Сэр ЭЛТОН ДЖОН редко испытывает проблемы с самовыражением. Шестикратный лауреат Grammy выпустил подряд семь альбомов, ставших номером один в США.
 Благодаря этому музыкант является самым успешным исполнителем всех времен и народов по версии журнала Billboard. Но когда в Рождество на свет появился его сын Закари Джексон Левон, Элтон не смог описать своих чувст.
  «Просто не существует подходящих слов, чтобы выразить это, - сказал ОК! 63-летний музыкант. - Это не возможно описать. Это просто... У нас сын! У нас сын!.»
  Однако путь музыканта к отцовству был не прост. Осенью 2009 года Элтон и его друг, 48-летний кинорежиссер и продюсер Дэвид Ферниш, с которым они вместе вот уже 17 лет, сделали попытку усыновить украинского детдомовца по имени Лев и его старшего брата Артема. Но столкнувшись с огромным количеством юридических препятствий, они сдались, решив, что надо сфокусироваться на поиске детей у себя на родине. «Нам разбили сердце, — говорит Ферниш, — но потом у Элтона появилась искорка надежды...» Всего лишь спустя десять дней после рождения Закари супруги дали эксклюзивное интервью ОК! в своем особняке в Лос-Анджелесе и рассказали о чудесном путешествии в отцовство.
— Когда вы решили завести ребенка?
Элтон: Я всегда говорил, что я слишком эгоистичен, чтобы иметь детей, но все изменилось, когда мы посетили детский дом на Украине. В тот день мы увидели Леву. А несколько дней спустя узнали, что у него есть брат Артем, тоже детдомовский воспитанник. Эти два малыша покорили мое сердце.
Дэвид: У меня давно было желание создать семью. Но я считаю, что оба партнера должны быть на сто процентов преданы друг другу. Иначе это не самый лучший путь.
Э.: Встреча с Левой и Артемом стала для нас поворотным моментом.
— Но вы так их и не усыновили. Почему?
Э.: Из-за этих драконовских украинских законов — я имею в виду, что они не признают однополых союзы.
Д.: На это ушли бы годы и годы, но мы так бы ничего и не добились.
Э.: А Лева и Артем все равно оставались бы в приюте. И мы сказали: «Кто здесь главный? Дети. Это очевидно. Нам придется отказаться от планов усыновить их и просто найти для них родительский дом».
Д.: Это было напряженное время. Создавалось такое ощущение, что мы бьемся головой о кирпичную стену. С нами по-прежнему работают украинские юристы. И мы не сдаемся.
— Как вы пришли к идее найти суррогатную мать?
Э.: На Рождество в 2009 году мы сидели у нас на кухне в «Вудсайде» (особняк Элтона и Дэвида в Олд-Виндзоре, в Великобритании. — Прим. ОК!). Мы признались себе, что не сможем усыновить Леву и Артема. И тогда Дэвид сказал: «Ладно, а как насчет суррогатной матери?» И я ответил: «А почему бы и нет? Мне 62 года, но я чувствую себя на 40. Мы могли бы подарить малышу настоящий дом».
Д.: Мы поговорили с нашим лечащим врачом обо всем этом, и она одобрила наши планы. Она считает, что у нас у обоих отличное здоровье. К тому же в семье Элтона много долгожителей. Все это заставило нас прийти к этому решению. И памятуя о том, что усыновление для нас стало проблемой, мы поняли, что лучший вариант для нас — это обратиться к услугам суррогатной матери.
— Расскажите, как это все происходило.
Э.: Здесь нет моей заслуги. Всем занимался Дэвид, и занимался крайне тщательно.
Д.: Мы обратились в агентство, которое нам советовали. Оно называется Centre For Surrogate Parenting. Процедура подбора суррогатной матери вовсе на похожа на что-то вроде: «Ладно, мы возьмем вон ту!» Всё совсем наоборот. Нам пришлось сходить на прием к психологам — у нас были постоянные консультации. Затем мы отсмотрели все профайлы женщин — доноров яйцеклеток, прежде всего с точки зрения их здоровья и наследственности. Затем одна из отобранных нами женщин для вынашивания ребенка дала свое согласие, ознакомившись с нашим анонимным профайлом, ведь это и ее выбор тоже. Она знала, сколько нам лет, что мы британец и канадец, что мы много путешествуем. Мы также рассказали о наших интересах, о нашем желании создать семью, о том, как отказ в усыновлении разбил нам сердце. Общаясь по телефону, мы использовали псевдонимы. Но в один прекрасный день она просто поняла, кто мы такие. Раскусила нас. Впрочем, для нее это большого значения не имело. Она замечательная женщина, ей совершенно безразлично внимание масс-медиа или слава. Она просто верит в то, что может помочь людям создать семью. Вот так она и появилась. Мы обменялись электронными адресами, созванивались по крайней мере раз в неделю. Я потихонечку улизнул в Калифорнию. Я не хотел, чтобы со мной туда перебрался и Элтон, ведь он бы привлек всеобщее внимание. Мы хотели сохранить в тайне имя этой женщины: она не подписывалась на публичную известность, и это ее право. Мы встречались на нейтральной территории, проводили вместе целый день, обедали, болтали о детишках.
— Когда вы узнали, что она беременна?
Д.: Это было неделю спустя после первой же подсадки эмбриона в прошлом апреле. Я был в Лондоне, а Элтон — на гастролях в Лос-Анджелесе. Она позвонила мне, чтобы сообщить радостное известие. Я воскликнул: «Да!!!» и тут же набрал Элтона.
Э.: Я помню, как опустил трубку и заплакал. Я сидел в нашем офисе и рыдал.
Д.: Я сказал об этом своим родителям и небольшому кругу самых преданных друзей. Мы ждали трехмесячного теста — это обычная процедура.
— Теперь расскажите нам, как протекала беременность у суррогатной мамы.
Д.: Она умна, полна сочувствия. Великолепный партнер. Она отлично разбирается в натуральных, органических продуктах для детей. Какие подгузники надо использовать, как кормить малыша. Когда появились потрясающие ЗD-снимки УЗИ, я поделился ими с Элтоном, отправив их ему на телефон.
Э.: По причинам конфиденциальности я не мог позволить, чтобы меня видели вместе с ней. Но мы разговаривали по телефону. Мы с Дэвидом общались как обычно — по 8-9 раз на дню. И в итоге я с ней встретился. Вот это был вихрь чувств!
Д.: Ну да, было бы несправедливо, если бы она впервые встретилась с Элтоном уже перед самыми родами. (Смеется.)
— Какова была ваша реакция, когда вы узнали, что будет мальчик?
Д.: Главное, чтобы ребенок был здоров. Только это нас волновало. Но я был очень рад сыну, ведь Элтон — сумасшедший спортивный фанат, а я как раз наоборот. Теперь он сможет брать его на футбольные матчи. Хотя я бы не сказал, что девочки не могут любить спорт вообще.
— Что вы чувствовали по мере приближения того самого дня?
Д.: Я расскажу о подготовительной операции, которую мы провели. Дата наших родов была назначена на 27 декабря. Итак, я перебрался в Америку, чтобы быть ближе к нашей суррогатной маме. У меня было две заботы: во-первых, я хотел, чтобы Элтон был тут в момент родов, но в силу обязательств по работе он не мог приехать в Лос-Анджелес раньше 16 декабря. А вторая — конфиденциальность. Мы же просто не могли спокойно осуществить все приготовления к моменту появления маленького на свет. Но мы наняли няню, которая присматривала за ребенком наших друзей. Она могла присоединиться к нам 10 декабря. Так вот, стараясь не привлекать внимания, она купила все необходимое: коляску, столик для кормления, для пеленания — всё в Pottery Barn Kids. Она достала вещи из фирменных пакетов магазина и упаковала в рождественскую подарочную упаковку. В таком виде мы все пронесли в дом. Это выглядело как рождественские подарки — мы не хотели, чтобы кто-то видел детские вещи, которые заносят в дом.
Э.: Настоящая операция под прикрытием!
Д.: Парочка соседей спросили: «А чего это у вас в машине детское кресло?» Я ответил: «Да просто мой брат со своим маленьким ребенком приедет к нам на Рождество».
— Когда вы узнали, что начались роды?
Э.: Мы вышли из ресторана в Лос-Анджелесе и уже направлялись в магазины, чтобы сделать последние покупки перед Рождеством.
Д.: Не было никакой суматохи. Знаете, детская была полностью готова. Элтон был здесь. Все счастливы и спокойны. Нам позвонили из госпиталя и сказали, что у нее начались сильные схватки. Мы приехали в клинику — там было так пустынно...
Э.: Это было как в фильме «Сияние». Длинные коридоры в огромной клинике Cedars-Sinai совершенно пусты...
Д.: Роды длились около 12 часов. Мы то и дело входили-выходили из родильной палаты.
Э.: В какой-то момент мы прилегли отдохнуть. Вдруг в 2:15, уже в Рождество, нас разбудили. Говорят: «Скорее! Ребенок на подходе!» Мы вошли в палату и встали у кровати. И тут показалась головка. Дэвид воскликнул: «Господи! Голова!» Ну а потом он выскочил как ракета — акушерка едва успела его подхватить! Это было так волнующе, но у нас просто не было времени на сантименты. Вот и он! Я перерезал пуповину, и Закари положили нам на грудь: на пять минут — мне, на пять — Дэвиду. Затем его забрали и вернули суррогатной маме, и она стала его кормить. Просто потрясающе!
— Опишите, что вы чувствовали, когда впервые взяли его на руки?
Э.: Я никогда не испытывал ничего подобного в своей жизни. Я проникся таким благоговением! Что я могу сказать? Эта радость... Ощущать тепло его тельца, его дыхание. Как он прижимается к вам, уткнувшись носиком в шею. Такой маленький. Просто крошечный. Эти пальчики идеальной формы. Ноготочки. Я никогда не смогу забыть того, что пережил в тот момент. Люди спрашивают меня: «Ты плакал? Наверняка ты был в таком состоянии...» Но я говорю: «Нет». Все произошло настолько быстро. Плакал я уже тогда, когда привез его домой в понедельник в 8:30 утра. Мы не имели возможности толком отпраздновать Рождество. У нас стояла наряженная елка, были приготовлены подарки. Я сказал Дэвиду, чтобы он включил рождественские песнопения. Он поставил хор King's College, и, как только они запели, я заплакал, держа Закари на руках. Из-за музыки и потому что это 25-е число. Мой день рождения — 25-го (марта. — Прим (ОК!), у Дэвида — тоже 25-го (октября. — Прим. ОК!), так что лучшего дня, чтобы появиться на свет, у него не было. Правда. Это была череда самых прекрасных событий. Все, что произошло с нами, произошло наилучшим образом: суррогатная мама, донор яйцеклетки, агентство. Все прошло как нельзя лучше. И каждый день — это как настоящий подарок, ведь наш малыш — счастливая маленькая душа.
— Как вам даются первые недели отцовства?
Э.: Прекрасно. В восемь утра мы кладем его к себе в кровать, там он проводит час-два, гугукает и спит, а мы смотрим на него, обнимаем. Я его кормлю. Дэвид кормит. Меняем подгузники. В таком «операторском» режиме — у нас настоящий пеленочный дозор.
Д.: У меня полно племянниц и племянников, так что я до этого немало подгузников поменял!
Э.: Он плачет, когда голенький. Когда его моют, он плачет — ему это тоже не нравится!
Д.: Но в остальном он спокойный маленький парнишка. Дети меняются, потом он может стать и непоседой, но в настоящий момент он очень спокойный. Так что нам повезло. Ему нравится, когда его кормят, обнимают, пеленают и поют песенки.
— И каковы последние успехи Закари?
Э.: Я думаю, он становится красивее день ото дня. Когда детки появляются на свет, все они немного похожи на Уинстона Черчилля, у них у всех скукоженные мордашки. Заметно, как у Закари растут волосы: сначала они были темными, когда он только-только родился, а сейчас они светлеют. Достижение сегодняшнего дня — то, что он спит вот так (соединяет ладони и кладет их под голову). И конечно же, это бесконечное чудо — как такой маленький может быть таким сильным. Эта жажда жизни, стремление жить, когда он появился... Эта кроха может преодолеть столько всего — просто феноменально.
Д.: Его глазки открываются все шире с каждым днем. Он смотрит в глаза, когда ему поешь. Он полностью узнает нас. Он перестает плакать, когда мы берем его на руки, ведь он узнает знакомый запах. Мы проводим с ним часы напролет, поем ему, кормим, качаем — мы его отцы!
— А ваш кокер-спаниель с ним ладит?
Д.: Удивительно хорошо! Мы подкладывали в кроватку малыша немного муслиновой ткани, пока он был в больнице, чтобы собаки привыкли к его запаху.
Э.: Я приносил ее домой каждый вечер.
Д.: Когда малыш начинает беспокоиться и издавать звуки, Мэрилин вертится у кроватки и подвывает. У нее проснулся материнский инстинкт. И если кто-то незнакомый берет маленького на руки, она вплотную подходит к нему и не сводит с него глаз. Она готова защитить малыша в любой момент.
— Вы, наверное, не дождетесь, когда уже можно будет водить его на детскую площадку?
Э.: С нами работает много народу, у которых тоже есть детишки!
Д.: Одному из моих друзей, которого я знаю 19 лет, и его партнеру суррогатная мама родила ребеночка пять месяцев назад. А еще мы дружим с Нейлом-Патриком Харрисом (звезда сериала «Как я встретил вашу маму». — Прим. ОК!) и его другом Дэвидом Буртка — им только что родили близнецов. Уверен, мы всех соберем вместе, и наш мальчик не останется в одиночестве. Мальчишки ведь так любят быть в компании.
— Какой философии в воспитании вы будете придерживаться?
Д.: Я уверен, что родители должны быть едины в том, как воспитывать ребенка. Ограничения важны. (Элтону) Ты и я были воспитаны на ценностях настоящего рабочего класса.
Э.: Дисциплина и хорошие манеры.
Д.: Ценность напряженного труда. Ничто не дается просто так. Я уверен, что, по мере того, как он будет расти, наш сын может однажды решить, что он какой-то избранный. Но я хочу сделать все, чтобы этого не случилось.
Э.: Я готов щедро дарить мою любовь нашему сыну, но не баловать его. Просто быть рядом всегда, когда ему будет нужен совет. У меня самая невероятная жизнь. Я видел все, я все попробовал. И Дэвид тоже. Мы можем помочь ему, но мы не хотим его баловать материально. Хотя его уже избаловали, накупив для него столько всего. Мы же хотим дать ему мудрость.
— Избаловать его любовью...
Э.: Избаловать его нашей любовью, ага. Я просто хочу брать его на футбольные матчи. Я хочу любить и заботиться о ком-то, кому бы я мог все передать, когда покину эту землю.
— Вы оба были близки с Дианой, принцессой Уэльской. Вы научились у нее чему-нибудь - например, как быть родителями?
Д.: Я могу припомнить два момента. Для нее было важно тактильное общение — она все время обнимала своих мальчиков. А это то, что, кажется, не столь распространено в королевских кругах. И еще у нее получалось знакомить их с реальным миром, со своей благотворительностью, которой она занималась. Она помогала им понять, что существует и другая жизнь. Нельзя держать своего ребенка под стеклянным колпаком.
Э.: Она была убежденной сторонницей такого воспитания. Диана на самом деле любила своих детей. Она всегда говорила: «Я хочу, чтобы мои дети знали этот мир».
— Вы будете растить своего сына в Англии или в Америке?
Э.: Он будет путешествовать по фантастическим местам. Нет никаких причин, чтобы он не мог ездить со мной на гастроли и смотреть мои шоу.
Д.: До того момента, пока он не отправится в школу. Тогда мы осядем в Англии. Но в ближайшие годы мы можем об этом не беспокоиться.
— Расскажите о детской комнате.
Д.: Мы сделали очень тщательную уборку, сантиметр за сантиметром, чтобы удостовериться, что все натуральное и биологически чистое. Мы поменяли картины на стенах. Сняли несколько полотен из нашей коллекции и повесили на их место фотографию слона в Африке, несколько портретов африканских детей в лесу во время дождя. Сочные, яркие краски. А еще большую картину, на которой изображены деревья, птицы и небо. Только природа, позитив и счастье. И посреди всего этого мы поставили кроватку.
— Но ходили слухи, что вы...
Д.: Что мы угрохали несколько миллионов на обустройство детской? О нет. (Смеется.) Там есть лишь все самое необходимое.
Э.: Да мы даже ремонт не делали!
Д.: И даже не консультировались у Сары Джессики Паркер. Мы как-то выходили в свет вместе с ней и Мэттью Бродериком. Но мы никогда не обсуждали суррогатное отцовство. И у нас всего лишь одна няня.
— Когда Закари станет постарше, как вы объясните ему, что его родила суррогатная мама?
Д.: Мы уже проконсультировались у специалистов по этому поводу. Мы завели альбом, куда поместили наши снимки с суррогатной мамой, снимки УЗИ, письма и имейлы, бирочки из больницы.
Э.: И первую детскую шапочку!
Д.: Мы хотим, чтобы он понимал, сколько любви и заботы сопутствовало его рождению. Мы уже приобрели парочку замечательных детских книжек о том, какими разными бывают семьи.
Э.: Нам бы хотелось, чтобы суррогатная мама стала частью нашей жизни. Чтобы он ее знал, ведь она потрясающая женщина. Мы расскажем ему правду.
— А что же его биологическая мать?
Д.: Она предоставила свою яйцеклетку на условиях анонимности, и мы уважаем ее решение. У нас есть ее личная карта здоровья, которая, конечно же, тоже будет в том альбоме.
— Ну а как вы выбирали биологического отца?
Д.: Мы вместе принимали участие. На сегодняшний момент мы понятия не имеем, кто из нас отец. Мы смотрим на малыша каждый день, и на данный момент у него нос Элтона.
Э.: (Дэвиду) И твои уши.
Д.: И мои руки.
Э.: Но в конце концов, если он захочет узнать, мы проведем тест ДНК.
Д.: Нам обоим это безразлично. Он наш ребенок. Самое важное, что он здоров, счастлив и любим.
— Вас изменило отцовство?
Д.: Я уже не хочу выходить из дома. (Смеется.)
Э.: Ага, я тоже скорее останусь с Закари. Обычно в это время мы смотрим «оскаровские» фильмы, но в этом году мы ничего не видели! И это прекрасно, нам и не надо. Все, что мы хотим, — побольше времени проводить вместе с ним. Я технофоб, но буду меняться. У меня нет компьютера, но я его непременно заведу, чтобы связываться с ним по скайпу. Я не хочу и дня прожить, не видя его!
Д.: Наша задача на ближайшие четыре года — чтобы мы втроем были вместе, насколько это возможно. Я готов притормозить — ребенок сейчас наш приоритет номер один.
— Какими отцами вы видите друг друга?
Э.: Я думаю, Дэвид — очень спокойный, рациональный человек. Я всегда знал, что он замечательный, с хорошим темпераментом. К тому же он происходит из такой прекрасной семьи, где три брата. (Дэвиду) Ну а ты что скажешь?
Д.: Что меня не перестает удивлять в Элтоне, так это его способность расти и меняться как личность. Он абсолютно естественен. (Элтону) Я думал, будет немножко неловко. Но ты берешься за дело засучив рукава. Я видел, как многие боятся брать ребенка на руки. Они слишком нервничают. Элтон правильно держит малыша, поддерживая его голову. Он не ведет себя типа: «А я все правильно делаю, да?» Он просто делает, и все.
— Элтон, ваша прежняя борьба за трезвый образ жизни помогла вам подготовиться к такому моменту?
Э.: Абсолютно. Когда двадцать с половиной лет назад я отказался от пагубных привычек, я стал совершенно другим человеком. Столько всего хорошего произошло со мной с тех пор, как я отказался от алкоголя и наркотиков! Я и раньше был внимательным к другим людям, но то решение дало мне мудрость, возможность внимать советам других. Просить совета и помогать другим — это так прекрасно.
— Хотите еще детей?
Д.: Элтон — единственный ребенок в семье. Раньше он говорил: «Когда я рос, мне хотелось, чтобы у меня был брат или сестра». Но то, что произошло, сильно изменило нашу жизнь. И мы должны посмотреть, справимся ли мы с нашим малышом, чтобы завести еще одного.
— Последние 17 лет каждую субботу вы отправляете друг другу открытки. Что было в открытках от 25 декабря прошлого года?
Д.: «С годовщиной, счастливого Рождества и счастливого малыша!»
Э.: Три в одном! (Смеется.) Мы написали, что никогда не чувствовали себя ближе друг другу, чем теперь. Мы всегда будем близки — так мы сказали после заключения нашего гражданского союза. Но отцовство стало заключительным шагом к тому, чтобы сделать нашу семью полной. Это сильнее связало нас. Нет большей ответственности в жизни, чем воспитание общего ребенка. И для этого мы сделаем все-все возможное.

ЭЛТОН И ДЭВИД ПЕРЕДАЮТ ВСЕ ДОХОДЫ ОТ ПУБЛИКАЦИИ ЭТОЙ СТАТЬИ НА ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ИМИ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЕ ЦЕЛИ.

Текс: Melanie BROMLEY
Фото: Greg GORMAN/US OK!