...КОГДА В АВГУСТЕ 1962 ГОДА РЕБЯТА ИЗ ГРУППЫ «БИТЛЗ» ПРИГЛАСИЛИ ЗА СВОИ БАРАБАНЫ НЕКАЗИСТОГО РИНГО СТАРРА, ЛИВЕРПУЛЬСКИЕ ПОКЛОННИЦЫ ПРЕЖНЕГО УДАРНИКА - КРАСАВЧИКА ПИТА БЕСТА - БЫЛИ В ЯРОСТИ. ВОЗЛЕ КЛУБА, ГДЕ ИГРАЛИ «БИТЛЗ», СОБИРАЛИСЬ ЧУТЬ ЛИ НЕ ПИКЕТЫ С АНТИСТАРРОВСКИМИ ТРАНСПАРАНТАМИ - «ДОЛОЙ УРОДА!» А ДЖОРДЖУ ХАРРИСОНУ ВСЯ ЭТА ЗАТЕЯ ДАЖЕ СТОИЛА СИНЯКА ПОД ГЛАЗОМ. ЕСЛИ БЫ БИТЛЫ ТОГДА ДРОГНУЛИ, ТО, ВОЗМОЖНО, ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ ПОП-МУЗЫКИ ПОШЛО ИНЫМ ПУТЕМ. НО РИНГО ОСТАЛСЯ В ГРУППЕ.
Мальчика, родившегося в семье рабочего Ричарда Старки 7 июля 1940 года, назвали именем отца, но тот покинул их, когда Ричи было три года. Поскольку его мать работала официанткой, то за крошкой поочередно присматривали ее подруги. Одна из них впоследствии с умилением вспоминала о веселом мальчике, неизменно добавляя, что его нос никогда не казался ей великоватым.
Сырой ливерпульский климат, судя по всему, оказался неподходящим для худенького Ричи, и тот довольно часто болел. В тринадцать лет он попал в больницу с плевритом и провел в окружении врачей почти два года. За такой немалый срок его просто забыли в той школе, куда Старки и так поступил не без труда, поэтому молодому человеку отказались выдать соответствующую справку для устройства на работу. (Занятно, что спустя годы Ринго там вспомнили и всем туристам с трепетом демонстрировали «ту самую парту, за которой сидел Великий Битл».)
Юношу без законченного среднего образования «по блату» устроили курьером на железную дорогу. Но здесь его ждало еще одно грандиозное разочарование: новому служащему не выдали униформу, на которую Ричард так рассчитывал. Для того, чтобы добиться такой чести, надо было проработать на железной дороге десять лет.
Будь наш герой потерпеливей, он, несомненно, дослужился бы до униформы и, быть может, до хорошего жалованья, которое уж и вовсе бы ему не помешало, поскольку у молодого человека обнаружилась непролетарская привязанность к дорогим украшениям — в первую очередь к кольцам. Именно благодаря ей весь мир через несколько лет будет знать несостоявшегося железнодорожника под псевдонимом Ринго Старр (от английского ring — «кольцо»).
Новое имя он придумал себе, когда играл в одной из ливерпульских групп. Разумеется, родственники недоучки Ринго не слишком приветствовали это малоприбыльное занятие, хотя и не препятствовали особо. Кстати, деньги на первую простенькую ударную установку ему выделил дедушка. (Знал бы старый докер, к чему это приведет!)
С «Битлз» Ринго познакомился задолго до того, как они его призвали к себе. Группа, в которой Старр начал свою музыкальную карьеру, была также очень популярна среди ливерпульской молодежи, и одно время они шли с «Битлз», что называется, ноздря в ноздрю. Именно поэтому Ринго отнесся к «битловскому» предложению с благодарностью, но без мистического воодушевления. Сам он говорил впоследствии, что выбрал «Битлз» лишь потому, что они предложили «гонорары» на пять шиллингов больше.
Хотя тщедушный, с юношеской бородкой Старр не мог соперничать по красоте с прежним барабанщиком, а уж тем более с непререкаемым дамским любимцем Полом Маккартни, он довольно быстро обзавелся контингентом своих поклонниц. Одной из них была парикмахер Морин Кокс. Поначалу, правда, та пережила неизбывное для тихой ливерпульской девушки увлечение Полом, но затем прониклась нежностью к неамбициозному и простодушному Ринго. Их роман не мог остаться незамеченным. Местные юные фурии врывались в парикмахерскую, когда Морин там работала, и кричали: «Еще раз встретишься с Ринго — берегись!»
Морин Кокс не убереглась и стала женой Ринго Старра.
В перерывах между «битловскими» гастролями, съемками и записями они прижили троих детей.
Роль Ринго в великом квартете всегда оценивалась журналистами и критиками с улыбкой. Правда, доброй. Большинству же поклонников он был просто симпатичен: сидит себе за барабанами, беззаботный, веселый...
Когда «Битлз» прилетели в США, то среди плакатов в аэропорту мелькали и такие: «Ринго — в президенты!». Тот и сам был не прочь пошутить. На пресс-конференции, когда «Битлз» спросили об их отношении к Бетховену, Старр ответил: «Великолепное. Особенно нравятся его стихи». А на приеме в британском консульстве Ринго с серьезным лицом вдруг обратился к послу и поинтересовался: «А вы чем вообще занимаетесь?»
Ринго никогда не навязывал свои музыкальные идеи Леннону или Маккартни. Может, просто потому, что у него их почти не было. За всю историю «Битлз» он сочинил лишь две песни. Как-то Старр признался, что если с текстами у него практически не возникает затруднений, то вот с мелодиями дело обстоит печальней. «Я напеваю кому-нибудь сочиненный мною мотив, а мне говорят: «Да-да, это такая-то песня...» Но на каждом альбоме Леннон и Маккартни обязательно давали ему исполнить хотя бы одну вещь. Очень характерно, что знаменитую «Yellow submarine» доверили именно старровскому вокалу. Свои певческие способности Ринго оценивал тоже очень благоразумно, говоря, что Джон с Полом специально пишут для него несложные композиции.
При этом у Ринго вдруг обнаружились недурные актерские способности. Когда после первого «битловского» фильма «A hard day's night» открылась эта грань таланта Старра, ему была предложена фактически главная роль в следующем киноопусе — «Help!». Фабула его заключалась в том, что Ринго оказывался владельцем какого-то уникального перстня с бриллиантом, за которым гонялись сумасшедшие ученые и ближневосточные сектанты. Однако и «кинозвездой» наш скромняга себя не возомнил. Может, просто потому, что весьма иронично оценивал свою «неголливудскую» внешность. Когда какой-то репортер спросил его, правда ли, что именно Старр считается секс-символом «Битлз», Ринго рассмеялся: «Да вы взгляните получше на мое лицо!»
При том, что Старр казался вполне удовлетворенным своей не самой значительной ролью в «Битлз», в 1968 году именно он, первый из четверки, вдруг заявил, что хотел бы расстаться с группой. Может быть, Ринго стал остро ощущать, что делать ему здесь уже особо нечего: концертировать группа давно
п4рестала, а всякие новые увлечения «сослуживцев» не захватывали.
Когда летом того же года вся четверка устремилась в Индию послушать душеспасительные проповеди модного гуру, Старр выдержал лишь десять дней «медитации». Остальные же внимали «учителю» еще месяц-другой. После внезапного заявления об уходе барабанщика все-таки убедили остаться, но коллективу оставалось жить недолго: Леннон и Маккартни развалили его на редкость дружно.
Казалось бы, Ринго мог теперь и отдохнуть, поскольку заработанных им в «Битлз» денег хватило бы на тысячи перстней для себя и всей семьи, а виртуозным барабанщиком он так и не стал. Но, к вящему изумлению публики, Старр вдруг начал выпускать сольные альбомы. Причем первые два — в тот же год, когда распались «Битлз». Критика пыталась было куражиться над экзерсисами отставного барабанщика, но быстро оставила эту затею. Во-первых, потому, что музыкант делал это все без пафоса и даже с долей самоиронии (например, одна из песен называлась «Я самый великий»), а во-вторых, потому, что для него писали песни и Леннон, и Маккартни, и Харрисон. Так что в каком-то смысле именно Ринго еще продлевал виртуальное существование «Битлз».
Кроме того, от него по-прежнему не отставали кинорежиссеры, и Ринго, как правило, им не отказывал. Он снимался даже в рекламе.
Из постбитловских неприятностей Старра можно припомнить развод с женой, обошедшийся, впрочем, без традиционных «звездных» скандалов, и — увы — лечение от алкоголизма в 1988 году. Зато потом «протрезвевший» Ринго начал вести телепередачу для детей.
Пятидесятипятилетний Старр по-прежнему музицирует, при этом барабанщиком в его группе стал старший сын Ринго, отношения с которым были одно время осложнены из-за развода с Морин. (Около года назад бывшая жена Ринго скончалась от лейкемии.) Нынешняя супруга экс-битла — актриса Барбара Бах, сыгравшая когда-то в юности одну из сексапильных подружек Джеймса Бонда. Барбара чудесно ладит со всеми тремя детьми Старра.
Когда несколько лет назад его младшая дочь Ли открыла свой магазин в Лос-Анджелесе, то за оформление салона с энтузиазмом взялись старшие братья, добрая мачеха и сам Ринго Старр.
В прошлом году размеренное течение семейной жизни нашего героя было нарушено неожиданной бедой — дочери потребовалась срочная операция мозга. Ринго тут же отменил уже объявленный концертный тур по Америке и все время операции провел в больнице. Многочисленные корреспонденты не оставили встревоженного отца даже в госпитале. Впрочем, за последние тридцать лет он привык к любой бесцеремонности, поэтому на назойливые вопросы журналистов Старр терпеливо отвечал, что пробудет тут, пока Ли не станет лучше.
После операции, когда изможденный Ринго покидал больницу, его снова обступили безжалостные журналисты. «Ей лучше», — ответил Ричард Старки.
Алексей БЕЛЯКОВ
