Сорок лет назад участники Queen выпустили альбом, который стал определяющим для их дальнейшего звучания, смог передать их грандиозные амбиции и укрепить и без того незыблемую веру в себя. Это история Queen II и подлинного рождения легенды.

«Долгое время это был мой любимым альбом Queen. Его заслонил Made In Heawen, который, как ни странно, мне кажется, является самым глубоким альбомом Queen, поскольку мы делали сто после смерти Фредди, но я всегда любил эту пластинку. В определенном смысле, с творческой точки зрения, это был наш самый значительный шаг вперед».
Брайан Мэй с огромным энтузиазмом хватается за телефонную трубку, чтобы поговорить о Queen II, альбоме, записанном более сорока лет на ид. Ради этого разговора он отказался от одной назначенной встречи, а после нашей беседы — его ждет другая. Лишь на следующее утро человек, который сегодня кажется оптимистичным, задумчивым и увлеченным предметом беседы, напишет в своем блоге (где он предстает настолько же раздражительным, насколько он обаятелен при личной встрече), что этим вечером он ждет звонка от врача с результатами тестов на наличие у него рака. Этот звонок раздастся в шесть часов вечера и принесет самые благоприятные вести. Мэй, отец которого скончался от этой болезни в 66 лет (столько сейчас самому музыканту), был успокоен сообщением, что мучающие его боли внизу спины вызваны значительно менее зловещими причинами.
Поклонникам Queen, в воображении которых группа остается как бы вне времени, их музыка кажется постоянной величиной, а образ самих музыкантов навсегда останется неизменным, благодаря клипам и видео с концертов, и очень сложно представить, что кто-то из них может постареть. Но, даже не смотря на ореол вечной юности, окружающий поколение бэби-бумеров. Мэй и его товарищ по команде Роджер Тейлор — простые смертные, которым идет уже седьмой десяток.
Между ними и историей, которую они согласились нам поведать, пролег большой промежуток времени. И за это время случилось очень многое. Когда они говорят о себе периода создания Queen II, они делают это с легкой ироничной отстраненностью, как если бы речь шла о шалостях их внуков-подростков. Шалости и неурядицы случайно или нарочно стерлись из памяти. Главное, что осталось, это воспоминания о той творческой лихорадке которая позволила им записать на пленку звуки, бродившие в их головах с самого зарождения концепции группы Queen. Все преувеличения и излишества выплеснулись в альбоме, и именно это, а не секс, наркогики и безумие рок-н-ролла поглотило их и заставило двигаться вперед.
Queen II его восхитительно помпезным звучанием, мощью и порой вызывающими смех крайностями указал музыкантам путь к группе, которой они, в итоге, станут. Их амбиции были очевидны с самого начала и сквозят как в обложке, отдающей дань уважения Марлен Дитрих, так и в тематике сторон: «белой» и «черной». Сорок лет спустя альбом неимоверно притягателен. Он поистине представляет собой нечто особенное.
«Не думаю, что в этом альбоме мы похожи на кого-то еще, — говорит Роджер Тейлор, сидя ярким зимним днем в затемненном углу своей студии в Саррее. — Тогда мы вообще ни на кого не походили... Наша группа обрела свою индивидуальность, и мы просто делали то, что мы делали».
Легко принять дорого, хоть и неформально одетого, негромко разговаривающего и очень вежливого ударника за успешного хирурга-стоматолога, которым он и стал бы, если бы захотел вести более спокойный образ жизни. Вместо этого именно он был самой типичной рок-звездой среди участников Queen: в молодости он был красавчиком с андрогинной внешностью, и именно он увлекался спортивными автомобилями и встречался с моделями. Егo шелестящий рок-н-ролльный голос украсил многослойное звучание группы. И даже сегодня, несмотря на все хит-синглы и успехи в мартах, он считает Queen группой, ориентированной на альбомы.
«Я прекрасно помню Queen II, поскольку это был период нашего становления, — начинает Тейлор. — Наши взгляды начинали формироваться. Первый альбом мы записали в тe небольшие промежутки, когда студия не была никем занята. Oueen II был значительно более цельным альбомом, а не просто набором песен, каким, собственно, был первый диск. Мы начинали использовать студийное оборудование но полной программе в том, что касается наложений и вокала. Прежде мы просто забавлялись со всем этим. Мы поняли, что с точки зрения вокала, нас отличает большая мощь, что мы можем многое сделать. В альбоме было большое количество сложнейших аранжировок и прочего».
Начало 70-х от нас уже очень далеко. 1974 год был особенно бесцветным и мрачным: в этом году дважды проходили выборы, в Ирландии было введено чрезвычайное положение, а в бирмингемском пабе произошел взрыв. Германия оставалась разделена на западную и восточную, Во главе СССР стоял Леонид Брежнев. После Уотергейтского скандала в отставку с поста президента США ушел Ричард Никсон. Лорд Лукан исчез. Обычный человек в жизни не видел компьютера, а дома у большинства — черно-белый телевизор.
В этом сером мире развлечений было немного, и рок-н-ролл оказался чрезвычайно притягателен. Бон Скотт присоединился к AC/DC, Нил Перт стал ударником Rush, билеты Yes на концерт в Мэдисон Сквер Гарден были проданы подчистую, группа Genesis выпустила The Lamb Lies Down On Вroadwaу, a Deep Purple — Bum и Stormbringer. Появились дебютные пластинки Kiss и Bad Company. До рождения панка оставалось еще два года.
Группа Queen никуда не вписывалась. Для музыкантов коллектива музыка не была спасением от безрадостной улицы. Роджер Tейлop был квалифицированным дантистом, а Брайан Мэй — физиком. Джон Анкон изучал электронику, а родившийся на Занзибаре Фредди «Меркьюри» Булсара — искусство и графический дизайн. С самого начала участников Queen выделяло масштабное художественное видение, корни которого лежали в искусстве и поэзии. У них было нечто общее с выпускниками частных школ-интернатов, игравших прог-рок. А эстетика их напоминала о более художественной, нью-йоркской стороне глэма. Они хотели писать хит-синглы. И все же они стояли несколько в стороне от других: они были упрямы, самоуверенны, замкнуты и, возможно, любить их было трудновато.
Тейлор и Мэй встретились и начали играть вместе в группе Smile. Тогда Меркьюри стал у них «не то чтобы приспешником, неправильно было бы так сказать...» Тейлор подыскивает подходящее слово: «Нашим другом. Да. он стал для нас другом. Затем Фредди и я очень сдружились».
Тейлора и Меркьюри объединил интерес к одежде. Мэя и Мсркьюри — любовь к Джими Хендриксу. В 1973-м Меркьюри был, по собственному выражению, «только готовящейся появиться на свет бабочкой». В его характере сочетались природная застенчивость и природная же экспансивность. Он ощущал необходимость по-новому переосмыслить себя и заявлял, что хотел бы, чтобы его жизнь началась с нуля в 21 год в Фелтэме. Он мог сыграть на фортепиано на слух практически любую песню, с 12 лет обращался к мужчинам и женщинам «дорогуша» и создавал образ, и котором его сексуальность и театральность казались несколько гиперболизированы, что, впрочем, позволяло ему оставаться закрытым человеком вплоть до самых последних дней его жизни.

«Мы были слишком упрямыми, чтобы позволить другим говорить нам, что делать» - Роджер Тейлор
Именно Меркьюри придумал название для группы. «В моем дневнике есть запись, — вспоминает Тейлор. — «Я решил, что самым лучшим названием для группы станет Queen... До тех пор мы собирались называться Build Your Own Boat». Название Queen несет на себе отпечаток личности Меркьюри: его можно интерпретировать по-разному: как величественное и как провокационное.
Когда молодые люди начали записывать свой дебютный альбом, все они занимались разными делами и жили в разных квартирах. Мэн преподавал, Тейлор и Меркьюри владели маленьким магазинчиком одежды на Кенсингтонском рынке. Они записывались в дешевой студии, когда там никого не было, поэтому альбом получился довольно раздробленным, и он не передавал полностью того видения собственной музыки, которое зарождалось в головах музыкантов. NME назвал его «ведром застоявшейся мочи». С одной стороны, участники Queen не очень уверенно располагались между Боуи и Roxy Music, с другой — присутствовало несомненное сходство с Led Zeppelin и группами подобного же рода (ударнику Roxy Music они показались «неестественными», а небожители из Led Zeppelin вообще никак о Queen не отозвались). Поскольку музыка Queen оказалась лишенной пышности и величественности, позёрство, косметика, накрашенные ногти и обувь на платформе превращали музыкантов в честолюбцев и подражателей, а уж такими они точно не были.
Зато они обладали твердой верой в себя, которая позволила им сесть в автобус, ехавший в студию, в своих сценических костюмах и нанять собственного агента по рекламе Тони Брейнсби (который добился того, чтобы накануне начала работы над Queen II статья о них появлялась на страницах журнала Мirabelle, где Мэй рассказывал о своей любви к «кошкам,пpoизведениям Германа Гессе и салату из креветок», а Меркьюри признавался, что горит желанием «попасть в шоу Лайзы Минелли»).
Кроме того, музыканты находились в интересном и не совсем обычном положении в том, что касалось контракта со звукозаписывающей компанией. Изначально они подписали договоре Норманом и Барри Шеффилдами, двумя братьями, владевшими студией Trident в Сохо, и именно возможность пользоваться студией была главной привлекательной стороной сделки. Отдельный контракт на распространение альбомов у Queen был с компанией, впоследствии перекупленной ЕMI. К тому моменту, как участники команды приступила к работе над Queen II, ЕMI выкупила их у Trident, и все же группе удалось сохранить невероятную самостоятельность. Музыканты боролись за то, чтобы им выделили время для работы в студии, и отказывались от помощи чиновников EMI. «Мы были слишком упрямыми, чтобы позволить кому-то говорить нам, что делать». — признается Тейлор.
Благодаря работе над первым альбомом музыкантам удалось познакомиться с «домашним» продюсером Trident Роем Томасом Бейкером и его инженером Манком Стоуном. Огромное значение имело то, что Бейкер начинал свою карьеру в Decca, где учился записывать классическую музыку. И когда Мэй начал делать многочисленные наложения своей гитары, а группа — сочинять мощные и сложные вокальные аранжировки, он точно знал, как это передать на пленке.
«Мы хотели, чтобы все звучало мощно и пышно, — говорит Тейлор. — Сейчас это покажется жутко немодным, но именно этого мы хотели добиться»

«В те времена людям не разрешалось проявлять свою амбициозность. Это была культура зависти» - Роджер Тейлор

В августе 1973 года участники Queen отправились в маленькую студию Trident. Она была отдана в их полное распоряжение на месяц, и они твердо намеревались создать альбом, который бы соответствовал их высокому мнению о собственных талантах (перед самым началом работы Тейлор заявил в интервью Record Mirror, что альбом будет удачным, «если нам удастся удержать под контролем свое это»). Студия Trident им была знакома со времен записи первого диска, но их впечатления не были такими уж прекрасными.
«Я не был доволен звучанием ударных, — рассказывает Тейлор о Queen I. — Trident была знаменита тем, что ударные там были очень глухими, а в то время это было модно. Такими были все записи Элтона. У Боуи ударные были очень глухими и бесстрастными. Мне хотелось добиться звучания поживее. Начиная со второго альбома, это у меня начало получаться».
Озабоченность Тейлора мелочами звучания была типичной для подхода Queen. Видение музыкантов было масштабным, но отнюдь не небрежным. Внимание к деталям всегда характеризовало их подход. Хотя может показаться, что один месяц — очень небольшой период времени для того, чтобы записать такой проработанный альбом, для участников Queen эта возможность была самой значительной из тех, что подворачивались прежде.
Одно из первых воспоминаний ударника относится к работе Мэя над Procession, инструментальной композицией, открывающей альбом (хотя ему не сразу удается вспомнить ее название). «Он сидел в углу и все повторял и повторял ее...»
Хотя предполагалось, что работать музыканты будут днем, Тейлор припоминает, что им случалось засиживаться и по ночам, Ничто не оставлялось на волю случая. Практически самым первым действием Меркьюри было отвести Роя Томаса Бейкера в галерею Тейт и показать продюсеру картину художника Ричарда Дадла «Мастерский замах сказочного дровосека», которая вдохновила вокалиста на написание столь же грациозной песни с одноименным названием.
— Мы как будто выпустили джина из бутылки, — вспоминает Мэй.
— Первый альбом мы записывали в то время, когда студия была свободна от других, и альбом был довольно несобранным. Наконец, все возможности были в нашем распоряжении, мы могли позволить себе пользоваться всем, чем захочется. Работа с Роем была довольно интерактивной. Казалось, мы были художниками, которым впервые удалось поработать со всей палитрой цветов».
«Это было самое начало нашей карьеры, и Джон еще не писал песни (или, по крайней мере, он не показывал свои творения нам), — говорит Мэй. — Роджер еще только начинал писать. Он жил в споем мире, поэтому его трек [The Loser In The End] стоит несколько в стороне от остальных песен альбома. Мы с Фредди много работали вместе. Мы подолгу обсуждали, как можем построить альбом. Идея записать Черную и Белую стороны, все упоминания о королевах — все это уже давно крутилось в наших головах. Мы испытывали невероятные ощущения от того, что все это можно воплотить в жизнь со всеми задуманными наложениями. Мы неслись вперед, занимались оркестровкой и вокалом, и это была просто сбывшаяся мечта. Все эти идеи так долго хранились у нас в головах, и, наконец, нам удалось осуществить желаемое».
Песни, которые написали Мэй и Меркьюри, были фантастическими, романтическими, и, казалось, они принадлежали другому миру. Разумеется, они требовали того, чтобы их тематика и мелодии были записаны определенным образом. Влияний, которые испытывали музыканты, было множество: The Fairy Feller's Master-Stroke родилась из картины Дадла («Если вы посмотрите на нес, она кажется такой сложной, в ней гак много слоен, и именно это Фредди пытался передать в музыке», — говорит Мэй); White Queen (As It Began) появилась, благодаря стихотворению Грейвза, которое Мэй «перенёс» на знакомую ему по колледжу девушку; Procession, Father To Son, The March Of The Black Queen и Ogre Battle представляли собой мощные мелодии, требовавшие невоздержанности и пафоса. Меркьюри дал Бейкеру такие указания: «Если хочешь что-то попробовать, непременно добавляй это».
«Думаю, наш кругозор был довольно необычен. Я всегда считал, что нам повезло, поскольку детьми мы были открыты различным влияниям, — говорит Мэй. стараясь описать связующие песни элементы. — В ту эпоху отдельного мира рок-н-ролла не существовало, мы были открыты всему, что слышалось вокруг. Тогда было не так много телеканалов, да и радиостанций было мало. Ты видел и слышал все, что творилось в то время, это было обширное знакомство с жизнью и искусством. Мы выражали нечто глубоко личное, но вскормленное тем искусством, которое мы впитали с детства. Это был огромный спектр самых разнообразных произведений: от Мантовани до польки Штрауса Гром и молния, от Бетховена и Чайковского ло мюзик-холла и традиционного джаза. Спектр был чрезвычайно широк».

«На сцене Фредди был невероятен, очень харизматичен. Это так контрастировало с тем, каким тихим он был до этого» - Джонни Дью Мэтьюс
Одно из самых прочных воспоминаний Тейлора относится к тем часам, которые музыканты провели, налаживая каждую деталь звучания. «Мы, должно быть, просто надорвали задницы, — говорит он. — Мы действительно очень тяжело работали. Мы использовали клавесин и пианино хонки-тонк (без фетра на молоточках). Я играл на каком-то странном военном малом барабане. Это была поистине экспериментальная пластинка. Мы впервые воспользовались эффектом проигрывания пленки в обратную сторону. Брайан проигрывал пленку задом наперед. Это было довольно сложно. А уж в том, что касалось ею мульти-трековой гитары, он был абсолютным перфекционистом. К тому же, он большой специалист по гармониям, а для этого нужно быть почти что математиком. Они никогда не получаются так, как ты задумал. Это совсем нелегко. Он был настоящим перфекционистом, и я нередко поражался и иногда просто приходил в отчаяние от того, сколько времени ему нужно, чтобы довести до ума некоторые вещи».
16-трековая технология была нестабильной, а участники Queen, к тому же, доводили ее до предела. «Мы сочиняли отдельные части, а потом соединяли их воедино в стереоформате, — говорит Мэй. — А в то время нельзя было сохранить предварительные копии. Мы еще не умели сохранять копии основном фонограммы. Мы смешивали все воедино, например, множество вокальных партий, и потом уже не могли вернуться и сбалансировать как-то иначе, приходилось смиряться с тем, что осталось записано на стерео. От всего этого просто волосы дыбом вставали».
И посередине всего этого организованного хаоса находился Бейкер, чьи собственные странности начинали сказываться. Он не меньше участников группы любил преувеличения и невоздержанность и как-то раз заметил, что они задействовали в микс все. что было под рукой, кроме, разве что, кухонной раковины. Он чувствовал заложенную в этом альбоме юмористическую составляющую. И все же Тейлор припоминает, что случались моменты, когда Бейкеру нравилось усложнять процесс работы без особых к тому основании.
«С Роем могло быть трудно, — говорит он. — Он очень хорошо знал принципы работы в студии и работал над некоторыми песнями Марка Болана, которые звучали великолепно. С ним было весело, он был настоящим бонвиваном, что нас полностью устраивало. Но случалось так, что он отказывался прощать какие-то вещи. Иногда нам приходилось делать множество дублей по совершенно непонятным мне причинам. Просто Рой прикидывался перфекционистом».

«Мы старались втиснуть весь мир в две стороны виниловой пластинки» - Брайан Мэй
Они закончили работу за месяц. И это, учитывая сложность Queen II, указывает на ненасытное желание работать. Брайан Мэй припоминает, в какие моменты ему открывалось, что им удается кое-чего добиться.
«Где-то в середине Father То Son есть место (кажется, в начале второго куплета), когда внезапно врывается вся армия гитар. И помню, когда я это услышал (сейчас я даже не соображу, сколько там было гитар) в первым раз, мне показалось, что я слышу целый оркестр из гитар. Именно об этом я мечтал с тех самых пор, когда впервые услышал, как Джефф Бек исполняет Hi Но Silver Lining. Именно это я слышал в своей голове, и этого стремился добиться. В Black Queen есть момент, где то же самое происходит с голосами. Они все соединились вместе, также, как и эти гитары, звучание которых напоминает каскад. Это похоже на Мантовани (не уверен, помнит ли сейчас кто-нибудь, кто такой Мантовани). но этот эффект каскада и был тем, что звучало у нас с Фредди в головах. Я добился этого в случае с гитарами, Фредди и Майк Стоун — с голосами. Внезапно вам начинало казап>ся, что со всех сторон на вас обрушиваются тысячи голосов».
«Нам хотелось мощи, — соглашается Тейлор. — Мы хотели проверить возможности студии и свои собственные, понять, как далеко мы можем зайти. Там есть пара треков, например, Fairy Feller's Master-Stroke, в которых, может, и не слишком удачный микс, но которые с технической и вокальной стороны невероятно сложны. Там огромное количество гармоний накладываются одна на другую. Это сложное музыкальное произведение. Все-таки альбом родился после трех сложных лет упорных совместных репетиций, совместной игры, совместной работы, — говорит он. — Мы испытывали множество влияний. Отчасти эти влияния совпадали. И вот что получилось, когда все это прошло через четыре наших личности. В тот момент в качестве автора доминировал Фредди. Именно он писал всяческие сложные вещи. Так уж работал его мозг. Он просто горел».
Законченный альбом отличался структурой, которая во время работы не казалась гаком очевидном. На практике Мэй и Меркьюри сочинили материал для одной стороны альбома каждый, хотя такого деления не было до тех пор, пока не был составлен окончательный трек-лист.
Однако поражает, насколько многое их объединяет: White Queen (As It Began) и The March Of The Black Queen связывает романтичность, которая зашифрована глубоко в их барочной структуре. Кроме того, и Мэй в Father To Son, и Меркьюри в Nevermore были, по выражению Тейлора, почти «слезливы ». Хотя музыка была величественной, а тексты — готическими и фантастическими, в композициях Queen сквозила сентиментальность, которая будет ощущаться на протяжении всей истории группы: от баллады Love Of My Life с альбома A Night At The Opera до лебединой песни коллектива Those Were The Days Of Our Lives.
Практически все элементы Queen II так или иначе проявились в дальнейшем творчестве Queen, пусть даже музыканты и оставили в прошлом кое-какие крайности. В массивных припевах Father To Son и I he Fairy Feller's Master-Stroke были заложены семена Bohemian Rhapsody. Всепоглощающая тяжесть Ogre Battle и The March Of The Black Queen предвосхищает Brighton Rock, Sheer Heart Attack, We Will Rock You u Death On Two Legs (возможно, единственный альбом Queen, который можно сравнил, с Queen II по откровенно рок-н-ролльной тяжести, — концертный сборник 1979 года Live Killers).
Помимо всего прочего, благодаря Queen II стало ясно, что Queen — группа, которая умеет писать отличные хит-синглы. Годом ранее первая попытка музыкантов Keep Yourself Alive потерпела поражение, но на этот раз ошибок сделано не было. Помещенная в конец альбома Seven Seas Of Rhye представляла собой отличную эпическую композицию, которая сочетала в себе отсылки к греческой мифологии и юмор британских приморских курортов. Важно отметить, что в данном случае группа была нацелена на то, чтобы написать хит. «Мы использовали все, что можно, включая кухонную раковину, — говорит Мэй. — "Давление" неверное слово для того, что мы испытывали. Это было нечто гораздо большее: мы хотели, чтобы наш сингл крутили по радио, поэтому не могли дать им ни одного повода, чтобы нам в этом отказать». Выпущенный в феврале 1974 года, за две недели до выхода альбома, сингл Seven Seas Of Rhye занял в британском чарте десятую строчку. Это был первый из сорока шести (невероятно!) синглов группы, попавших в британский Топ-40.
Желание распланировать все до мельчайших деталей, ничего не оставив на волю случая, было заложено глубоко в Queen II.

«Фредди обладал невероятной энергией. Он всегда говорил: "Не волнуйтесь, дорогуши, талант всегда пробьется"» - Роджер Тейлор
«Мы старались втиснуть весь мир в две стороны виниловой пластинки, — говорит Мэй. — Этот альбом необычен, и мы специально сделали его таким. Потом мы сделали шаг назад, и альбом Sheer Heart Attack [записанный всего несколько месяцев спустя и выпущенный также в 1974 году] оказался очень прямолинейным, в нем нет сложных структур. В Sheer Heart Attack есть постоянный фокус, и это очевидно, в то время как в Queen II заложена бесконечность, в которой можно утонуть».
Альбом Queen II представлял собой нечто большее, чем просто сумма составляющих его частей. В нем сказалось огромное эстетическое воображение музыкантов, это касается обращения к символике черного и белого для каждой отдельной стороны, постоянно возникающей тематики королев и всего волшебного и феерического («faегу» с буквой «e»,по словам Тейлора).
«Предполагалось, что это будет практически образ жизни, — говорит Тейлор. — Нам нравилась эта идея. Сложный материал мы собрали на Черной (или мрачной) стороне, а более легкий — на Белой. Это была своего рода концепция, но очень неопределенная. Мы красили ногти на одной руке черным лаком, а на другой — белым. Здорово было видеть шок на лицах представителей авиакомпаний, когда они видели парней с накрашенными ногтями. Л еще мы носили до неприличия женственную одежду. В наших костюмах рукав мог быть черным снаружи и белым внутри. В этом мы выходили на сцену — только в черно-белом. Это был отличный контраст, он очень эффектно смотрелся в свете прожекторов. Мы не выходили на сцену в джинсах. Никогда».
Украшенный обложкой, на которой красовалась фотография работы Мика Рока (на ней лица музыкантов были освещены сверху в том же стиле, что и знаменитое изображение любимой Меркьюри Марлен Дитрих), позднее ставшая базой для видеоклипа Bohemian Rhapsody, альбом Queen II увидел свет 8 марта 1974 года. К большому раздражению участников коллектива отзывы на диск были смешанные. Журнал Rolling Stone сделал легкую похвалу, назвав «Белую сторону» «довольно симпатичной», в то время как Record Mirror охарактеризовал альбом как «отбросы глэм-рока». Рецензент Сгeem в качестве характеристики для пластинки сочинил словечко «скучноиднын», а журналист Melody Maker посчитал, что ей «не хватает глубины».
«Они задели нас, — говорит Тейлор. — Через некоторое время нас уже трудно было обидеть, потому что мы просто думали: "Да пошли вы все! Нас не уничтожить!" Но тогда они нас задели. Мы ведь много работали, чтобы создать интересный, очень сложным и, без сомнения, достаточно передовой альбом. Я точно не помню, что они там понаписали, но нас они разозлили. В те времена людям не разрешалось проявлять свои Амбиции. Это было очень глупо, зато очень по-английски. Это английская культура зависти. Такая вот у англичан есть странная особенность. На самом деле, в этом есть что-то комичное».
«Оглядываясь назад, мне кажется, нас объединяло некое общее чувство юмора, что было очень ценно, — говорит Мэй. — У нас был свой способ справляться с холодностью внешнего мира. Когда на нас постоянно нападали, чувство юмора помогало нам держаться и рваться вперед. Как ни странно, мне всегда казалось, что чувство юмора Фредди в значительной степени недооценивают. Не думаю, что журналисты понимали, насколько он готов высмеять самого себя. Он обладал особым даром с легкостью относиться к самому себе: "Эти газетенки нужны только для того, чтобы заворачивать в них рыбу с картошкой, дорогуша!" Он первый был готов довольно изящным образом раскритиковать себя, ведь поначалу его считали довольно напыщенным. Его совершенно неправильно поняли. Он прекрасно осознавал, какой образ он создает».
Участникам Queen удалось сжать огромное количество идей в те несколько песен, которые можно было исполнять на концерте. Они опробовали упрощенные версии The March Of The Black Queen, Ogre Battle, Father To Son и Seven Seas Of Rhye во время концертa на ипподроме Golden Green, который снимала компания Би-Би-Си. После этого шоу музыканты отправились в турне с Моtt The Hoople. Это был первый случай, когда EMI раскошелилась на дополнительное время для одной из своих групп. По разным свидетельствам, сумма составляла 3 000 или 10 000 фунтов. Несмотря на то, что появление участников Queen на репетиции в полном концертном облачении вызвало смешки в стане Mott The Hoople, музыканты обеих команд неплохо поладили как на сцене (где тяжелый готический рок Queen интересно контрастировал с добродушным глэмом Мои), так и вне ее. Группы ездили на одном автобусе. Пианист Mott Морган Фишер (который впоследствии позднее отправится с Queen на гастроли в качестве клавишника) вспоминает, что участники Queen были «одержимы работой, и казалось, что им не хватало общения с другими людьми».
«Гастроли в то время были совершенно иными, — вспоминает Тейлор. — Гостиницы были затрапезными. Все, на что мы могли рассчитывать, это сеть Trust House Forte. У ночного портье можно было получить разве что сэндвич. Мы многому научились у Mott. Когда мы попали в Америку, гостиницы Holiday Inn показались нам невероятно роскошными. Мы не были транжирами, но за кулисами мы угощали всех, кто приходил и хотел выпить. Это были сотни людей. Было весело».

«Рой Томас Бейкер спросил: "Что будет, если альбом провалится?" Я ответил: "Он не провалится"» - Роджер Тейлор

«У Mott мы позаимствовали кое-какие идеи для сценографии. Сегодня эти идеи покажутся весьма не мудреными, но они касались динамики действия. Иэн [Хантер] очень хорошо в этом разбирался, а Mott играли рок-н-ролл, поднимавший настроение. Мы заставили их попотеть. Мы выступали всего только полчаса, причем композиция Liar занимала минут восемь. Мы просто играли несколько самых сильных наших песен и уходили в надежде, что нас позовут на бис. Думаю, Иэн не был уверен, стоит ли разрешить нам это или нет».
Но на бис их и так вызывали не всегда. Тейлор вспоминает, что прием иx ждал не всегда ровный. «Иногда нас приветствовали тепло, a порой — не очень». Отчасти это происходило из-за того, что участиики намеренно бросали грубоватой толпе того периода вызов, подчеркивая свою андрогинность. Вытерпеть накрашенные ногти и трико от разогревающей группы еще можно было, а вот весьма откровенно гомосексуальная версия Hey Big Spender Ширли Бэсси, на исполнении которой настаивали музыканты, уже испытывала терпение некоторых представителей зрительской аудитории. Иногда реакция казалась чрезмерной даже такому прирожденном)' выпендрежнику, как Меркьюри.
В Ливерпуле он вес никак не мог решить, с какой фразой обратиться к зрителям. Он выбрал «Неплохо, Кевин». Этот намек на футбол он вычитал в газете Liverpool Eсhо Его находчивость вызвала взрыв смеха. В Бирмингеме еще до того, как Меркьюри открыл рот, ему выкрикнули: «Отвали, придурок!» Позднее в него попал хот-дог, брошенный с галерки. И все же последние концерты того тура, проходившие в Hammersmith Odeon, прошли с большим успехом. На втором выступлении группы присутствовали родители Брайана. Они были поражены, когда им пришлось давать автографы. По завершении этих гастролей участники Queen утвердились в мысли, что в следующий раз, когда они отправятся в турне по Британии, они поедут в качестве хедлайнеров.
Затем последовала удивительная поездка в Австралию, где была совершена катастрофическая ошибка: группу внесли в список групп, выступавших на фестивале в Мельбурне. В большинстве своем, выступавшие там команды были популярными австралийскими паб-рокерами, вроде Buster Brown, Daddy Cool, Madder Lake. Соответственно, именно их поклонники и составляли значительную часть аудитории. Участники Queen настаивали на том, чтобы им предоставили собственную осветительную аппаратуру, а потом поспорили с Madder Lake no поводу очередности выхода. «Вы хотите, чтобы выступали эти английские придурки или австралийская рок-группа?» — спросил толпу ведущий. Говорят, музыканты Queen сошли со сцепы под свист и улюлюканье, но достоверных свидетельств этому нет. Зато доподлинно известно, что в ответ на заявление Меркьюри, что к своему следующему приезду в Австралию Queen станет «самой популярном группой в мире», раздались насмешливые выкрики. Тейлор почти не помнит самого фестиваля, зато отчетливо припоминает, что возили музыкантов тогда на двух мерседесах, к большому неудовольствию местных. «Фредди это, конечно, нравилось. Это было невероятно весело». Но веселились они недолго. К июлю музыканты вернулись в студию, чтобы записать альбом Sixer Heart Attack. Он вышел в ноябре 1974 года, и к тому моменту они уже начали записывать A Night At Thе Opera. Звучание обеих пластинок уходило корнями и Queen II.

«Сейчас это покажется жутко немодным, но мы хотели, чтобы все звучало мощно и пышно» - Роджер Тейлор
Четыре десятилетия спустя группа Queen пользуется такой мейнстримовской известностью, которой нет ни у кого из ее современников. В Вест-Энде нет мюзикла по песням Led Zeppelin, клипы на песни Genesis не входят по сию пору в список самых любимых в Британии, Пита Таунсенда не приглашают сыграть национальный гимн с крыши Букннгсмского дворца.
Оригинальный состав Queen перестал существовать со времени смерти Фредди 23 года назад, а в 1997 году трио превратилось в дуэт, когда Джон Дикон удалился от музыкального бизнеса и исчез из общественной жизни. Мэй и Тейлор выступали с Джорджем Майклом. Адамом Ламбертом. Акслом Роузом и Полом Роджерсом, при этом им удалось сохранить ощущение преемственности наследия, что редко случается с группами, потерявшими ключевых участников. Широкая известность, которой пользуются группа и ее песни, глубоко проникла в массовую культуру, и это сложно сравнить с популярностью других рок-гигантов 70-х. Ваша бабушка знает группу Queen. Да что там говорить, королева Великобритании знает группу Queen. Мэн и Тейлор выступают в роли кураторов живогo наследия группы, в то время как другим командам той эпохи это не удалось. Музыканты как бы стоят в стороне от рок-музыки, и в то же время неотъемлемо вплетены в ее историю.
Из всех альбомов Queen именно Queen II многие поклонники и музыканты называют определяющим моментом не только для самой группы, но и для звучания всей тяжелой рок-музыки. И Аксл Роуз, и Билли Корган, и Стив Вай — все говорили о том, что эта пластинка оказала на них огромнейшее влияние. И, надо отметить, этот альбом настолько глубок, что его элементы можно услы¬шать в разноплановых работах каждого из них. Корган сказал, что этот «альбом изменил его жизнь», Роуз заметил, что он «раскрыл его сознание», а Стив Вай признался, что первое прослушивание этого диска стало «ключевым моментом» в его жизни.
«Помню, как-то раз я беседовал с Роем Томасом Бейкером, и он спросил: "Что будет, если альбом провалится?", — вспоминает Тейлор. — Я ответил: "Он не провалится". Он сказал: "А если все-таки провалится?" Я заметил: "Знаешь, Рой, не думаю, что такие мысли можно назвать правильными..." Мы здорово верили в себя. Не знаю почему. На самом деле, нас больше всего волновала наша собственная музыкальная честность. Еe мы и пытались показать. Думаю, именно в этом отличие тех дней от ситуации сегодня. Нынче люди хотят удовлетворения своих желаний, хотят, чтобы на них мгновенно обрушился шквал из автомобиля Бентли, дома в Голливуде или на Сент Джорджес Хилл. Мы не к этому стремились».
А стремились они к созданию мощного и классического звучания, которое бы выделило их с музыкальной точки зрения. Это желание воодушевляет их и сегодня.
«Оно никуда не ушло, — говорит Мэй. — У нас было стремление (да и до сих пор оно у нас есть) создавать нечто неординарное. Нам хочется создавать уникальные произведения, которые можно записать на пленку, сыграть на концерте. Это будоражит нас. Мы стараемся добиваться этой цели. Кому-то может показаться, что наши желания чрезмерны, но они сродни ощущениям, которые испытывает альпинист, жаждущий освоить новые территории».
Тейлор соглашается: «Во многом таковы были желания Фредди. Он обладал невероятной энергией. Он всегда говорил: "Не волнуйтесь, дорогуши, талант всегда пробьется". Полагаю, так и произошло».

Слова Джон Хоттен
Фото: Джонни Дью Мэтьюс
© Queen Productions Ltd

ИХ КОРОЛЕВСКИЕ ВЫСОЧЕСТВА
В конце 1974 года участники Queen собрались на севере Лондона, чтобы принять участие в фотосессии. Фотографии так и не были опубликованы. Дo сего дня.
К тому времени, как Джонни Дью Мэтьюсу поступило предложение сфотографировать участников Queen в его лондонской студии, он уже успел поработать архитектором в Центральной Америке, поболтаться в Нью-Йорке с Энди Уорхолом и организовать собственную выставку в Национальной портретной галерее. Осенью 1974 года ему позвонил будущий менеджер группы Джим Бич.
«Я знал о группе Queen и до его звонка, но, должен признаться, не слышал их музыку, — вспоминает сегодня Мэтьюс. — Думаю, он обратился ко мне потому, что незадолго до того я фотографировал участников The Who, и у меня состояпась собственная выставка. Времени на подготовку практически не было, мне пришлось фотографировать чуть ли не на следующий день».
Мэтьюс договорился, что участники группы приедут в его студию неподалеку от Примроуз-Хилл на севере Лондона. Первоначально он предполагал устроить фотосъемку на улице, но, как только увидел музыкантов в их полном облачении, тут же передумал. «Я взглянул на них и понял, что в таком виде они будут смотреться на Примроуз-Хилл неудачно, — говорит он. — Как только они появились, я понял, что они представляют собой нечто особенное. Они ко всему относились очень профессионально и выглядели потрясающе: очень стильно и элегантно Они были очень уверены в себе, хотя мне показалось, что Фредди был расстроен из-за того, что я не знал, кто он такой. Я действительно не знал, что они уже находятся на пути к статусу мегазвезд и что он уже настолько культовый персонаж".
Черно-белые фотографии, сделанные тогда Мэтьюсом, подчеркивают образ участников Queen как экзотических существ из утраченной эпохи в истории Голпивуда. Месяц спустя он проник за кулисы лондонского театра Rainbow, где ему удалось сделать более неофициальные снимки.
"Ни они, ни их менеджер больше со мной не связывались, — говорит Мэтьюс. — Вскоре после этого я совершенно утратил интерес к фотографии и увлекся живописью. Так что эти негативы тридцать шесть лет хранились в коробке. В каком-то смысле, это довольно милая история. Мне нравится думать, что эти фотографии представляют собой своеобразный постскриптум к жизни Фредди. Сейчас я обожаю его музыку, некоторые из этих песен просто невероятны».

Слова Роб ХЬЮЗ