Владимиру Мулявину шестьдесят один год. Группу ПЕСНЯРЫ он организовал в 1968-м когда многих из нынешних героев отечественного фолк-рока ещё не было на свете. Первый песняр СССР рассказывает Александру ДОЛГОВУ о том, при каких обстоятельствах косил Ясь канюшыну.
PESNYARY do America

Владимир Георгиевич, почти сорок лет ...
Владимир Мулявин: Ну нет, не надо так много сразу.
Более тридцати....
Владимир: Тридцать три будет в этом году.
...вы на сцене. То есть вы — музыкант с огромным стажем и багажом. А можете себя назвать меломаном?
Владимир: В какой-то степени, конечно, обязательно. Но я не могу ограничить себя только рок-музыкой. С годами меняются вкусы, и я люблю всякую, разную музыку. И это было с самого начала, потому что я воспитывался на одной музыке, потом полюбил другую. Я играл джаз, потом фольклором увлёкся очень, сейчас — опять классика. Русская классическая музыка, начиная от Мусоргского, Римского-Корсакова, Скрябина, Чайковского. Поэтому я не могу сказать, что вот — я рок-музыкант и всё. Хотя во всех программах у нас обязательно были фрагменты рока.
Но рок сейчас присутствует в вашей жизни?
Владимир: Я сейчас мало слушаю, очень мало. Может, возраст уже такой — я люблю более спокойную музыку. Но информация есть — у меня сыну 19 лет, он слушает совсем другую музыку, и он приучает меня, она всё время играет дома. Компьютерная музыка, она более ему доступна. Хотя он больше любит слушать, чем играть. После музыкальной школы, когда он сдал последний экзамен, сказал: "Папа, заколоти дома фортепьяно, я больше к нему не подойду".
К разговору присоединяется вокалист ПЕСНЯРОВ Леонид Борткевич.
Вы были первой советской группой, которая выступала в Америке...
Леонид Борткевич: Причём, мы же пели только для американского зрителя — для студентов, молодёжь была. Здорово проходили эти концерты.
Декабрь 1976 года, вы проехали 13 штатов. Как могли состояться эти гастроли? Благодаря хельсинкским соглашениям 1975 года?
Владимир: Да нет, в 1975 году на ярмарке в Каннах нас услышал американский импрессарио, который настоял на этой поездке. Мы получили тогда 23 приглашения по всей Европе. Американцы предложили сразу поехать, пока мы свежие были. Но там же оформление документов — кто выездной, кто невыездной, — мы через год только смогли поехать, и то по настоянию американского импрессарио.
Всё шло через Москву, всеми поездками занимался "Госконцерт" — и симфонических оркестров, и зарубежных исполнителей... Здесь главным было желание американского импрессарио показать группу в своей стране. Наверное, и финансовая сторона очень устраивала "Госконцерт", и поэтому сразу через год мы получили второе приглашение. Где-то 10 раз мы были в Штатах. В основном, мы работали по американской публике. Это сейчас появляется больше наших, эмигрантов — они стали богаче и стали ходить на наши концерты.
Леонид: Концерты нам устраивал Сид Га ррис — импрессарио Барри Уайта и NEW CHRISTY MINSTRELS. Он был большой импрессарио, он возил звёзд.
Владимир: NEW CHRISTY MINSTRELS, с которыми мы выступали — кантри-группа, и импрессарио хотел соединить белорусское кантри и американское кантри в одном концерте. Я думаю, что их уже нет, потому что Сид Гаррис умер уже, и вряд ли без такой поддержки они могли бы существовать.
Леонид: По-моему, с ними и угас этот вид кантри — одни гитары и банджо.
Какова судьба пластинки, которую вы записали в конце той поездки? Она ведь не была издана у нас?
Владимир: Нет, не была. Нам подарили по экземпляру там, и здесь вышла какая-то пластиночка небольшая, 4-5 вещей. Потому что мы писали всего один день, и альбом полностью не могли записать — у нас выходной только один был. 13 штатов за 14 дней — мы страшно устали, и записали только четыре или пять песен, и NEW CHRISTY MINSTRELS тоже.
Какие песни?
Владимир: "Вероника" была, "Добрый Вечер", "Расцвела Сирень"...
Леонид: "Вероника" была по куплету — английский, русский. Потом романс был "Ехали На Тройке С Бубенцами", тоже с американцами.
Владимир: После этого судьба с этим импрессарио не схлестнула больше, потому что он в Чикаго был, а мы в основном в Нью-Йорке выступали.
...Мы должны были поехать первый раз в Канны в 1972 году. Но у нас было ЧП, и нам запретили за границу выезжать. И уже только в 1974-м — 75-м мы туда поехали. А так у нас была только одна Польша. А после Америки у нас открылась заграница полностью уже, мы ездили, куда хотели.
Какие были первые впечатления?
Владимир: Ещё когда летели, было волнение — как нас примут. Но Сид Гаррис успокоил, сказал: "Работайте, как будто работаете в последний раз. С полной отдачей, пусть даже будет фальшиво", — ведь было только живое звучание, мы не знали вообще, что такое фонограмма, в те годы. И работали на таком заводе, на энтузиазме комсомольском. Мы даже немного испугались, потому что была публика более демократичная, чем у нас — они выскакивали прямо на сцену, ползала стояло, они кричали, орали. Для нас непривычно было такое восприятие. У нас ведь если в зале было чуть-чуть больше шума — милиция останавливала концерт и людей выгоняли из зала.
Леонид: И свистят они, когда одобряют музыкантов, а не наоборот.
Владимир: Поэтому привыкали концерта три-четыре, а потом уже было всё хорошо. (Леониду) Ты, наверное, можешь перечислить,ты Америку лучше знаешь.
Леонид: 13 южных штатов: Джорджия, Флорида, Южная Каролина, Северная Каролина, Алабама, Висконсин...
Владимир: ...и вот на "Columbia" мы записали альбом.
Агентов спецслужб в вас не видели?
Владимир: Не-ет, абсолютно. Они говорили, конечно... Мы же какие-то инструкции получали здесь, чтобы были одеты нормально, подстрижены. Нас перед поездкой подстригли, попросили, чтобы мы взяли по костюму, потому что мы представляли великую державу... тогда. И мы себя вели свободно — анархисты музыканты все. А наш завпост носил всё время чёрный костюм, солидный. И они сразу же во всех газетах написали, что он — единственный кэгэбист, хотя он никакого отношения к этому не имеет. Нам было легко, потому что у нас даже сопровождающего не было. Была какая-то женщина, мы даже не знаем, кто она. Потом говорили, что она из органов, но вряд ли — она очень мягкая, приятная женщина была. Никаких замечаний от неё не было — может, она такие инструкции получила. Единственное, она просила, чтобы по одному не ходили, вдруг что-нибудь случится, какое-нибудь ЧП. Тогда очень много убегало, музыкантов в особенности. С первого раза мы получали приглашения, американцы хотели, чтобы несколько человек, конечно, осталось. Чисто политическое дело.
А у "Госконцерта" были опасения?
Владимир: Нет. Перед второй поездкой были. Но это по анонимке, меня вызывали перед самым самолётом, мне пришлось давать гарантию, что никто не останется из наших ребят. Хотя не надо было никого воспитывать, все прекрасно понимали.
Леонид: Ну, нам очень доверяли. Нас собрали перед первой поездкой, сказали: "Ребята, мы вам доверяем". И это было больше, чем если бы даже дядя в шляпе ехал.
Владимир: Мы же были патриотами все.
Леонид: Все песни о Родине были, да.
Владимир: Лёня, не надо, про Родину у нас как раз мало было песен.
Леонид: Я имею в виду "Берёзовый Сок".
Владимир: Мы не пели её тогда. У нас были песни чисто фольклорные в основном. Я "Ave Maria" пел и "Крик Птицы" там. Толя (Кашепаров — ред.) пел на английском только.
Леонид: Я вообще не понимал, как можно было там остаться.
Владимир: Потом я уже сказал ребятам, когда мы ещё ездили: "Кто хочет там остаться, то предупредите меня хотя бы месяца за два. Я и помогу уехать, если что, даже. Только чтобы не подводить коллектив. Без коллектива езжайте сами потом отдельно, если хотите остаться".
Слова Джона Леннона о том, что ПЕСНЯРЫ — лучшее, что он слышал, это факт?
Леонид: Это факт, это было в газете "New York Times", и потом был кусок в "Billboard".
Владимир: Да, "Billboard" посвятил нам целый номер после первой поездки, у меня где-то он есть. Первая поездка самая запоминающаяся была для нас и самая интересная. Остальные уже как-то микшировались, потому что мы привыкли к американской публике. Мы знали, что они свободные и раскрепощённые.
Чем Америка отличается от нас — там везде на колоссальном профессиональном уровне идёт трансляция и подбор групп. Там нет такого — "заплати, и я буду крутить тебя". Я не услышал не то чтобы ни одной фальшивой ноты, но с очень хорошим вкусом всё подобрано. Например, в южных штатах, чисто американских, в Аризоне, Техасе — я в основном даже не услышал рок-музыки. По радио — нет. Там только кантри идёт, чисто американская музыка. Я жил у американцев как раз, и они все знают тексты — муж с женой поют вместе с радио. Кантри они любят, и навязывать им другую музыку абсолютно бесполезно. Они так воспитаны, поют только Леонид народную музыку. Наверное, Борткевич там уже идёт какая-то политика — чтобы не забывали свои песни, с которыми они рождены.

ОТ ХАРРИСОНА ДО ЛЯПИСА

Леонид Леонидович, расскажите о проекте с Джорджем Харрисоном "Прощай, XX век".
Леонид: История такая: у Ольги Корбут, моей жены бывшей, был поклонником бывший президент кинокомпании "XX век Фокс". Он старый дядька, очень любил её как гимнастку, не пропускал ни одного соревнования. Он пригласил нас на Гавайи с Ольгой и спрашивает: "С кем бы вы хотели встретиться?" Со Спилбергом или ещё с кем-нибудь... Со Шварценеггером мы были знакомы, потому что Мария Шрайдер, его жена, снимала передачу об Ольге и о Чернобыле. Я знал, что Харрисон там, и спросил, можно ли познакомиться с ним. Он говорит: "Ты что, он мой друг!" И мы поехали к нему в Хану, там у него дом, дворец, где он жил. И я когда приехал, там был Эрик Клэптон. Поговорили, хотя я ещё тогда не очень английский знал. Это было три года назад, по-моему. Они говорят: "Сыграй что-нибудь". И я сыграл нашу песню "Ой, Цветёт Калина". Они обалдели: "Откуда такая мелодия?" Я говорю: "Наши мелодии все такие". Очень хорошая мелодия 50-х годов. И они тогда сказали, что готовят концерт "Прощай, XX век" и хотели бы, конечно, пригласить вашу группу. Мы даже потом хотели пригласить на наше тридцатилетие Харрисона и Элтона Джона, но немножко побоялись наши...
Владимир: Мы же самостоятельное государство уже. И чисто финансовые затруднения были.
Леонид: Элтон Джон жил и сейчас живёт в Атланте, и мы жили в Атланте, он несколько раз приглашал нас с Ольгой на приём домой. И были разговоры, он дал мне все телефоны менеджеров, сказал: "Пожалуйста, я приеду на ваше тридцатилетие". Такая история была. Потом Харрисон заболел сильно и, я не знаю, состоялся ли этот проект, скорее всего — нет.
Владимир: Да, из четвёрки это самый нами уважаемый человек был — Харрисон.
Поговорим о музыкантах другого поколения, в частности, белорусских.
Владимир: Единственная группа из новых, которую я могу слушать — ЛЯПИС ТРУБЕЦКОЙ. Остальные группы очень слабые профессионально. А у них мне нравится, во-первых, тексты, не все, конечно. И то, как они работают. Они взяли же профессиональных музыкантов и играют на очень приличном уровне по сравнению с теми, кто есть у нас.
Они были на сборнике "Песнярок"...
Владимир: Я, к сожалению, его не дослушал. Потому что я хотя и дал разрешение, чтобы пели наши песни, но мне многое там не понравилось. Из тринадцати групп, которые там были, две-три можно было слушать. Может быть, это мой минус, их плюс, может, наоборот. Я оспаривать не могу.
Не понравилось звучание, новые трактовки?
Владимир: Новые трактовки. Я в первую очередь вдумываюсь в текст всегда, о чём мы поём. В каждой песне мы старались сделать картинку определённую, чтобы публика сопереживала с нами. А здесь абсолютно ad libitum — там можно любой текст положить, и она так и поётся. Может быть, есть любители — я знаю, что он раскупается хорошо, особенно в Белоруссии. Значит, до меня не доходит. Но категорически я не могу сказать, что это плохо. Может быть, со временем это обретёт что-то своё, направление какое-то будет. Потому что многие сейчас поют наши песни из наших групп. Молодёжь ремиксы делает. Но они делают это всё на компьютере, и мне тяжело это слушать — я всё-таки люблю живое звучание, чтобы живые барабаны были, живые инструменты в основном.
Когда, на ваш взгляд, у ПЕСНЯРОВ был золотой состав?
Владимир: По профессионализму, наверное, это начало 80-х годов. Но в то же время это был очень холодный состав по отдаче. В этом составе ребята были из консерватории, а в первом — намного слабее музыканты были, но было больше отдачи. Они заводились и работали, я уже говорил, как последний раз, каждый концерт. А у нас в день было минимально три концерта всегда. А холодный профессионализм меня немного выводил из себя, потому что я не могу спокойно работать на публике, когда вижу — публика заводится, не могу спокойно отрабатывать, как ремесленник — мне было тяжело. Менялся ансамбль, менялись солисты, инструменталисты. Ненужное всё время отмирает. И вот сейчас я нашёл компромисс такой — у меня есть и профессиональные музыканты, и в то же время есть отдача. У нас и молодёжь есть.

Редакция благодарит БКЗ "Октябрьский”, Э. В. Лавринович, Канал "Мелодия" и Вадима Карева.
Фото: Ольга УРВАНЦЕВА.