За то время, пока вы читаете это предложение, Пол Маккартни написал новую песню. Что не дает 69-летнему битлу остановиться?

Этим утром по пути на работу Полу Маккартни пришлось задержаться у пешеходного перехода. Усаженную деревьями лондонскую улицу перегородили туристы с фотоаппаратами в руках. Маккартни терпеливо ждал в своем внедорожнике, но никто даже не посмотрел в его сторону — все были слишком увлечены фотографированием друг друга на переходе через Эбби-роуд. «Такое со мной не в первый раз случается, — скажет Маккартни позже с легкой усмешкой. — Мне нравятся такие ситуации, они очень символичны. Но в моей жизни так много символичного, что я не ищу этого намеренно. Жизнь одного из The Beatles заведомо полна символичных вещей». Превозмогая желание выпрыгнуть из машины и пофотографироваться с поклонниками, Маккартни направляется прямиком в святая святых: Вторую Студию Abbey Road, где стоит характерный затхлый запах. «Добро пожаловать в мой мир, — говорит сэр Пол, широким шагом проходя через двустворчатые двери в похожую на спортзал прямоугольную комнату с высоким потолком. — Вот та самая студия, древняя и современная. Каждый раз, когда я прихожу сюда, я заново окунаюсь в ее историю. Именно здесь все и случилось».
В этом скромном подвальном помещении с белыми стенами The Beatles записали большую часть своей музыки — от «Love Me Do» до «The End». Здесь же они проходили свое первое прослушивание для EMI почти пятьдесят лет назад. Теперь в студии другие часы и новые звукоизолирующие перегородки, но в остальном она практически не изменилась. В одном из углов Маккартни кричал: «One, two, three, four!» — давая старт «I Saw Her Standing There», в другом — брал аккорд ми-мажор на одном из множества фортепьяно в финале «A Day In The Life». В данный момент сэр Пол играет на барабанах. Едва приехав в студию, Маккартни бросился к ударной установке, схватил палочки и в быстром темпе отбарабанил несколько тактов, упирая на мелкую дробь по хай-хэту. Все это звучит крайне «по-битловски» или, по крайней мере, «по-уинговски». Маккартни указывает на лестницу в углу, ведущую в аппаратную, где работали Джордж Мартин и звукоинженеры. «Там жили взрослые. Это легендарная лестница, она врезалась в мою память как образ из сна». На дворе конец января, погода ветреная, но шестидесятидевятилетний певец, славный своей вечной ребячливостью, не носит куртку — только черный жилет поверх замшевой рубашки, аккуратно заправленной в темные джинсы. «Вы даже не представляете, сколько воспоминаний связано для меня с этим местом. Это невероятно». Сэр Пол указывает на угол в задней части комнаты. «Вон там стоял Джон и пел «Girl». Маккартни пропевает мелодию, шумно вдыхает, изображая Леннона, и делает вид, будто затягивается косяком. «Люди думали, что Джон курил траву, записывая песню, но это неправда. Нам просто нравился этот шипящий звук. Все невероятные истории, которые ходят о нас, — просто небылицы. Я недавно видел по телевизору передачу о The Beatles, и там за первые пять минут они четыре раза сказали неправду».
Эпизод на пешеходном переходе говорит о том, что Пол Маккартни — живой человек, молодожен, без пяти минут миллиардер, вегетарианец, отец восьмилетней дочери и еще четырех взрослых детей, нестареющий исполнитель, дающий трехчасовые рок-концерты, неутомимый сочинитель песен, симфоний и музыки для балетов, удостоенный титула рыцаря — иногда оказывается в тени мифической четырехголовой фигуры. С выпуском нового альбома «Kisses On The Bottom» (рус. «Поцелуи на дне») к списку обличий Пола добавится еще один пункт — «крунер, исполнитель стандартов». Диск представляет собой собрание приджазованных шлягеров, сочиненных до прихода рок-н-ролла, дополненное двумя свежими песнями самого Маккартни.
Сэр Пол на протяжении долгих лет откладывал выпуск альбома стандартов, во многом потому, что этим занимались другие музыканты: Ринго Старр в 1970-м, Гарри Нилссон в 1973-м, Род Стюарт — почти все время. Кроме того, за Маккартни когда-то закрепился имидж исполнителя сентиментальных баллад, полной противоположности крутому рокеру Джону Леннону, и ему не хотелось поддерживать этот стереотип. «Теперь мне все равно, — говорит сэр Пол. — Если слушатели до сих пор не узнали о том, что у меня есть и другая сторона, это их сложности». Тем не менее, у «Kisses» не будет продолжения. За неделю до выхода диска Маккартни уже принялся за работу над новым рок-альбомом. Пока что он обходится своими силами и сам играет на всех инструментах: бас, гитара, клавишные и барабаны, стоящие в студии, принадлежат ему. «Я с самого начала планировал немедленно начать запись нового альбома, чтобы слушатели не решили, что я переквалифицировался в джазмена». Маккартни понимает всю иронию ситуации: в отличие от других рокеров и поп-артистов, записывавших альбомы стандартов, именно он (наряду с Ленноном и Бобом Диланом) несет ответственность за свержение с пьедестала американской эстрадной песни. «Мы заметили, как это происходило. Музыканты, которых мы уважали, стали говорить: « The Beatles все испортили», но мы совсем не хотели этого. Мы просто занимались своим делом. Мы не хотели уничтожать прошлое, но вы¬шло так, что композиторы вроде Гарольда Арлена, которого мы очень любили за то, что он написал такие песни, как «Somewhere Over The Rainbow», вышли из моды, в то время как мы стали популярными. Такие замечательные авторы песен, как Лейбер и Столлер, больше не были востребованы, потому что музыканты начали писать песни сами, подражая нам. The Hollies и The Rolling Stones подумали, что это хорошая идея, и тоже начали сочинять песни сами. Так что да, это вошло в моду, и из-за этого многие люди, которых мы любили, оказались позабыты», — рассуждает сэр Пол.
На следующий день Маккартни возвращается во Вторую студию. Он сидит на складном стуле за деревянным столиком между двумя привезенными им сюда старомодными синтезаторами. Музыкант уплетает крендель с хумусом и «мармитом» — солоноватой британской приправой из пивных дрожжей. Он настаивает на том, чтобы я попробовал хумус — «Лучший в мире, очень вкусный!» — и кладет немного на край тарелки: «Окуни палец, попробуй!» Я соглашаюсь и замечаю, что мой палец дрожит: битловский хумус!
Маккартни записал «Kisses On The Bottom» в сотрудничестве с опытным джазовым продюсером Томми Ли Пумой, который пригласил на роль музыкального режиссера пианистку Дайану Кролл. Сэр Пол уже был с ней знаком, и она ему нравилась: он был приглашен на свадьбу Дайаны со своим старым музыкальным соратником Элвисом Костелло, проходившую «в доме Элтона».
Одна из авторских песен Маккартни с нового альбома, «My Valentine», была написана для Нэнси Шевел, эффектной 51-летней американской бизнес-леди, на которой сэр Пол женился в октябре прошлого года. Первая строчка — «What if it rained / We didn't care» — была вдохновлена фразой, которую Нэнси произнесла на отдыхе в Марокко. Маккартни побежал в отель к старому фортепиано и почти моментально сочинил песню. Два брака Маккартни освещались прессой очень широко, и о третьем он говорит неохотно, но признает, что стал более оптимистично смотреть на жизнь. «Это правда, — говорит он, медленно кивая головой. — Я верю в любовь. The Beatles пели о любви, я сам пел о любви, все остальные тоже о ней пели. Наверное, вы с супругой тоже верите в любовь. Многие верят в эту штуку! Найти любовь после развода — это здорово, это придает силы. Нэнси восхитительная, она загадочная, интересная, красивая, умная, эмоциональная — в ней есть все, чего можно желать от супруги. Она прекрасна, проницательна, она просто великолепна». Сейчас Маккартни работает с продюсером Итаном Джонсом — высоким и бородатым сыном Глина Джонса, продюсера и инженера, записывавшего «Let It Be», — над лупами, которые собирается наложить на «Hosannah». Под рукой Pro Tools, но кроме этого, Джонс ведет запись на аналоговую пленку. «Этого достаточно? — говорит Пол, взяв еще несколько аккордов. — Я так могу весь день продолжать».
Он откладывает в сторону свой Les Paul 57-го года выпуска («Было время, когда у меня была только одна такая гитара. Приходилось самому струны менять», — говорит Пол, заметив, что Джонс восхищенно рассматривает ее) и берет микрофон. Он делает луп из подкрепленных эхом «у-у-у», как будто спетых призраком Литла Ричарда, и просит Джонса подпеть ему на разных «а-а-а» и «м-м-м». И в ускоренном, и в замедленном виде все это похоже на психоделический кошмар. Спускаясь по лестнице и готовясь приступить к наложению баса, Маккартни смеется: «И все это — без каких бы то ни было наркотиков!»
Маккартни говорит, что после многих лет бросил курить траву. Раньше его не раз задерживали за хранение наркотиков — в Японии ему даже пришлось провести девять дней в тюрьме. «Раньше я часто курил, и в какой-то момент мне надоело. На мой век я уже накурился. Когда у тебя подрастает маленький ребенок, у тебя, если повезет, просыпается чувство ответственности. С меня хватит — думаю, мне это больше не нужно». Думает ли Пол, что марихуану пора легализовать? «Ну, я, конечно, несколько раз выступал в поддержку этой идеи. Это сложный вопрос. Да, меня немного удивляет, что траву еще не легализовали. Знаете этот довод — если уж выпивка легальна, то почему бы траву не легализовать? Противники говорят, что нам не нужен еще один легализованный наркотик, но на это можно возразить, что фактически он уже легализован, и незачем притворяться, что это не так. Я не возьмусь судить, кто здесь прав, пусть этим занимается кто-нибудь другой». Как водится у всех людей, любящих почитать в спокойной обстановке, в туалете у Маккартни лежит книжка, которую он читает в данный момент. Сейчас это автобиография Кита Ричардса. Он еще не дочитал до того места, где говорится о нем самом, и книга не убедила его в необходимости выпустить собственные мемуары (хотя он активно помогал Барри Майлзу в написании авторизованной биографии, выпущенной в 1997 году): «В моей жизни слишком многое происходит. Я не могу позволить себе сесть и писать о прошлом. Так что я каждый раз говорю себе: да ну ее». Он подтверждает, что несколько лет назад они с Ричардсом сдружились и поговаривали о совместных проектах, которым, скорее всего, не суждено осуществиться. «У нас была парочка забавных идей, и я все время говорил: «Знаешь, Кит, отличная идея. Идиотическая на грани гениальности».
Маккартни не создал себе имиджа рок-н-ролльного бунтаря. В отличие от Леннона, он не стал в знак протеста отсылать обратно медаль кавалера Ордена Британской Империи и в 1997 году принял рыцарский титул — Ричарде был возмущен, когда на это согласился Мик Джаггер. «Музыканту из рок-группы приходится спрашивать себя: «Круто ли это?»
Но я видел многих парней из рабочего класса, которые гордились тем, что королева удостоила их такой чести. Это впечатляет гораздо сильнее, чем крутые парни, которые заявляют: «Не нужны нам ваши лавры». Я понимаю, что ими движет, но, по-моему, это почетная награда, получаемая из рук прекрасной женщины», — говорит сэр Пол.
Маккартни до сих пор считает королеву отличной девчонкой — и собирается выступить на концерте в честь шестидесятилетия ее правления в июне. «Взгляните на начало ее правления с точки зрения тогдашних подростков. Я помню, как ехал в автобусе в Ливерпуле, и вдруг какой-то парень закричал: «Король мертв!» — совсем как в кино. Королевой неожиданно стала наша принцесса Елизавета, которую мы всегда считали привлекательной. Возраст у нас был то что надо, поэтому нас очень впечатлял ее бюст! Потом мы с ней сами повстречались и решили, что она ничего. Меня всегда восхищало, как она справляется с огромным грузом возложенных на нее обязанностей. Я понимаю доводы антимонархистов, монархия — жутко старомодная штука, но я говорю им: кто будет представлять нашу страну во время больших празднеств, на открытии Олимпиады: Дэвид Кэмерон? Тони Блэр? Сомневаюсь».
Двадцать лет назад, когда Маккартни исполнилось пятьдесят, его тогдашний менеджер предложил ему уйти на пенсию. «Это разумный поступок. Не нужно выступать после пятидесяти, это будет выглядеть смешно», — говорил он. В июне сэру Полу исполнится семьдесят («Ни за что не поверю, что мне семьдесят, что бы вы ни говорили. В моем мозге есть участок, который никогда этого не признает»), и пока он не собирается прекращать гастролировать и записывать альбомы. «Говорят, нужно уступать место молодым. Вздор, пусть они сами пробивают себе дорогу. Если они талантливее меня, то смогут меня обойти. У Foo Fighters нет никаких проблем, они просто занимаются своим делом. Если мне нравится заниматься музыкой, зачем мне заниматься чем-то еще? И чем еще я мог бы заняться? «Отдохнуть» — хороший ответ, который сам напрашивается, но мне он не очень по душе. Мне так нравится то, чем я занимаюсь, что не хочется останавливаться. Я наблюдаю за собой: на сцене я ощущаю себя так же, как и всегда. Так что пока группа рвется в бой, я получаю огромное удовольствие, пою так же, как раньше, и не испытываю — тьфу-тьфу-тьфу — абсолютно никаких проблем. Зачем чинить то, что не сломано?»
В последнее время Пол дает напряженные, но короткие гастроли, возможно, потому, что на него возложена опека над восьмилетней дочерью Беатрис. «В отличие от The Rolling Stones или U2, мы не ездим в длинные туры, от которых потом начинает тошнить, не устраиваем грандиозных гастролей. Мы даем отдельные концерты, выступаем на разных мероприятиях. Из-за ситуации с опекой это единственное, что я могу себе позволить. Сначала мы думали: «Боже, у нас будут проблемы», но оказалось, что так даже к лучшему», — говорит певец, планирующий дать несколько концертов в этом году.
Сэр Пол не исключает, что и в восемьдесят лет будет играть рок-н-ролл. Могу себе это представить. Получится ли так — не знаю. В последние несколько лет я увлекся игрой на гитаре, так что постоянно находится что-то, что побуждает двигаться вперед, все время хочется попробовать что-то сделать». Я спрашиваю Маккартни, готов ли он умереть на сцене. Он слегка отшатывается, а потом улыбается. «Это еще что за вопрос? Об этом я не думал. Я собираюсь играть музыку до глубокой старости. Когда я перестану получать от этого удовольствие, тогда и решу, что пришло время уйти на покой. К тому же это приносит неплохой доход».
В углу чердака своей загородной домашней студии в английской глубинке Маккартни наигрывает рифы в стиле рокабилли на массивном старом контрабасе с белой окантовкой. Инструмент проделал долгий путь, прежде чем попасть сюда: он принадлежал Биллу Блэку, басисту Элвиса Пресли. «Тот самый бас — потрогай! У меня есть фотография моего маленького Hofher'a и этого огромного контрабаса. Сколько отличной музыки было сыграно на этих инструментах...» Этот инструмент — подарок покойной жены Пола, Линды. Сейчас ранний вечер, и на другой стороне комнаты лучи солнца проникают сквозь витраж, изображающий Би Би Кинга, играющего экстатическое соло. Этот витраж был изготовлен по фотографии, сделанной Линдой. Рядом с контрабасом стоит маленькая деревянная парта, привезенная из школы, где Харрисон и Маккартни учились, когда Билл Блэк привязывал свой контрабас к «линкольну» 1951 года выпуска, готовясь отправиться на гастроли по южным штатам с Элвисом и Скотти Муром.
У лестницы лежит обломок недавно демонтированной лондонской концертной площадки, где когда-то выступали The Beatles. Такой же обломок Пол подарил Ринго Старру на день рождения. «Мне не разрешают хранить все это дома. Есть, которые хранят старые ненужные вещи, — ничего не хочется выкидывать. Я храню вещи, связанные с The Beatles, и уж точно ничего выкидывать не хочу».
Усаживаясь на яркий желтый диван рядом с вазой со свежими цветами, Маккартни, недавно посмотревший документальный фильм Скорсезе о Джордже Харрисоне, говорит, что его поразила та откровенность, с которой Харрисон говорил о стрессе, которому подвергался из-за битломании. «Думаю, мы все пережили то, о чем говорил Джордж. Мне понравилось, что он открыто высказался об этом. Я сам держал все это в себе, мое воспитание заставляло меня говорить себе: «Да, ты пережил психологическую травму. Ну и пусть. Жизнь продолжается. Ты что, хочешь просто сидеть и ныть? Ты играл в самой популярной группе мира. Ты сам этого хотел, ты получал за это деньги, пережил много плохого и много хорошего. Ты хочешь сконцентрироваться на плохом или все-таки смиришься с этим?» Маккартни обращался к психотерапевту, но по другому поводу. «Да, я обращался к психотерапевту из-за разводов, потери жены и всего такого. К The Beatles это никакого отношения не имело, поверьте мне».
Когда все четверо участников группы были живы, в воздухе всегда витала идея снова собраться вместе. «Мы несколько раз говорили о том, чтобы возродить The Beatles, — мимоходом замечает сэр Пол. — Но что-то не срослось, мы были недостаточно увлечены этой идеей. Мысль, что The Beatles должны прекратить свое существование, увлекала нас гораздо сильнее. Мы все решили, что прошли этот путь до конца, и это звучало очень убедительно. И что еще важнее, воссоединение запятнало бы образ The Beatles. Многие сказали бы: «Ой, посмотрите, да они не так уж и хороши!» Так что предложения о воссоединении были недостаточно убедительны. Когда они возникали, мы говорили: «Да, было бы неплохо», но потом один из нас обязательно выступал против. И этого было достаточно, потому что у нас в группе была абсолютная демократия. Если кому-то не нравилась песня, мы ее не играли. Некоторые песни чуть не оказались забракованными, «Maxwell's Silver Hammer», например». Один раз после распада The Beatles Леннон и Маккартни оказались вместе в звукозаписывающей студии: в 1974 году Джон Леннон работал вместе с Гарри Нилссоном в Лос-Анджелесе над альбомом «Pussy Cats», и Маккартни навестил их. Они попробовали немного поиграть вместе со Стиви Уандером, Нилссоном и другими музыкантами. Результаты зафиксированы на знаменитом бутлеге «A Toot And A Snore In '74» (Маккартни его никогда не слышал), и они по-настоящему ужасны. «Могу предположить, что получилось неважно», — говорит сэр Пол. Он считает, что это скорее комическая, чем трагическая история: «Мы были под кайфом. По-моему, в комнате не было никого, кто не был бы под кайфом. Мне почему-то взбрело в голову сесть за барабаны. Мы просто тусовались. Сказать, что царил хаос, значит не сказать ничего. Я, кажется, предпринял робкую попытку навести порядок: «Ребята, давайте попробуем придумать песню». Но не помню, так все было на самом деле или нет».
Этим утром на нижнем этаже студии Маккартни сочинил новую песню. Он так работает. Музыка рождается в его голове вне зависимости от того, разведен он или женат, счастлив или подавлен. «Вчера вечером у меня родилась идея. Утром я проснулся, отвез дочь в школу и по дороге обратно поразмышлял над ней. Я записал слова, а пока вы ждали меня на кухне — придумал мелодию». Сегодня Пол работает с Марком Ронсоном, одним из кандидатов на роль продюсера альбома, поэтому он решил написать что-то подходящее для этого случая. «Марк был диджеем на нашей свадьбе, и в голове у меня крутилось что-то, связанное с праздником. Так что я написал песню «The Life Of A Party Girl».
Маккартни не знает, откуда у него возникают мелодии. Он до сих пор ломает голову над тем, как ему удалось сочинить «Yesterday» во сне. «Мне не нравится слово «магия», оно звучит довольно пошло. Но когда твоя самая популярная песня, на которую было сделано три тысячи каверов, является тебе во сне, невозможно удержаться от мысли о чем-то потустороннем».
Маккартни всегда казался наименее религиозным из участников The Beatles (или вторым наименее религиозным — кто знает, что творится в голове у Ринго). В его репертуаре нет ничего, похожего на «My Sweet Lord» или даже «Across The Universe». «Я верю в некий дух — яснее выразиться не могу. Мне кажется, что есть нечто, что выше всех нас, и я люблю это, и я ему благодарен, но, как и все остальные, я не могу сказать в точности, что это такое. И меня это устраивает. Я эклектически отношусь к религиям: мне нравится многое из того, что говорили Будда, Христос и Мухаммед».
Маккартни уверен, что все сводится к простому правилу, тайну которого он раскрывает с серьезностью настоящего ливерпульца: «Будь крутым, и все будет в порядке, — говорит он. — Вот религия рок-н-ролла».

---

Пол МаККАРТНИ
Альбом «Kisses On The Bottom» уже в продаже.

Текст: БРАЙАН ХАЙАТ,
Фото: НАВАД КАНДЕР