Она была женщиной загадочной до противного. Про таких, как она, никогда точно не скажешь, притворяются они или на самом деле немножко «с приветом». При царском режиме такой стиль поведения называли «интересничать» — девушка интересничает. Напускать туману, интриговать, путать следы, принимать причудливые позы… С умным видом валять дурака. Намеренно морочить голову собеседнику. Все это аберрации поведения в духе Сальвадора Дали, с его ковырянием герпесов. Кривляться таким образом люди принимаются довольно рано и потом не могут перестать, даже будучи взрослыми дядьками и тётьками. И тут уже одно из двух, либо вы подпадаете под обаяние подобной личности и считаете ее неотразимой (например, Ренате Литвиновой удалось убедить почти всех, что она кривляется неотразимо), либо она вас просто страшно раздражает. Второе гораздо чаще. Именно это и произошло с отношением обывателей к Йоко Оно. Некоторое время народ в тупом оцепенении внимал, после чего пришёл к однозначному выводу: «Дура какая-то!». Кстати, её именно периодически так и называют «Эта дура». Это неправда. Йоко Оно совершенно не дура. Впрочем, может, это все и не зря? Как ни крути, а запоминает обыватель не благовоспитанность и чинность, а именно всякий срам. А если всю жизнь сидеть на попе ровно — никого не удивишь.

Японадама

Сегодняшняя Йоко выглядит моложе своих лет, хотя ей уже за 70. Говорят, моложавость прорёзывается в человеке от творческого образа жизни. На самом деле всё проще — если девушка не растолстела к сороковнику, в силу подвижного образа жизни сохранив юношеские очертания, она и моложе выглядит. Йоко Оно — маленькая злая японочка с короткой стрижкой и кукольными ручками. Судя по выражению её стиснутого ротика, о мире бабушка не самого лестного мнения. Роль вдовы, из которой Йоко не выходит вот уже тридцать лет, не прибавляет ей счастливых морщинок на лице.
Роль вдовы тоже можно сделать работой. А работящая вдова вынуждена поддерживать свой имидж. Как? Например, чтобы не выпадать из образа безбашенной хиппи, она разыгрывает в парижском театре Буффдю-Нор представление-напоминалку. Неподвижно сидя в зале, она позволяет любому из зрителей приблизиться к ней вплотную и откромсать ножницами лоскут от своего скорбного платья. Сакральный смысл этого трагического действа был вовсе не в том, чтобы оставить вдову в нарядном исподнем. Пиар-служба что-то плела про разрезы на душе с помощью портновских ножниц. Ведь лучше изранить одежду чем душу. Конечно ещё лучше ничего не резать, но тогда будет не о чем поговорить, а это беспонтово.
Вообще же публичное раздевание на тему ножниц было как бы ремейком её давнишнего перформанса под названием Cut Piece, впервые представленного публике во время антивоенных протестов. «Когда я делала это впервые, в Нью-Йорке, в 1964-м, у меня было довольно много злости и волнения в душе. А сейчас я делаю это с любовью к вам, к себе и ко всему миру», — заявила Йоко уже в 2003 году. По окончании шоу она поделилась впечатлениями, что очень нервничала, когда одна коварная тётя отрезала ей бретельку лифчика. «Чуть-чуть было страшно, — пожаловалась Йоко. — Но не сильно, все-таки я старалась делать это с любовью. Вокруг нас много любви».
И конечно, далеко не все воспринимают такие выверты со знаком «мило». Скорее, уж в сторону «глупо». И тут стоит отметить еще раз, что умные люди, из тех, кто нуждается в пиаре, давно поняли, что лучшая реклама — реклама чёрненькая. Такая, от которой передёргивает. И на фильм, о котором все твердят, что это «полная параша», народ повалит скорее, чем на разрекламированный в стиле «романтическая мелодрама со счастливым концом». Кому он нужен, счастливый этот конец? Гадости — вот что запоминается по-настоящему и надолго. А гадость, исполненная талантливо, — стократ. И публичная нагота пожилой леди (в жизни такое видят только доктора) естественным образом ударяет по нашему чувству прекрасного. Смесь эротики и брезгливости — запоминающееся сочетание. Но Йоко хорошо знает, что она делает. И не жалеет красок и спецэффектов для рекламы себя и своего покойного мужа. Йоко стоически терпит нападки общественности — как ее кроют таблоиды и поливают мемуаристы. Еще бы, ведь именно к этому она изначально и стремилась. Тем временем она продолжает переиздавать записи Джона Леннона под новыми обложками и не устает рекламировать его имя всеми доступными способами. И невозможно не понимать, что именно благодаря ее вдовьей активности имя Леннона звучит до сих пор. Как бы ни были прекрасны мелодии, им сочиненные, через полвека имя автора все равно уходит на второй план, если его не пиарить. Вот за этот-то пиар её и ненавидели соратники Джона по оружию.

Когда Джон встретил Йоко

Они поженились в марте 1969 года, через три года, как познакомились. И с этого момента фанаты Битлз её возненавидели открыто. Тем более что богоподобный Джон до того поехал крышей на почве привязанности к своей японке, что ушёл из состава The Beatles и поменял свое второе имя на Оно в паспорте как Джон Оно Леннон. Кроме того, он успел записать сольный альбом с Йоко Оно, к слову сказать, ни на что приличное не похожий, и полностью перешёл к совместному творчеству с жёнушкой. Короче повёл себя как типичный подкаблучник. В оправдание Леннону стоит вспомнить, что это был не единственный в истории случай творческого взаимообольщения двух талантливых людей. Взять хоть Высоцкого, уж на что был человек самодостаточный, а записал же он этот никуда не годный альбом с Мариной Влади. Простили же ему, понятно же, ну, влюбился человек. Или тот же Сальвадор Дали — вообще без своей Галы толком не знал, где в шкафу носки и каким цветом на картине красить траву. Бывало скажет ему Гала: «Ну-у, дорогой, я даже и не зна-аю…», он и мается, сидит и до вечера ковыряет болячки. Джон Леннон тоже был человек чувствительный к настроениям жены. И понятно, что всех знакомых это страшно злило. Бывшие дружки терпеть не могут жён своих бывших собутыльников, кто ж не знает этой библейской истины?
Жена же оказалась и сама с усами. Она тоже мнила себя сильно творческой личностью. И хотя по сей день никто толком не знает ни одного её художественного детища, сама-то она считала себя даровитой и очень развесистой в смысле таланта. Как-то Джон высказался о жене, что она самый знаменитый в мире неизвестный художник. «Все знают её имя, но никто не знает, что она делает» (типа польстил). Оно и верно. Ну, что она там делала, ну, что вы как дети? Пиар она разводила, вот что.

Оно, она, они

Художница Йоко Оно принадлежала по сути своего менталитета к нью-йоркскому авангарду, для которого толком не важен жанр, в котором совершается творческий акт. Это может быть хоть скульптура, хоть фильм, спектакль, полотно или просто арт-объект, который невозможно отнести ни к какому жанру. В самом начале 60-х годов прошлого (не путать с 19) века Оно состояла в сообществе Fluxus (вольное объединение художников-авангардистов, развивающих учения «дада»). В 1964-м она издала книгу абсурдистской поэзии «Грейпфрут». Поэзия абсурда — это такая поэзия, которая обычно пишется из большого желания прослыть поэтом. Обычно бывает вообще невозможно понять, зачем поэт собрал эти слова в одну кучку. Впрочем, это вопрос спорный, и литературные критики порой находят в стихах этого типа некий смак.
Самой известной выставкой Оно считается та, на которой она и познакомилась с Ленноном. Это труден но поддается описанию — человеческой речи недостаёт смысловых модуляций для точности передачи подтекстов. Но более всего это было похоже на окрашенную белой краской стремянку, взгромоздившись на которую человек имел редкую возможность заглянуть в лупу и прочесть увеличенное слово «ДА». При желании эффект можно было повторить несколько и раз (если с первого раза не пробрало). К сожалению, сегодня эта инсталляция уже не доступна для зрителей, там висит плакат «закрыто на реставрацию», поэтому переосмыслить ее в духе нового века никому не удастся. Уходящая натура успела уйти совсем.
Джон Леннон инсталляцию видел. И хоть авангардистское искусство ему было малодоступно из-за узости кругозора (не стокт забывать, что Джон не мучился излишками художественного образования), сама художница была ему доступна. Что и говорить, девушки очень любили битлов и всегда подтверждали свою любовь делом.
Позднее, в интервью одному физиологически гламурному изданию Джон рассказал: «Это было в 66-м году в Англии. Мне сказали, что одна японская художница-авангардистка, приехавшая из Америки, устраивает хеппининг. Я ходил по выставке и увидел лестницу, влез по ней к потолку, обнаружил там подвешенную трубу, посмотрел в неё — чувствуя себя идиотом — и прочитал одно слово «Да». А в те годы авангардом считалось, когда человек разбивал вдребезги пианино или скульптуру, в общем, всё было анти-, анти-, анти-. Скучное отрицание. А тут я прочел это «да» и решил остаться на этой выставке среди гвоздей и яблок. Там была одна надпись, которая возбудила мое любопытство: «Вбей гвоздь». Я спросил: «Можно я вобью гвоздь?» Йоко ответила: «Нет, потому что открытие назначено на завтра». Но тут к ней подошёл владелец галереи и прошептал на ухо: «Пусть вобьёт. Знаешь, он — миллионер. Может, он потом купит этот экспонат». Они начали шептаться-совещаться. Наконец, она говорит: «Ну, хорошо, можешь забить этот гвоздь, но сперва заплати за это 5 шиллингов». И вот я, хитрожопый такой, говорю: «Хорошо. Я дам тебе воображаемые 5 шиллингов и вобью воображаемый гвоздь». Вот так и произошла наша встреча, она что-то почувствовала, я что-то почувствовал, а остальное — это уже, как говорится, история».
Эх, чуть было мимо биографии не проскочили. Так вот, биография: чтоб вы знали, вопреки мнению друзей и завистников, Йоко Оно вовсе не была женщиной-драконом, она вылупилась не из яйца. И японской гейшей она не была и даже японской лисицей-кицунэ, нападающей по ночам, ведьмой-обольстительницей она не была. Если говорить точнее, Йоко Оно вообще была частично русской. Её биография началась в 1933 году в Токио в семье банкира из самого высшего японского общества. Это если подсчитать, получается, что в момент встречи с Джоном ей было конкретно за тридцать.

Что-то чудится родное…

Несмотря на то, что Йоко была частично русской, если можно так выразиться, в России она не бывала до тех пор, пока въезд в эту страну не стал окончательно безопасным для иностранцев. И вот, в 2007 году миллиардерша приезжает в Москву. Что же она собирается делать на русской земле?
Вспомним, что Йоко всегда отлично умела делать пиар. Итак, 2 июня 2007 года вдова Джона Леннона тайно (!) отправляется в никому, кроме местных жителей, не известный населённый пункт — посёлок Берново (Тверская область), чтобы посетить там музей Пушкина. Именно так, в долгополой шляпе и на джипе она впервые в жизни въехала на родину своей русской тётки Анны.
Известно, что владельцем усадьбы, в которой сейчас располагается пушкинский музей, был путешественник Дмитрий Бубнов, в семье которого было три девочки: Мария, Варвара и Анна. Старшая стала пианисткой, средняя окончила академию художеств, младшая — консерваторию по классу скрипки.
Под влиянием моды на всё японское младшая сестра Анна Бубнова взялась учить японский язык. В качестве учителя позвали молодого и красивого японца Сюнъити Оно — сынулю президента японского промышленного банка Эйдзиро Оно. Богатый юноша вёл рассеянный образ жизни и ради общего развития слушал курсы в университете Санкт-Петербурга.
Между молодыми людьми проскочила какая-то искра, после чего 24 февраля 1918 года Анна и Сюнъити обвенчались. От революционного греха подальше молодожёны отправились в Японию. Туда же через несколько лет, видя, что с этой революцией дела плохи, переехали и Варвара с мамой, которая не вынесла разлуки с родиной и умерла. В те времена народ был чахлый, и многие умирали — от голода, заразных болезней, а кто и просто от разлуки с ближними или просто так, с тоски по былому, по старому миру. Через некоторое время умер и юный сын Анны и Сюнъити, чем нанёс семье незаживающую рану. Поскольку Анна не собиралась больше рожать японскому аристократу нового сына, он, погоревал с полгода, привёл в дом молодую жену, на которую были надежды в смысле наследника. Новую жену звали очень по-японски. Кажется, Намико или как-то ещё. Анна же дико заскучала и уже было приготовилась пойти по стопам матери. Однако в самый последний момент она заметила в доме малолетнюю племянницу — дочку младшего брата — девочку по имени Йоко. Ей-то, этой смышлёной малышке, Анна и отдала всю свою нерастраченную любовь. Так будущая жена лидера группы Битлз стала немного русской.
Маленькая Йоко Оно очень тянулась к тётушке. Не зря же она через 70 лет повезла свою старую шляпу в эту тверскую глушь. Анна учила ее играть на фортепиано, рисовать и всякому такому, что положено знать русским барышням. Йоко Оно до сих пор убеждена, что именно Анна Бубнова-Оно привила ей чувство прекрасного, правда, немного забыв привить чувство меры, как это бывает у русских. Анна много и с подробностями рассказывала о России, о русских нравах, обычаях, особенностях русского быта, о своём родном доме в Бернове… Однако закончить воспитание японки в русском стиле не удалось — когда Йоко Оно исполнилось 15 лет, её заслали учиться в Америку, чтобы выбить из нее всю эту русскую дурь. Те, кому удалось пообщаться с Йоко Оно в 2007 году в Твери, утверждают, что это скромная, спокойная и очень элегантная дама. По-русски она помнит всего три слова: «Спасибо», «Здравствуйте», «До свидания». Следовательно, коррекция воспитания дала результаты. Во время типичного русского застолья на столе стояли картошка, творог, сёмга, красная икра и даже водка. Местная пресса писала, что у Йоко отличный аппетит, но к водке, которая стояла на столе, японка не притронулась.
К вопросу о биографии: в 1951 году в Нью-Йорке Йоко поступила в колледж Сары Лоуренс. В 1956 году она вышла замуж за музыканта Тоши Ичинаяги. Они разошлись в 1962, и в том же году она вышла замуж за Тони Кокса. Родилась дочь Кьоко. Через два года после развода с Коксом Йоко вышла замуж за Джона Леннона, которому на тот момент очень не хватало в жизни твёрдой руки и маленько поразвлечься в смысле разнообразия жизни.

Конец старой кодлы

В интервью, которое Джон и Йоко вместе дали журналу «Плейбой», Джон Леннон рассказывал: «Конечно, я был тогда битлом, но кое-что уже начало меняться. В 1966-м, как раз перед тем, как мы познакомились, я поехал в Испанию на съёмки фильма «Как я выиграл войну». Мне полезно удирать на некоторое время. Я пробыл там полгода — написал «Земляничные поля». У меня было много свободного времени, я мог поразмышлять один, без других. С тех пор я стал искать, куда мне уйти (от остальных битлов), но у меня не хватило смелости шагнуть в лодку и оттолкнуться от берега. Когда я влюбился в Йоко, я понял: боже мой, это не похоже на всё, что было у меня до этого! Это было что-то совсем другое. Это больше, чем хитовая пластинка, чем золотой диск, больше, чем что бы то ни было.
Это невозможно описать словами. Мысль об уходе зародилась ещё до встречи с Йоко, но, когда я познакомился с ней, это было так, как будто она моя первая женщина. А когда у тебя появляется женщина, ты оставляешь приятелей в баре, а сам уходишь. Ты уже больше не играешь с ними в футбол или, там, на бильярде. Некоторые, правда, продолжают играть, но только по пятницам, вечерами. Но когда я нашёл свою единственную женщину, интерес к друзьям пропал, они стали просто школьными приятелями, не более. Как поётся в песне: «Эти свадебные колокола разбили нашу старую кодлу». Мы поженились спустя 3 года, в 1969-м. Это был конец нашей старой кодлы. Просто так случилось, что ребята из этой старой кодлы были знаменитыми людьми, а не просто ребятами из местного бара. Все были страшно недовольны. В нас кидали кусками говна, образно говоря. Было много ненависти».
А кто сказал, что ненависть бывает белой, мягкой и приятной? Так уж повелось, что ненависть — чувство довольно активное, она редко молчит, в ее арсенале существует множество орудий, начиная со слов порицания и заканчивая армейским кольтом. Те же самые люди, с которыми ты вчера выпивал, оказывается, имеют пару слов в твой адрес у тебя за спиной. И твой бывший «не-разлей-вода-друг» уже занёс над твоей судьбой фразу, которую ты никогда ему не простишь. «Я могу понять, почему он хочет быть с ней, но я не могу понять, почему он хочет быть с ней все время». И не только он, каждый из «твоих» в своё время скажет тебе, что твое место подле них, в вонючем прокуренном баре. Что мужская дружба важнее любви, что музыкальное братство священно, что ты предатель, если уходишь к ней… Короче, старая песня о главном — «Нас на бабу променял: только ночь с ней провожжался, сам под утро бабой стал».
Умница Йоко констатировала факт: «Я легла с парнем, которого полюбила, а проснулась утром и увидела, что рядом с нами три его родственника!».
Это была настоящая война. Не стоит думать, что такие войны бескровны. Часто в них погибают не только сами действующие лица — их карьера, имидж, честное имя… Чем крупнее фигура этой простенькой мелодрамы, тем интереснее. Тем больше число участников, фактурнее перспектива, выше волна и глубже откат. В случае с бунтом на корабле ливерпульской четвёрки дело выглядело масштабно, как репортаж с гибели «Титаника ». Полюбивший Йоко Оно Джон разорвал отношения с бывшими родственниками из группы, и фанаты «Битлз» во всём мире затаили дыхание. Почему они не могут больше работать вместе, вот вопрос, который волновал их теперь. «Битлз» делали великую музыку, почему теперь они не могут делать её?
«Почему «Битлз» должны давать еще что-то? Недоумевал Джон. — Разве они не дали всё, что могли, за 10 лет? Разве они не отдали на это самих себя? Роджерс когда-то работал с Хартом, потом стал работать с Хаммерстайном. Разве он был не прав? Обязан ли Дин Мартин выступать вместе с Джерри Льюисом только потому, что мне нравилось, когда они были вместе? Что это за игра такая — делать что-то только потому, что это нравится другим? Вся битловская идея была делать то, что вы хотите, правильно? Когда я был битлом, я считал, что мы — лучшая группа в мире. Мы все так считали, и именно вера в это сделала нас тем, кем мы были, называйте это лучшей рок-н-ролльной группой, поп-группой, поп-группой или чем угодно. Но проиграйте мне все эти записи, и я скажу: хочу переделать все до одной. Этот эффект ампутации собственного творчества известен всем творческим людям, будь то художник или музыкант, да хоть архитектор вселенной. Интересно, не то ли самое Всевышний думает о со творенном мире? По прошествии энного количества времени созданное кажется отделенным от тебя и подвергается критическому осмыслению. А при пересмотре содеянного коробит от несовершенства творения. «Вот вчера я слышал по радио «Люси в бриллиантовых небесах, — говорил Джон. — Это ужасно. Запись просто страшная. То есть песня-то отличная, но сделана плохо, понимаешь? Но таков художнический тип, не правда ли? Художник всегда собой недоволен, иначе он не может творить».
Он всё пытался убедить окружающих, что былого не вернёшь и всё произошло естественным путём. Народ же искал виноватого в том, что всё кончилось. Так обидно, когда на экране возникает надпись The End и пора выходить из зала… Фанаты потеряли свою любимую игрушку. Так стареющая леди смотрит на себя в зеркало и не может поверить, что красота ушла, а кто же виноват? Никто. Кто виноват, что уже не поётся, не пляшется, не хочется прыгать по сцене, тряся хайром, а стакан самогона, который в Америке называют «бурбон», вызывает не эйфорию, а только отрыжку и желание где-нибудь прикорнуть?
Но Джон все продолжал безуспешные попытки объяснить своим поклонникам свой новый образ мысли. «Если Элвиса возвратить к периоду Sun Record, то будет ли это интересно? Не знаю, — говорил Джон. — Лично я довольствуюсь тем, что слушаю его пластинки тех лет. Я не хочу выкапывать его из могилы. Битлзбольше не существуют и никогда не будут вместе. Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр могут, конечно, дать один концерт, но они не могут снова быть битлами, которые поют «Земляничные поля» или «Я морж», потому что нам не 20 лет. И нам уже никогда не будет 20 лет, как и тем, кто нас слушает».

Доллары и гуру Дон Хуан

Однако, что бы ни говорил Джон Леннон в оправдание своего бездействия в роли битла, публика ему не по верила. Она продолжала искать виноватого, и она его нашла. Вернее, её — Йоко Оно — разлучницу, «эту дуpy», стерву, самку дракона. Эту восточную тайну с лицом столь непростой лепки, что невозможно точно сказать, красивая она или уродка. Бывают такие лица, в которых явственно проступает лезвие. Бывают женщины, рассекающие жизнь. Они не обязательно красивы. Однако именно такие лица и запоминаются навсегда. Впечатываются в судьбу. Спросите себя ещё раз — что же такого сделала Йоко Оно значительного, за что её так все ненавидят? И вы поймете, что ответить нечего — НИЧЕГО. Она не сделала ничего.
Говорят, на момент гибели Джона Леннона от руки сумасшедшего фаната их состояние с Йоко составляло более 150 миллионов долларов. Йоко по этому поводу всё смеялась, что, мол, потребуется десяток бухгалтеров, которые будут шуршать два года, пока не пересчитают все деньги, которые у них с Джоном валяются по квартире. Супруги довольно беспорядочно тратили заработанное честным Джоновым трудом, вкладывая капиталы совершенно не в то, во что нормальные люди. Йоко считала, что делание денег должно быть непременно сопряжено с их же тратами. Деньги — субстанция, которая должна быть в движении. Если деньги не трогать, дать им лежать, они перестают прибывать. Она так и говорила: «Чтобы делать деньги, нужно их тратить. Но, если вы собираетесь делать деньги, надо делать это с любовью. Я люблю древнеегипетское искусство и стараюсь приобретать эти предметы не ради их стоимости, а ради их магической силы. Каждый такой предмет обладает определённой магической силой. Так и с домами. Я покупаю дома, которые любим, а не дома, про которые все говорят, что в них надо вкладывать капиталы». Да-да-да. Известно, что одним из развлечений супругов после того, как Джон покинул группу, стали регулярные шопинги. Джон и Йоко гуляли по магазинам, скупая всё понравившееся (включая древнеегипетские сувениры). Купленные тогда вещи навсегда были похоронены в недрах обширного гаража супругов — эти вещи уже никогда не вынимались на свет. Джон и Йоко теряли к ним интерес. Это называлось «тратить с любовью».
Журналисты, конечно, интересовались тратами не меньше, чем читатели газет. О супругах Оно-Леннон ходили слухи, что они уже принялись скупать атлантические побережья. «Если бы вы увидели эти дома, вы бы всё поняли. Да, это — объекты капиталовложений, но они становятся таковыми, лишь когда вы их продаёте. А мы не собираемся их продавать. Каждый такой дом исторический памятник. Они все великолепны, — поделилась Йоко тайной. — У людей есть возможность пойти в парк и бегать там. У нас с Джоном не было такой возможности. Поэтому нам приходится создавать свои собственные парки». Общественность не только осуждала Джона за его любовь к Йоко, но и финансовый образ жизни, как это повелось у супругов, осуждался не меньше. Как-то всем было большое дело до того, как эти двое тратят свои бешеные бабки. Все никак не хотелось понять, зачем человеку нужно 150 миллионов и почему ему не хвалило бы, к примеру, 100 миллионов или даже одного. При этом ни одному финансовому воротиле с Уолл-стрит (ну так всегда было принято выражаться, не «богатый дядька», а финансовый воротила) этого вопроса почему-то не задавали, а Джону — запросто. Эй, Джон, зачем тебе столько бабла? Джон так пояснял свое отношение к деньгам: «А что ты предлагаешь? Раздать все и ходить по улицам? Буддист говорит: «Избавьтесь от умственных владений».
Уйдя от денег, от умственных владений не избавишься. Это как с «Битлз»: я не мог уйти от «Битлз». Это владение всё ещё тащится следом за мной, правильно? Если я уйду от одного дома или от четырехсот домов, я все равно от этого не избавлюсь. Чтобы избавиться от всего мусора, который был у меня в голове и влиял на образ моих мыслей и моей жизни, требуется время. Йоко много сделала в этом плане. Она показала мне, что я еще во власти этих «умственных владений». Я ушёл физически, когда полюбил Йоко, а чтобы уйти также и умственно, понадобились последние 10 лет борьбы. Я всему научился у неё».
Ну вот, опять эта Йоко. Ну, кому понравится, когда кто-то кого-то так публично любит и ценит? Конечно, фанаты ему не простили декларацию его любви — не к ним и даже не к музыке, а к женщине, к тому же японке.
«Она учитель, а я — ученик, — продолжает Джон. Я знаменитый человек, про которого думают, что он всё знает, но она — мой учитель, она научила меня всему, что я знаю. Она уже всё знала, когда я ни черта не знал, когда я был человеком ниоткуда. Она мой Дон Хуан (это он про мифический персонаж — учителя Карлоса Кастанеды). А люди не понимают. Я женат на Доне Хуане, вот в чём беда. Дону Хуану не надо смеяться, не надо быть обворожительным. Дон Хуан просто есть. И ему безразлично, что вокруг него происходит».

Уроки Йоко

Похоже, Йоко неплохо «поучила» Джона вести себя культурно. В начале 70-х пара рассталась — Йоко попросту выгнала своего мужа прочь. Она сделала это под предлогом того, что «рядом с ним чувствует себя униженной». И неизвестно, что тут сыграло сильнее творческие амбиции или уязвленное самолюбие. Если верить воспоминаниям любовницы Джона, которой он обзавёлся тут же по расставании с Йоко, она буквально передала его «из рук в руки». Вот что пишет эта Мэй Пэнг, бывшая секретарша Джона:
«Мэй, мне надо поговорить с тобой», — сказала Йоко. Она стояла босая, в голубом в клеточку фланелевом халате до пола, и её чёрные волосы путались вокруг лица. Она закурила «Кул», а затем села передо мной. Похоже, ей было трудно начать. «Послушай, Мэй — сказала она наконец, — у нас с Джоном что-то не ладится. Мы поссорились. Мы расстаёмся. Джон, наверное, начнет гулять с другими. Я знаю, что ты нравишься ему. Если он попросит тебе пойти с ним, иди». Йоко посмотрела мне прямо в глаза. «Я думаю, тебе следует это сделать», — снова сказала она».
Как бы ни любил Джон Йоко, расстаться с прежними привычками он не мог. Привычка к развязному образу жизни ему мешала стать таким, каким его хотела видеть Йоко. Джона явно потянуло «налево». Она решила предоставить ему эту возможность.
Мэй Пэнг: «Я не могу, — еле произнесла я. — Джон женат. Он мой хозяин. Я не хочу гулять с ним, и он не хочет со мной!», «Мне лучше знать, что он с тобой, чем с кем-то другим, кто может нагадить ему». Она снова испытывающее посмотрела на меня. «Всё будет нормально. Он будет просто счастлив. Всё прекрасно. Ни о чём не беспокойся. Я всё подготовлю…».
Вот и думайте, кто кому надоел и кто от кого хотел тогда отдохнуть. Джон же по прошествии времени признавал: жена переиграла его в той ситуации «Йоко такой человек, который всегда старается заставить тебя делать то, что ты не хочешь делать, говаривал он. — Например, она хочет, чтобы вы построили дом. Это будет десятиэтажное здание, и он хочет, чтобы вы построили его на следующий день. Вы говорите, что не можете этого сделать, но она уже всё решила и заставит вас сделать это в любом случае. Она вытрясет из вас душу, пока вы не сделаете этого. И самое интересное, что она просто звонит вам и говорит: «Давай, начинай». Она будет звонить и звонить тебе. Типа: «Ну, сколько ты сделал? Ну, сколько ты сделал?». Она будет продолжать в том же духе, и ты скажешь: «Ладно», и она будет продолжать подталкивать и подталкивать тебя, и ты вдруг неожиданно для себя построишь дом. Йоко просто восхитительна!» Именно так, восхитительно по содержанию и отвратительно по сути, Йоко провела эту манипуляцию подсунув Джону в постель простушку Мэй. И Джон поверил, что выбрал сам.
«В последнее время мы с Йоко начали действовать друг другу на нервы, — сказал он кому-то. — И мы решили расстаться на год. Две недели нам ничего не дадут, и мы хотим попробовать выдержать целый год и проверить, насколько действительно сильно наше чувство друг к другу».
Про данный период известно, что этот мужчина почувствовал, что оказался один на плоту посреди океана. И он повёл себя как любой молодой балбес, который рыдает, что его бросила пассия: «Я один, со всем одии-ин…», и почти сразу: «Ура! Я один! Совсем один!!!».
После расставания с Йоко Джон предался своему обычному пьянству и разврату, на радость всем поклонникам и бывшим родственникам. Сам он сознавался, что просто пытался «запихнуть в бутылку» свои чувства. Проще говоря, он пил как лошадь в компании с другими такими как он людьми, потерявшими власть над собой. Пока один из них не сошёл с дистанции, отбросив коньки и очень напугав собутыльников. Леннон пил с горя — Йоко им пренебрегала. «Я был в разлуке с Йоко, поэтому. Я не мог этого вынести. У других были другие причины, но всех нас объединяла одна мысль: давайте утопимся вместе, покончим с собой, но сделаем это, как Эррол Флинн — по-мужски. Сейчас мне неловко вспоминать об этом периоде, потому что я делал много глупостей, но, наверно, это было хорошим уроком». Полтора года этот мультимиллионер учил уроки, выходит так. И он получил свою прививку страданием, горькую донельзя пилюлю. В тот период жизни он написал Notidy Loves You When You're Down («Никто тебя не любит, когда ты совсем опустился»). Ему всегда казалось, что эта песня звучит голосом Фрэнка Синатры (вот был ещё один гениальный пиарщик самого себя! Ладно, в другой раз…). Йоко же была твёрдой, почти авторитарной, как кремниевый наконечник копья. И как ни просился домой раскаявшийся грешник, назад его она не принимала. По принципу «если уж берешь паузу, держи её как можно дольше». Джону она всё время говорила, что он еще совершенно не готов к возвращению, намекая на свое тайное знание каких-то мистических предопределений. Типа «Сатурн ещё не вошёл в созвездие Леды…». Всё происходившее прекрасно вписывалось в психологическую концепцию личности Джона. Он был готов, как лялечка, чтобы его взяли за руку и вели. Ему очень не хватало в жизни женщины, которая дала бы ему, с одной стороны, разнообразие, а с другой же — строгость и дисциплину. Йоко подходила на эту роль идеально. Дело в том, что она как родная сестра была похожа на мать Джона.

Здравствуй, мамочка!

Поскольку здесь речь не о Джоне, а о Йоко, пожалуй, о не стоит пускаться в описание подробностей его детства — любой битломанский источник поведает о его — безобразном детстве. Однако обойти вниманием его мать, пожалуй, не удастся, уж слишком большое значение она имела для формирования у него женского идеала. Его мать звали Джулия. Эта дама была с большим прибабахом. Например, она могла выйти на улицу в мужских кальсонах на голове вместо головного убора. Она, как и Йоко, была невысокой и смуглой. Именно она создала у Джона эту привязанность к странно ведущим себя женщинам. Джулия считала, что ничто в мире не стоит серьёзного отношения — плюнь слюнями — было её жизненным принципом. Плюнь на карьеру, образование, социальный статус, профессию и общественное мнение.
Джон не успел спросить у Джулии — какого чёрта она так считает. Когда ему не исполнилось еще 18 лет, её сбила машина. Тетка же Джона, у которой этот шалопай был вынужден жить после смерти матери, была особой чопорной и зашнурованной до самых бровей.
Эти два женских типа смешались в кучку в пустой голове, создав тем самым женский тип, редко попадающийся психиатрам, — долбанутая на всю голову хиппушка с ухватками учительницы пения в воскресной школе. Немудрено, что парня долбила депрессия до тех самых пор, пока он не встретил женщину, полностью соответствующую идеалу. Йоко Оно.
И очень похоже, что к встрече с Йоко его действительно вела судьба. Ведь он добился в жизни всего к такому возрасту, в котором обычный парнишка еще и пить толком не успевал научиться. А Джон к своим 23 годам нажрался жизнью до икоты. Ничто его больше не занимало. А при виде своей «старой» жены Синтии он кривил рот, как Печорин при виде ещё одной Бэлы. Джону явственно хотелось какого-нибудь рожна. Ради развлечения он колотил даже своих друзей-битлов. Пит Бест вспоминал, как однажды Джон запинал его в какую-то детскую кроватку во время гастролей в Гамбурге.
Чтобы скрасить себе существование, Джон однажды так обхамил на светском рауте в Вашингтоне английского посла, что стыдно вспомнить, до того он верил в свою уникальность, что никому уже проходу не давал своим буйным нравом. Похоже, Джон перестал понимать, где он, а где Иисус Христос, тоже в своём роде суперзвезда. Он слишком рано получил от жизни всё, став знаменитым и богатым, было от чего тронуться умом и сообразительностью. Сами же битлы не заметили, как на фоне успеха стали превращаться из уличных мальчиков, овеянных романтикой, в благополучных обывателей, обременённых финансовыми склоками и жёнами обыкновенными самками, ничуть не романтичными, любящими рожать детей и тратить деньги, а вовсе не гулять по лунной дорожке. И вот тут-то на сцене появилась Йоко, со всем своим набором прелестей. Аристократка, образованная, тонкая как веточка, художница, куколка с норовом. Она отличалась от Синтии, как саламандра от хомячка. Пока Синтия демонстрировала хомячью домовитость и мягкость, Йоко показала, что женщины бывают твёрдыми и целенаправленными. Короче, Джон встретил женщину, о которой мог только мечтать «Здравствуй, мамочка!».
После той выставки, на которой Джон лазил на белую стремянку и которую, к слову, он назвал как-то «мутное чмо», Йоко записала на салфетках, что встретила парня, который ей понравился. Но она не повела себя как миллионы женщин на её месте — не стала ждать, когда ливерпульский симпатяга сам вспомнит об интересной японке. Битлы были избалованы женщинами до крайности — любая прыгала с разбегу к ним в кровать. Йоко же просто написала ему короткую записку, по своей бессмысленности сравнимую разве что с предсказаниями Нострадамуса. «Смотри на огни до рассвета», — написала она. Вот именно про такие выверты в 19 веке бы сказали «интересничает». Потом Йоко стала звонить Джону, и они подолгу болтали о всякой ерунде, вроде политики и социального устройства государства. ТакогоЛеннон раньше не слышал даже от своего психического йога Махариши, поддавшись обаянию которого он мотался в Индию, где, к слову сказать, тоже всех обхамил и уехал восвояси. С Йоко всё получилось иначе уже потому, что она умела не только болтать, но и заниматься сексом. А это всегда меняет дело.
Йоко довольно быстро увлекла Джона своими перформансами в духе мамочки Джулии. Семена упали на подготовленную почву — Джон сразу почувствовал в ней родное до боли. Два сапога пара Джон и раньше чудил, в память о маме он разгуливал по городу в подштанниках, радуя прохожих. Вдвоём же им стало намного веселее. Да и фантазия у Йоко была побогаче — шла дальше подштанников. К сожалению, она мало понимала в музыке, и её вмешательства в музыкальный процесс на студии у битлов выглядели кошачьими концертами. Как раз в это время все битлы повально разводились с надоевшими жёнами, тогда как Джон пустил «эту дуру» в святое место, доверив ей микрофон и кошелёк. Вот что бесило товарищей. Кроме того, вообще смотреть на чужие сюси-пуси на фоне собственных семейных проблем очень противно. Битлы окончательно и бесповоротно разругались. Йоко Оно, которую Джон везде таскал с собой, попала под горячую руку и примелькалась всем. Так уж совпало, что именно ей приписали разлад в рядах. То, что подкисшее молоко неумолимо сворачивается, как-то не пришло в голову. Йоко же вольно или невольно использовала скандал для самопрезентации, усугубив и без того своё положение разлучницы четвёрки.
Именно она подбила Джона пролежать несколько месяцев в пижамах в гостинице, в реале, в духе проекта «Дом-2», допуская к себе всех желающих журналистов. И это было ещё что, когда в пижамах. Для обложки своего альбома они сфотографировались без одежды. Пожалуй, это было лучшее применение фактуры этих двух личностей на тот момент, поскольку политические куплеты и восхваления жены, которые Джон сочинял в тот период своей жизни, в музыкальном плане ни в какие ворота не лезли. Оно и понятно — закон творчества — личное счастье купирует творческую потенцию. Вот только где сказано, что, если бы Джон не встретил Йоко, а просто превратился в скучного обывателя, доброго мужа с пивом и индейкой-женой, его творческий потенциал остался бы на уровне?
Остается констатировать факт. В 70-е годы Джон Леннон из гениального битла, выпивохи и бабника, музыканта, композитора и поэта стал прекрасным семьянином, богатым человеком, счастливым и всем довольным. И, как говорится, при хорошей женщине даже мужчина может стать человеком. Джон вставал в шесть утра и выпивал всего лишь чашечку кофе, после чего занимался с сыном Шоном. Потом он нёс кофе жене в постель. Дальнейший день раскладывался как по нотам — чинный обед, прогулки с ребёнком, воспитание сына, ужин, сказки на ночь…
Деньги, которые достались Джону после раздела имущества битлов, составили, как уже говорилось, 150 миллионов долларов. После чего Йоко приобрела два огромных имения, яхту и несколько доходных домов. Кроме того, она купила огромное стадо коров (вот же странная затея для миллионерши) и километры лугов. Джона финансовые вопросы как будто и вовсе не занимали. При любом повороте дел он был обеспечен деньгами так, что при желании мог уже завтракать купюрами.
Всем же, кто обвиняет его в предательстве самого себя, Джон мягко рассказывал: «Я живу для себя, для неё, для нашего малыша… Если вам это неясно, значит, вы ни хрена не понимаете. Все вот восхваляют «Роллинг Стоунз» — что те уже сто двадцать лет вместе. Ура! Они еще не развелись! А в 80-е начнут спрашивать: «Слушайте, а чего они еще вместе? Они что, сами по себе не могут?» И будут показывать фотографии худющего мужика, который все крутит задницей, и четырёх мужиков с подведенными тушью глазами, которые все пытаются выглядеть крутыми… Да это они скоро станут посмешищем — они, а не семейная пара, которая поёт, живёт, что-то создает вместе!».
Пророчество Джона сбылось с точностью до смешного. Роллинги существуют и сейчас выглядят именно так, как он предсказывал, — такие тощие старички с ухватками пубертатных подростков, прыгающие по сцене как помешанные и смеющиеся странным для их возраста смехом.
Жизнь же и семейное счастье Джона оборвались 8 декабря 1980 года, в тот день, когда сумасшедший фанат выстрелил в него из армейского кольта.
И даже в этом факте кое-кто умудряется обвинить его жену если бы не она, Марк Чэпмен не накопил бы в адрес Джона столько ненависти и, может, вообще не додумался бы лишать его жизни. Он же убил своего бывшего кумира именно за то разочарование, которое тот ему нанёс своим превращением из гения в простого обывателя. И в этом полностью виновата женщина.
Она изменила судьбу Джона Леннона при помощи каких-то только ей известных чар. Скорее же не так — она изменила его судьбу с помощью изгиба своих губ, которые очень редко улыбались. Кстати, очень может быть, именно это качество — неулыбчивость и обеспечило ей такое количество пересудов. Пока все остальные улыбались из вежливости, эта молчала. Она не пыталась понравиться, не пыталась угождать, она молчала и не улыбалась, демонстрируя обществу, что оно ей неинтересно. А кому понравится быть скучным? Общество ей не простило. О ней же самой можно однозначно сказать лишь одно — с такой, как она, не соскучишься. И вопреки общему мнению, что эта женщина сгубила автора бессмертной музыки, на деле она подарила ему десять лет насыщенной и счастливой жизни. Если кто забыл, напоминаю, такие, как он, очень редко доживают до сорока.

автор Ольга ФИЛАТОВА