Во времена, когда ничто человеческое, казалось бы, уже не ценно, только митинги протеста и концерты "старых" рокеров способны сплачивать поколения, людей разных социальных слоев и убеждений. Шоу Пола Маккартни в Олимпийском и стало такого рода "встречей": те, кому за 60 и те, кому еще нет 10, ярые фанаты "Битлз" и просто любители поп-классики, суперзвезды и бедные студенты — все собрались, чтобы отдать дань великому музыканту.

В отношении Пола Маккартни эпитет "великий" кажется абсолютно уместным: он действительно велик, и ретроспектива прекрасных песен, охватившая без малого полвека, тому лучшее подтверждение. А вот слово "старый" недаром взято в кавычки: ведь 69-летний музыкант молод душой и телом, и почти трехчасовой концерт проводит на единой энергетической волне, добивающей до самых отдаленных уголков огромного зала. Каждому зрителю досталась частичка Маккартни: нет, не в виде оторванной пуговицы или клочка волос, а в виде душевного тепла и чувства сопричастности. Безо всякого ёрничанья — приобщились, прикоснулись, перенеслись в 60-е, 80-е и благополучно вернулись обратно по ходу этого Волшебного таинственного путешествия.
Пол Маккартни уже выступал в России дважды: в 2003-м — на Красной площади, в 2004-м — на Дворцовой в Петербурге. К сожалению, те два раза прошли мимо автора сих строк, а жаль, ведь по воспоминаниям очевидцев, атмосфера там царила удивительная. Думаю, впрочем, что до отказа забитый "Олимпийский" по градусу душевности ничем не уступал знаменитым площадкам-предшественницам, пусть и не обладал столь впечатляющим историческим антуражем. Да и обстановка иная: вечер трудного дня, пробки, темень, почти час в очереди на вход под моросящим декабрьским дождем. (Прелестное, к слову, предупреждение висело у дверей: на этот концерт, помимо традиционных оружия и наркотиков, нельзя было проносить... драгоценности, а также запрещалась "организация драк в партере". Так и представился рекламный листок: "Организация драк в партере. Басист, тамада, услуги". Но мы отвлеклись...). К счастью для нас, начало шоу задерживалось в связи с опозданием аппаратуры, о чём маэстро неоднократно извинился перед очередью устами замученной жизнью тетеньки из громкоговорителя. Особенно забавно звучали слова о том, что "сэр Пол Маккартни исполнит для вас свои лучшие хиты". Лучшие хиты Маккартни? Да это ведь то же самое, что лучшие хиты Моцарта! Ну, или Шуберта, на худой конец...
Ожидание между тем продолжилось и в зале, но уже под микс из песен "Битлз" и Маккартни в сопровождении стильного видеоряда "с приветом из 60-х". Так задалось правильное настроение — черно-белые фотографии рок-звезд, английские пейзажи, кадры видеохроники, фигурки битлов в 3D, стиляги и хиппи, цветочки и сердечки, психоделические мультики и прочие веселые картинки в течение всего шоу создавали ощущение детского праздника, чего-то очень смешного и веселого.
Огромные вертикальные экраны по краям рампы (на них транслировалось действие со сцены) плюс большое полотнище за спинами музыкантов (там шел видеоряд) очень способствовали комфортному восприятию. А звук был вполне приемлемым даже на боковых рядах балкона. Таким образом, Пол Маккартни, вроде бы никогда особо не увлекавшийся мультимедийными проектами (в отличие от его земляка Роджера Уотерса), без лишней помпы применил в своей практике лучшие достижения современных светозвуковых технологий, прекрасно озвучив такой сложный зал, как "Олимпийский".
И вот на сцене сэр Пол и его группа. Маэстро — в черном костюме и с древней "бас-скрипкой" Hofner в руках (на огромных экранах видна даже потертость на деке от игры медиатором). Вскоре, скинув пиджак с малиновым подбоем, Маккартни остался в белой рубашке и черных брюках с подтяжками — настоящий английский джентльмен, никогда не изменяющий себе. Не менее стильно выглядели и два расположившихся по бокам от бэндлидера красавца-гитариста, Расти Андерсон (шатен, похож сразу на хипстера и гота) и Брайан Рэй (блондин, живо напомнивший Стивена Тайлера и Дэвида Боуи, вместе взятых; он играл и на басу, когда Пол переходил к другим инструментам), худощавые и поджарые. А вот барабанщик Эйб Лэбриэл стройностью не отличался — этот здоровенный детина с пиратскими серьгами в обоих ушах напоминал персонажей из "Криминального чтива", а уж когда в паузах он начинал танцевать... Джон Траволта позавидовал бы! Картину довершал вполне благообразный клавишник Пол Викенс (клавишники — они вообще люди в большинстве своем благообразные, за редким исключением). Все замечательно подпевали, ловко изображая классические битловские "бэки", а голос Маккартни звучал почти как в молодости. Ну разве что на верхних нотах чуть резковато, так ведь и раньше он брал их немного с надрывом; зато в балладах — сочно, красиво, проникновенно...
Пол менял инструменты, играл на басу, электро- и акустической гитарах, укулеле и мандолине, убегал с авансцены к спрятавшемуся в кустах роялю, а под конец ему даже выкатили пианино, развернув к публике ярко раскрашенной "спиной". Козлом по сцене мэтр, конечно, не скакал (за него это делали Расти и Брайан), держался просто и прямо. Пытался говорить по-русски: от вступительного "Привьет, чуваки!" до длинных фраз, прочитываемых по разложенным там и сям бумажкам. Неоднократно признавался аудитории в любви, и публика отвечала громкими взаимными признаниями. И хотя Пол на каждом концерте старается говорить на местном языке, да и финальный вынос национального и английского флагов — тоже дело привычное, чувствовалось, что к российской публике он относится по особенному. Впрочем, всё было сказано песней "Back In the U.S.S.R"! В конце шоу Пол искренне поблагодарил всех, включая свою "супергруппу", звукорежиссеров, светоинженеров, водителей грузовиков и всех, "чьих имен он даже не помнит", за работу. Поистине, его человечность не знала пределов — он не заставлял себя уламывать, ждать, исполнял песни по зову публики. Хотите еще? Да пожалуйста! И играл, пел без устали, улыбался, махал рукой, сам получая от выступления очевидное удовольствие.
35 песен, 2 часа 40 минут чистого концертного времени — можно ли описать это в подробностях? Нет, да и не нужно. Драматургически основная часть шоу представляло собой две больших волны. Первая строилась на чередовании песен Beatles и Wings; очень ярко прозвучали "Jet", хорошо знакомая по вышедшему у нас еще в советские времена синглу, старомодная "Paperback Writer" и лирическая кульминация — "Maybe I'm Amazed". А вот "Sing The Changes" (единственная из репертуара Firemen) несколько выпадала из общего ряда ввиду своей "волновости". Затем, в середине — "отдых", небольшой акустический сет из "And I Love Her" (с участием группы) и полностью сольных "Blackbird" (Пол вспомнил, что песня была сочинена под впечатлением борьбы граждан США за свои права в 60-е, и провел параллели с сегодняшними событиями в России) и "Here Today" (посвящение Джону Леннону). И далее — вторая нарастающая волна, теперь уже в основном из битловских нетленок, включая лирико-философские "Eleanor Rigby", "Let It Be", харрисоновскую "Something" (ее начало Пол сыграл на укулеле) и "А Day In The Life", плавно перешедшую в "Give Peace A Спапсе"(еще один привет Леннону). Баллады перемежались энергичными рок-н-ролльными вещами, такими как "Ob-La-Di, Ob-La-Da" и "Back In the U.S.S.R" (с советской символикой и ансамблем песни и пляски на экране). Не чуждыми и здесь были композиции Wings: "Mrs. Vandebilt", "Band On The Run", а в патетической "Live And Let Die" неожиданно вспыхнули красные и белые факелы на сцене, полетели во все стороны снопы разноцветных искр, и всё это было синхронизировано с музыкой — поистине грандиозный финал, достойный каких-нибудь металлистов. Но и Маккартни умеет делать шоу!
После мудро-ироничной "Hey Jude", казалось бы, пора успокоиться — эмоции улеглись, настроение на устойчивой позитивной ноте. Однако то была лишь недолгая пауза: музыканты вернулись, и последовали еще три веселых битловских хита: "The Word" (с концовкой из "All You Need Is Love"), "Day Tripper" и совершенно забойная "Get Back". Последняя — еще один намек на возвращение в Россию, которое Пол пообещал совер¬шить в ближайшем будущем.
Казалось бы, после этого уже точно всё, но как же уйти, не услышав суперхит всех времен и народов? И точно, почесав затылок, словно в раздумье — что бы такого сыграть? — Маккартни под одну гитару поет "Yesterday", а потом выходит бэнд и вжаривает "Helter Skelter". И после этого поистине панковского оттяга — изящнейшая, благородная концовка из "Abbey Road" ("Golden Slumbers" / "Carry That Weight" / "The End"). И если рок-н-роллы и песенные хиты — вещи в общем-то привычные и ожидаемые, то столь бережное и прекрасное "живое" воспроизведение сложного студийного материала — поистине чудо. Еще одна песня о возвращении, торжественный финальный до мажор — теперь уже точно всё. Партер засыпан дождем из конфетти, народ радостно расходится. На часах половина двенадцатого. Дождь, туман... И тепло в районе сердца. "Счастье — в данном контексте слово, наверное, бледное и невыразительное", как сказал один из слушателей. Но другого, более сильного слова для выражения подобных эмоций никто еще, пожалуй, не придумал.

Елена САВИЦКАЯ,
Фото: Сергей АДАМОВИЧ (sergeadamovich.livejournal.com)


ВЕСЬ В БЕЛОМ

Юбилейное издание альбома Джона Леннона «Imagine» к 40-летию оригинального релиза в белой коробке и на белом виниле.

John Lennon — Imagine, 40th Anniversary Special Edition Capitol/EMI 2011
(2LP, 180 gram vynil, white bonus vynil EP, poster, 2 original postcards)

Это второй альбом великого музыканта и самый известный в его дискографии. Об «Imagine» написано и сказано уже так много, что трудно добавить. Это пластинка, переиздания которой никогда не залеживаются на полках, все-таки здесь как минимум три баллады, вошедшие во все коллекции Romantic Songs, Забавно, что тогда, в 1971 году, критики альбом хвалили без особого энтузиазма, Да, неплохо, говорили, но недостаточно круто. Попса какая-то, не то что первый диск Джона.
«Imagine» записывался большей частью в домашней студии Леннона в особняке Титтенхерст Парк, в Эскоте. Джон купил этот дом еще в конце 60-х, и последние фотографии Beatles были сделаны как раз у его порога. Внутри Джон построил собственную студию, которую назвал Ascot Sound. Два 8-дорожечных магнитофона и 16-канальная консоль составляли основу записывающего оборудования. Это была не только дань последней моде, но и возможность укрыться от публики, жаждущей поглядеть на бывшего битла-на-наркотиках, неприятных функционеров из EMI, которые все пытались заставить Леннона бросить увлечение экспериментами своей жены-авангардистки начаТЬ писать «продаваемую» музыку. В итоге после двух экспериментальных записей Джон и сам вернулся к вполне вменяемому музицированию, что прекрасно продемонстрировали продажи альбома «Imagine».
Не могу не сказать несколько слов о последующий судьбе этой студии, которую Джон Леннон покинул вскоре после работы над этим альбомом, чтобы переехать навсегда в Нью-Йорк. Сначала в дом въехал Ринго Стар, и в 1973-м Ascot Sound превратился в рассадник глэм-рока. Именно здесь записывал свои эпохалки Марк Болан, а большая часть фильма «Born To Boogie» была снята в парке, прилегающем к особняку. В 80-х здесь пытались записываться Judas Priest, а в конце десятилетия эта, история завершилась весьма печально. Дом купил шейх Зайед, президент ОАЭ, и избавился от всех следов рокеров и музыки, которую они там, сочиняли.
Сегодняшний релиз самой известной записи, родившейся в стенах Ascot Studios, не поражает масштабом или новизной. Здесь есть другое достоинство — это издание сделано с большой любовью. Дело в том, что релизом занимались люди из организации Record Store Day. Это всемирная ассоциация независимых музыкалыных магазинов, участники которой стараются продлить жизнь культуры качественного винила и других физических носителей. Кроме устройства вечеринок и пропаганды хорошего звука, они под своей эгидой выпускают в свет самые разные пластинки: от синглов никому не известных гаражных рокеров до вот такого эффектного переиздания Леннона. Должен отметить, что к звуку этой пластинки вопросов у меня нет — все идеально. Особенно интересно слушать второй диск — сборник студийных ауттейков песен альбома, которые звучат очень живо (на мой слух, даже поинтереснее, чем сам альбом, излишне запродюсированный Филом Спектором).

ТЕКСТ: Михаил БОРЗЕНКОВ