3 февраля 1979 года мне позвонил Андрей Макаревич: «Приезжай к нам на репетицию, ты можешь нам помочь...» Это было время, когда рок-н-ролл, да и не только рок-н-ролл... Нет. лучше, чтобы не заблудиться, не запутаться в спорных терминах, скажу иначе. Это было время, когда «протестная» культура находилась в самом естественном, самом продуктивном своём положении - она была запрещена хрущёвско-брежневским представлением о нравственном воспитании «строителей коммунизма».
Литераторы, музыканты, художники, искатели нового, не официозного языка вынуждены были творить «в подполье», что, как ни парадоксально, давало им настоящую свободу и запредельно, неподдельно подогревало сторонний, живейший интерес к их творчеству. У власти при этом было множество способов (слава Богу, не сталинских) максимально ограничить доступ творца к своим адресатам. Мы помним судьбу Галича, Неизвестного. Бродского... Этот список можно продолжать и продолжать. Что касается рок-культуры, то было два способа расправиться с ней: либо купить, заставить «плясать под свою дудку», обеспечив при этом аудиторией и работой под своим контролем, под «зорким лубянским оком»; либо запретить под угрозой уголовной ответственности. (К чему придраться? К чему угодно. Не вопрос. Примеры - АРАКС, ВОСКРЕСЕНИЕ). Естественно, наиболее «внимательно», подозрительно властьпридержащие - комсомол и партия - относились к носителям Слова, как к наибольшей угрозе для них, для вскормившей и кормящей их социальной химеры. Группа МАШИНА ВРЕМЕНИ была в это время самым ярким носителем «протестного» слова в московской рок-культуре. «Перекрыть ей кислород» было естественной потребностью не только государственного аппарата, но и «признанных» деятелей «молодёжной» номенклатурной культуры, поскольку само существование альтернативы со всей очевидностью указывало на их несостоятельность, невостребованность и серость. В преддверие Олимпиады-80 - международной показухи достижений СССР во всех публичных областях - положение группы стало критическим. Пользуясь огромной популярностью, сравнимой среди молодёжи с популярностью Высоцкого (в том смысле, что основывалась она на «самопальных» записях «подпольных» концертов), МАШИНА ВРЕМЕНИ продолжала быть «бельмом в глазу» лживой, тупой комсомольской пропаганды. И вот настал день, когда комсомольское руководство решило наконец подвести черту под этой «проблемой». И... мне позвонил Макаревич.
Мы были знакомы с Андреем с первого концерта группы АКВАРИУМ в Москве. Я единственный сделал тогда магнитофонную запись этого концерта. С ней и попал в его дом на Комсомольском проспекте. Но сблизились мы с Андреем после того, как он однажды подсел за наш столик в кафе «Московское», услышав, как я, на потеху подвыпившей компании, декламирую стихи Александра Галича. И вот он мне звонит: «Ты можешь нам помочь...»
Моя предполагаемая помощь заключалась в реализации «хитрого» замысла, идея которого принадлежала то ли самому Макаревичу, то ли Сергею Кавагое. Замысел был таков: во-первых, если «они» (власти) считают наши тексты одиозными, то давайте «оправдаем» их, вложив в уста отрицательных персонажей (какому-нибудь «гитлеру», например, можно безнаказанно с экрана ругать советский строй): во-вторых, чтобы из концертной программы не выкидывали самые «протестные» песни, давайте объединим их в одну цельную композицию - возьмём какую-либо «разрешённую» (не запрещённую) литературную основу и «нашпигуем» её нашими песнями.
- Какую литературную основу?
- «Маленького Принца».
- Почему «Маленького Принца»?
- Потому что «будьте, как дети...»
Мне предлагалась роль «читателя книги». Я, конечно, с радостью согласился. Вся эта «затея» предназначалась для одного-единственного концерта пред «светлыми очами» сборной комсомольской элиты на одном из их подмосковных «шабашей». Там могла решиться судьба группы. Две-три репетиции, концерт - группа осталась жива. Чем нам удалось умилостивить всесильных комсомольских бонз? Чем удалось смягчить (если не расположить к себе) их закалённые в борьбе с инакомыслием сердца? Может быть, тем, что в нашей «композиции» отрицательным персонажем были выставлены «взрослые», и «верные сыны партии» оценили это как тонкий, понятный только им намёк на милые их душам чаяния. Не знаю. Сегодня выдвиженцы из той самой элиты, пришедшие наконец к власти, при каждом удобном случае расхваливают, не жалея самых восторженных эпитетов и даже слов благодарности, МАШИНУ ВРЕМЕНИ, судьба которой была однажды в их руках, и награждают её орденами «За заслуги перед отечеством»... Какие такие заслуги?
Наша история, однако, на этом не закончилась. «Маленький Принц» представлял собой 45-минутную музыкально-литературную композицию, составленную из песен Андрея, соединённых (предварённых или завершённых, подытоженных) фрагментами из книги Экзюпери. Мы показали её (композицию) публике с репетиционной целью перед «комсомольским судом». И публика приняла её. Нас очень удивило, что она (публика) готова внимательно молчать в течение 45 минут, как будто присутствует не на рок-концерте, а на представлении более «высокого» уровня (не в сравнительном, а в определительном смысле слова «высокого»). 45 минут молчания, конечно, с лихвой компенсировались громогласным «выплеском» во втором отделении нашего концерта. Подобный принцип распределения зрительской энергии (энергетики) показался нам любопытным, интересным как для нас. так и для них (зрителей). Короче, эту концертную программу (с «Маленьким Принцем» в первом отделении и «рок-н-ролльным буйством» во втором) мы в течение года катали по московским и подмосковным клубам, - домам культуры и прочим подобным заведениям. Она сопровождалась неизменным аншлагом и принималась, как говорится, «на ура».
А потом группа распалась. Ушёл Кавагое, игравший в группе с самого начала, ушёл Маргулис, ушёл клавишник - Андрей остался один, как Маленький Принц, его покинули все, кого он когда-то и, казалось, навсегда «приручил». Скоро, впрочем, пришли другие - Кутиков, Ефремов, Подгородецкий. У МАШИНЫ ВРЕМЕНИ началась иная жизнь. Это выразилось не только в том, что почти целиком обновился репертуар (время «Поворота»). Принципиальный поворот заключался ещё и в переходе группы из полулегального, полузапрещённого, «подпольного» состояния под серое крыло государственной опеки, доверенной функционерам Росконцерта. Удивительно, но «Маленький Принц» пытался выжить и на этой новой «планете». Росконцерт оплатил декорации, костюмы (от Вячеслава Зайцева), в принципе одобрительно на своём худсовете (от лукавого) отнёсся к показанному нами представлению (кстати, сохранилась «пиратская» запись этого выступления). Но... Время «Маленького Принца» кончилось. «Взрослые» перестали быть его антиподом, а он не смог (хотя и попытался) стать одним из них. Как там у Пушкина? «Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел». «Прекрасная роза» наивной искренности не созрела, а завяла на гербицидной почве министерской культуры. Мы очень быстро забыли «Маленького Принца», как забываем сказки, сочинённые в детстве для самих себя. И лишь иногда, когда сквозь серый смог нашего ненастоящего настоящего, сквозь пыль, пускаемую нам в глаза искусственным искусством, сквозь вату себялюбия и равнодушия, заткнувшую наши уши, пробивается лучик небесной любви, слышится эхо радостного, детского смеха - я вспоминаю слова Мудрого Лиса: «Самого главного глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце». И с этой точки зрения наше «пёстренькое» время ничем не отличается от того - «чёрно-белого», социалистического. Всё та же фальшь; всё тот же механизм государственного устройства, работающий по непонятному принципу ради неинтересной цели; всё те же противоестественные игры «взрослых». Ничего не изменилось. («Перемен требуют наши сердца!» - В.Цой.) Вот разве что под «новый» старый гимн, певшийся прежде всенародно, никто не только не разевает рот, но и в большинстве своём даже ленится оторвать задницу, и орден от Отечества теперь может не получить солдат, проливавший за него свою кровь, а получит, ну скажем, барабанщик, исправно отстучавший своё рабочее время. Фальшь, семижды помноженная на цинизм.
В 2000-м году я позвонил Андрею и предложил ему отпраздновать совершеннолетие (21 год) «Маленького Принца», как группа THE WHO отпраздновала в своё время совершеннолетие «Tommy». «Знаешь, а я не считаю, что "Маленький Принц" был настолько уж важным, значительным событием в истории МАШИНЫ ВРЕМЕНИ», - ответил мне Макаревич. Я услышал ответ «взрослого»... («Всё очень просто - сказки обман...» - А. Макаревич.)
Будьте, как дети. И что же в ответ
Услышать на то хотите?
«Если как эти, увольте. Привет.
Сами с ума сходите...»
3 февраля 1979 года мне позвонил Андрей Макаревич и «с ног на голову» перевернул мою жизнь, за что я был и всегда буду ему благодарен.
Ты извини меня. Желаю,
Желаю я тебе, Андрей,
Чтобы опять была «живая»
Вода поэзии твоей.
И если рот, подобно кляпу.
Наполнит горечи слюна.
Не принимай, Андрей, за шляпу
«Удава, съевшего слона».
P.S.
У «взрослых» есть такая присказка - он-де «без царя в голове». Это значит: «он» никчёмный член сообщества «взрослых». А я предложу другое определение - он «без Маленького Принца в сердце». Человек, потерявший своё детство, как Урфин Джус (помните?): что бы ни выходило из его рук - дело или поделка, - в детях рождало только страх и вызывало слёзы. Время Маленького Принца прошло не навсегда. Он живёт где-то там, в
звёздном небе, на планете, «которая чуть больше его самого», но обязательно вернётся, потому что здесь его ждут все те, кого он однажды «приручил», а ведь «мы НАВСЕГДА в ответе за тех, кого однажды приручили».
Александр БУТУЗОВ
