры — с десятью, двадцатью, пятьюдесятью...?
— У меня их было около четырехсот, я даже вел специальный дневник. Разумеется, далеко не все из них были настоящими групи.
— Чем бы вы занялись, если бы не стали музыкантом?
— Мой отец был инженером, причем мастером своего дела, так что, полагаю, я бы пошел по его стопам. Он невероятно гордился своей работой и, мне кажется, я унаследовал это качество у него — хотя и не в такой степени. Поэтому я уверен, что инженер бы из меня получился что надо.
— Как по-вашему — великими музыкантами рождаются или становятся?
— Только не рождаются! По моему глубокому убеждению, это результат непрерывной работы над собой. Когда вы слушаете музыканта, который по-настоящему хорош, знайте — перед вами человек, бесконечно преданный своему делу. Такие люди по-хорошему «зациклены» на своей работе, им постоянно требуется идти вперед, расти.
— Продали бы вы душу Дьяволу на выгодных условиях?
— Мне бы не хотелось изображать из себя ревностного боговерца, просто я — это я, человек верующий в Бога, хотя, скорее всего, у нас с вами о нем различные представления.
Что же касается «другого парня», то с ним я не хочу иметь никаких дел — по той простой причине, что в прошлом мне и так слишком часто доводилось с ним общаться.
— В наше время все большее значение придается имиджу. Скажите, надели бы вы парик, если бы знали, что это будет способствовать вашей карьере?
— Нет. Слава богу, с волосами у меня все в порядке, по-видимому, это наследственное. Иногда у меня появляется животик, но с этим всегда поможет справиться спорт. А вот новые волосы сами по себе не вырастут, так что с этим мне очень повезло.
— В чем заключается худший аспект вашей работы?
— Поскольку я перфекционист, мне трудно мириться с небрежным отношением к делу некоторых своих коллег по работе — приходится спорить, что-то доказывать, а это отнимает массу сил и действует на нервы. Также это гастрольные поездки, которые порой бывают поистине изнурительными, но мне с этим удается как-то справляться, поскольку я обожаю бывать в новых местах.
— Если бы вы заполняли анкету, то что бы написали в разделе «хобби и интересы»?
— Как это ни смешно (учитывая ответ на предыдущий вопрос), но я люблю путешествовать. Я очень люблю ездить в Северную Италию, которую считаю одним из красивейших уголков на свете, и когда приходит время возвращаться домой, мне постоянно кажется, что я пробыл там слишком мало. Мне бы хотелось пожить там подольше — насколько это возможно.
У меня замечательная семья, и я стараюсь как можно больше времени проводить со своим сыном, давать ему все самое лучшее. Мне хочется, чтобы в его жизни было чуть меньше трудностей, чем в моей, но чтобы при этом он не вырос неженкой.
— Каких целей — в музыке и в жизни — вы до сих пор стремитесь достичь?
— Если говорить о рекорд-бизнесе, то, наверное, в этой области я добился всего, чего хотел — записал то, записал се, играл с тем и этим. Пока есть люди, с которыми мне приятно работать и которым приятно работать со мной, все отлично. Разве что мне бы хотелось лучше разбираться в теории музыки.
— Под какую песню или инструментальную композицию вы бы предпочли отправиться в последний путь?
— «God Only Knows» The Beach Boys, но в моей аранжировке. В принципе, она не слишком сильно отличается от оригинала, но у меня нет оркестра — только я и несколько моих друзей.

Интервью: Пол ХЕНДЕРСОН