Солнечное утро, фойе гостиницы "Балчуг" сверкает роскошью — где ещё мог поселиться певец самой главной (претензии — в письменном виде) рок-группы? Пусть даже приехавший не как привычно — с концертом, а с промо-визитом. Прошлый год стал для Deep Purple "изгнанием из рая" — во всяком случае, так могло показаться непосвященным..
Расставание с мэйджор-лейблом EMI и новый контракт со скромным немецким Edel Records — явное понижение статуса, но Ян Гиллан мыслит иными категориями. Об этом мы его тоже спросили, так что не будем забегать вперед. Отметим только один очевидный для нас, журналистов, факт. Когда группа обладала контрактом с мэйджором, о таких промо-визитах не могло быть и речи.
Трое представителей прессы и один фотограф терпеливо ждут появления Яна Гиллана. Но сотрудник российского лейбла сразу разочаровывает — певец запаздывает, потому вместо обещанных бесед тет-а-тет предлагается одна на троих. Кроме вашего покорного слуги в разговоре принимали участие наш давний друг и коллега, автор множества музыкальных изданий Всеволод Баронин и загадочная девушка, не проронившая во время встречи ни слова и лишь один раз рассмеявшаяся какой-то гиллановскои шутке. К счастью, несколько интересующих журнал тем удалось поднять чуть позже, на вечерней пресс-конференции, поэтому в итоговый текст я счел возможным включить и часть материалов с нее, и ответы на несколько вопросов, заданных Всеволодом (разумеется, с его любезного разрешения).
И вот он, Ян — собранный, суховатый, спрятавшийся за темными стеклами очков. Представляется, пожимает всем руки. Чувствуется, что для певца интервью с нами — лишь начало напряженного рабочего дня.
Как бы вы описали разницу между новым альбомом "Rapture of the Deep" и предыдущим — "Bananas"?*
Ну, отличий немного. Оба диска были записаны в Лос-Анджелесе теми же музыкантами и саунд-продюсером, но в другое время. Отличает их тематика текстов: "Бананы" — о политике, "Rapture" — о душе. Представьте себе две серии фотографий, отснятых вами на курорте в этом году и в прошлом. Что их отличает? Вот так же и с альбомами. А еще, видите ли, у них разные обложки. Новая — лучше всех!
Кому пришла в голову идея такого оформления?**
Я увидел эту картинку в старом журнале "Penthouse", когда медитировал. (В других интервью Гиллан называет автором идеи Роджера Гловера. Возможно, на сей раз он оговорился или ошибся переводчик пресс-конференции, — прим. ред.) Из всех обложек Deep Purple новая — моя любимая. Если медитировать, глядя на центр рисунка, где земля сходится с водой, то увидишь очень многое. Взаимоотношение реальности и отражения.
Признаться, мы были немало удивлены, что вы так быстро успели выпустить пластинки — прошло всего два года! "Bananas" и "Abandon" разделяла целая вечность...
Два года — это разве мало? Нам сейчас кажется, что в них уместилась целая вечность. Тридцать во¬семь стран, миллионы людей, которых мы повидали в турне... И, самое главное, мы поняли, что готовы. Готовы записать новый диск. То же чувство, как встарь, когда мы выдавали по три альбома в год. Думаю, по диску за два года — это нормально. Почему это заняло так много времени в прошлый раз? Причины были в нас самих. Джон Лорд всё уходил-уходил, мы были разобщены, застряли в бесконечных турне — год за годом. Создание музыки — всё равно что рождение ребёнка. Если не готов — ничего не получится.
Вы сочиняли песни в течение этих двух лет...
Нет!
...или только когда отправились в студию?
Именно так. Ни слова, ни единого слова, ни одной мелодии — ничего. Работа над диском началась только тогда, когда мы перешагнули порог студии. Зашли, налили по чашечке кофе, обменялись свежими шутками, поболтали о футболе и заглянули в репетиционную. И... начались джемы. По шесть часов каждый день — сплошные импровизации. Вся музыка зародилась в них. Ни одной ноты мы не принесли заранее.
Расскажите, как из джемов рождались песни.
Мы играли, играли и играли, пока через час не проскальзывала интересная идея. И я думал: пожалуй, из нее может получиться вещь. Мы обыгрывали найденную идею до тех пор, пока не появлялась какая-то форма. Оставалось добавить аранжировки, сочинить слова, и... иногда выходило что-то путное.
Мне кажется, что вы как музыканты стали мягче, взрослее, на диске меньше быстрых "рокерских" песен...
Ну уж нет! Не думаю. О чём ты говоришь? Какие песни? Послушай "Machine Head" — там, за исключением "Highway Star", вообще нет быстрых вещей!
Постойте, а как же "Pictures of Home"?!
Нет, эта песня на шесть восьмых. Ты как-то иначе смотришь на вещи. Вот послушай мелодию — "та-да-да-да, та-да-та-да-та-дааа" (напевает вокальный мотив). Это — быстро? Нет. Другое дело барабаны.
Да, я по барабанам сужу.
Надо же! Ума не приложу, как так можно анализировать песни. Музыка всегда имеет несколько граней: можно говорить о темпе, фактуре, динамике, лирике...
Но я не имел в виду...
Постой, по-твоему "Junkyard Blues" — быстрая вещь или нет?
Гм, я думал... (Пытаюсь вспомнить песню.) Я не о ней. Есть номера, которые для меня определяют восприятие альбома. Вот Before time began", великолепная баллада. Или заглавная вещь.
Заглавная вещь — медленная?
Небыстрая.
(Смеется.) Извините. Просто не верится.
Конечно, вам виднее. Всё, умолкаю. Пускай коллега продолжит...
В.Б.: Как вы думаете, каков вклад Майкла Брэдфорда в альбом как саунд-продюсера и, вообще, стоит ли группам работать с человеком со стороны?*
Майкл принес объективность. Мы не можем относиться беспристрастно к самим себе. За деревьями не видишь леса. Важность роли Брэдфорда заключалась в том, что мы вместо того, чтобы размышлять в студии о записи, начали снова думать о своей игре.
Брэдфорд сделал себе имя на продюсировании современных команд. Не было ли соблазна попросить его употребить свои знания "модных штучек" на пользу группе?
Что ты от нас хочешь? Это же Deep Purple! Мы не копируем. Всю жизнь мы черпали вдохновение внутри себя, а не извне. Не считаешь ли ты, что мы перед записью обсуждаем, каким будет новый диск?
Нет.
Мы не хотим даже говорить об этом. Мы просто делаем музыку, а не разговариваем о ней. Всё, что нам нужно друг другу сказать, — "Увидимся в Лос-Анд¬желесе". Думаем ли мы о публике? Нет. Думаем ли мы о прессе? Нет. Думаем ли мы о радио? Нет. (Смеется.) Думаем ли мы о MTV? Никогда! Вы подумали о песне "MTV", но эта вещь — просто шутка! Мы веселимся. Мы хорошо проводим время и стараемся быть искренними, честными, настоящими Deep Purple. Вот и всё — и ни минуты раздумий о том, как нас будут воспринимать там-то и там-то. При всём уважении к вам, журналистам, пресса для нас ничего не значит. Радио для нас ничего не значит. Всё, что важно, — быть самими собой. Это ведь самая сложная вещь на свете. Думать об актуальных тенденциях, о других группах для нас просто смехотворно.
Почему вы сменили рекорд-лейбл?**
(Без тени улыбки.) Мы ушли с EMI, потому что хотели продавать больше дисков!
Но группа калибра "Пёрпл" могла бы просто перейти на другой мэйджор. Почему вы вместо этого выбрали инди-лейбл?
Почему не мэйджоры? В 1980-м я впервые в жизни заключил контракт с независимым лейблом — это был Virgin. У меня остались потрясающие впечатления о работе с ними. Когда в первый раз я побывал в офисе Edel в Гамбурге и встретился с работниками фирмы, ощущения были точно такими же. Одно здание, всё под рукой, все профессионалы, разбираются в музыке и болеют за свое дело. А лейблы, которые называют себя мэйджорами, просто отчаянно запутались и не понимают, что делают.
Почему сольный номер Стива "Well Dressed Guitar" так и остался "лежать на полке"? Будет ли эта вещь когда-нибудь опубликована?
Всё дело в том, что на диске "Bananas", для которого сочинялся этот трек, уже была одна инструментальная композиция, "Contact Lost", посвященная погибшему астронавту. Два инструментала — слишком много, так решило большинство. Хотя я был и за включение "Well Dressed Guitar". Но на сцене это по-прежнему один из наших любимых номеров.
Насколько работать со Стивом Морсом проще, чем с Ричи Блэкмором? Легко ли вы со Стивом понимаете друг друга?**
Сравнивать Ричи и Стива невозможно — это две разных личности, с разными характерами и темпераментами. Стив — гениальный человек с острым аналитическим умом. Конечно, с ним нам проще. Но не могу сказать, что у нас вообще не было проблем. Трудность в том, что Стив стремится всё переусложнить. И только на новом альбоме мы наконец добились, чтобы его игра была простой.
В группе вы окружены виртуозами. Как вы себя в ней чувствуете?*
Легко! Если бы музыканты были плохими, то играть было бы мучением. А когда они отличные, то это сплошное удовольствие! Не думая о том, кaк играешь, можно сосредоточиться на том, что играешь. Ребята в группе занимаются по шесть часов в день, поэтому когда мы на концерте пускаемся в импровизации, я знаю — музыканты не подведут.
Вспоминается случай немного иного характера, когда весной 2005 года вам довелось играть с русскими музыкантами в Санкт-Петербурге. Чья это была идея, какие остались впечатления?
Меня пригласили спеть четыре вещи. В графике было окошко, и я решил — отлично, есть прекрасный шанс повидать город, а с четырьмя песнями мы наверняка справимся. Вкратце дело было так: "Вот ребята, с которыми предстоит играть, вот песни, про¬сто приди и спой их". — "Хорошо, нет проблем".
Вам понравилось?
Было забавно. Не самый профессиональный из моих концертов, зато много радости и веселья. Всё равно что поиграть в любительский футбол. Свежие ощущения. Мне нравятся такие приключения, когда не знаешь, чего ожидать.
Концерт был анонсирован как сольное выступление, но вы сыграли всё тот же "Smoke on the Water", другие хиты "Пёрпл" и ни одной сольной песни.
Просто эти вещи меня попросили исполнить! Что мне было еще делать? Пришел, попил водки, спел песни и улетел домой. (Хохочет.)
На концертах у вас очень интересный имидж, совершенно нетипичный для рокера. В белых одеждах, босоногий, вы выглядите как эдакий японский сэнсэй, мудрый учитель... Как вы нашли этот образ?
На сцене я стремлюсь выглядеть как можно проще. И скверно разбираюсь в одежде. Однажды в Штатах, или в Мексике, уже и не вспомню, я зашёл в один маленький магазинчик и увидел там две белые рубашки. Они идеально подошли. Не знаю, как они называются, но они мне по душе. В них — простота, которую я искал. А ботинки я не ношу вообще. Кроме случаев, когда это абсолютно необходимо.
Возвращаясь к прошлому... Почему, на ваш взгляд, 'Machine Head" оказал такое огромное влияние на тяжелую музыку семидесятых годов?*
Тяжелая музыка... Мы тогда не знали подобных слов... Мы не говорили "хэви", для нас всё было рок-н-роллом.
"Machine Head" стал успешным, потому что он оказался в нужное время в нужном месте. Знаете, что я скажу вам... Когда вы выпустили альбом, с одной стороны, его уже не изменить — это та же музыка, тот же набор звуков на диске. С другой стороны, как только он попадает к слушателю, то он начинает новую — коммерческую — жизнь, и может приобрести другое значение... Но полюбят его или нет — музыка останется той же самой. Так вот, если бы "Machine Head" вышел пять лет назад, он бы провалился. И я вам объясню, почему. Ни один радиоведущий в здравом уме не стал бы ставить его в эфир. "Smoke on the Water" никто никогда бы не услышал. Вот как много зависит от обстоятельств. А ведь эта вещь была просто "добивкой", мы сочинили ее, потому что не хватало песен для альбома... Никто и подумать не мог тогда, что мы записали суперхит.
Что вы думаете о составах Deep Purple после вашего ухода, когда в группе пели Ковердейл и Хьюз?*
Старался не обращать внимания. Если ты разведен, то вряд ли пожелаешь лицезреть, как твоя бывшая жена занимается любовью со своим новым ухажером. Это мои личные трудности. Я ушел из группы, потому что мне было плохо в ней. И по сей день я не знаком ни с "Burn", ни с "Stormbringer". Конечно, я не мог не слышать песни с этих альбомов — в барах или по радио, но дисков у меня просто нет.
Почему вы переключились на фьюжн в Ian Gillan Band?*
Это не я. Это мои музыканты. У них были другие корни. Понимаете, если вы возьмете четырех музыкантов, таких как Дон Эйри, Стив Морс, Роджер Гловер, Ян Пэйс, и посадите их играть вместе, то совершенно естественным образом получится Deep Purple. Для этого им не надо думать: "А вот сейчас сочиняем в духе Deep Purple". Но замени всего одного человека — и группа немного изменится. А замени всех — и получишь абсолютно другой результат. Так вот, те парни — Джон Густафсон, Рэй Фенвик и другие — выросли на совсем иной музыке. Мы все заслушивались тогда фьюжном в духе Weather Report. Потому и играли в том же духе. Нет, мы не решили это заранее — просто таков был естественный результат сложения наших творческих стремлений.
Оглядываясь назад, можете ли назвать музыку этого периода самой для вас сложной — технически и композиционно?
Нет. Самую сложную музыку я играю сейчас, в Deep Purple. Технически она превосходит всё, что мне доводилось делать раньше. Стив Морс, Дон Эйри, ритм-секция Роджера Гловера и Яна Пэйса — эти музыканты могут всё! Им подвластно самое трудное, что только может группа, — играть сложные вещи так, что они не звучат сложно. Они звучат легко и просто.
Почему фьюжновый период продлился так недолго?
Несколько лет мне всё очень нравилось, но потом поднадоело. Я думаю, проблема в том, что остальные музыканты стали относится к тому, что мы делаем, слишком уж серьезно. А я... я стал двигаться дальше.
Дальше была группа Gillan — единственная хард-рок-команда, которая тесно связана с New Wave Of British Heavy Metal.*
(Саркастически) Так написано в газетах?
Да. Но почему, на ваш взгляд, группу Giilan причислили к NWOBHM?*
Знаете ли... (Откашливается.) Я расскажу вам, почему. Это не имеет никакого отношения к музыке. И ни малейшего касательства к нам, музыкантам, Мы не собираемся в гримерках или конференц-залах, чтобы решить, как себя называть — хэви-металом или чем-то там еще. Так знайте же, как все произошло.
Примерно в середине семидесятых на сцене появился панк-рок, И английские издания — "Melody Maker", "NME", "Sounds", "Record Mirror", "Disk" и так далее — а один "прекрасный" день перестали писать о рок-музыке и переключились на панк. Потому что это было для них новым. А журналисты помешаны на новизне. Но они не учли одной проблемы: рок-группы никуда не делись, и их фэны тоже. Возник информационный вакуум, породивший фэнзины. Тогда возникли "Kerrang!" и "Metal Hammer", а за ними еще великое множество изданий. Но всё дело а том, что их делали не журналисты. Ими занимались фэны.
Следствием этого стала субъективность. Авторы и издатели журналов заложили новые основы восприятия рок-музыки. Они сводили рок к внешнему облику музыканта. Сначала — джинсы и нашивки, потом — кожа и цепи и дикие вопли (изображает рык). Вот во что превратился рок; вот чем стал хэви-метал — его загнали в очень узкие рамки. Поставили во главу угла образ, позу.
Посмотрите, с чего все начиналось, Нам доводилось играть на фестивалях с T-Rex, Free, Jethro Tull, Small Faces, совершенно разными группами в стилях фолк, рок, каких угодно, и публика была рада слышать каждую из них. Такой была рок-музыка раньше. Что такое рок-музыка сейчас? Крохотный, одномерный мирок. Вот почему хэви-метал это... это не целое, это только одна сторона, только часть общей картины. Цепи, кожа, гордые позы — да, это присутствует, но в рок-музыке заключено гораздо большее. Короче, "Новую Волну Британского Металла" придумали журналисты из фэнзинов в те времена, когда панк сменялся пост-панком. Вот откуда всё пошло.
Есть такой английский лейбл — "Angel Air", выпустивший немало записей Gillan и Ian Gillan Band. В буклетах этих дисков можно прочитать, как басист коллектива Джон Маккой довольно нелицеприятно отзывается о вас. Судя по всему, он на вас как-то обижен. На что именно?
Прежде всего хочу сказать, что все эти релизы мной не одобрены и делались без моего ведома.
Причин распада группы Gillan было две. Первая: команда была убыточна. Мы теряли деньги, и этого уже достаточно, чтобы коллектив прекратил существование. Я потерял машину, дом, студию, весь свой бизнес. Дела шли ужасно. А вторая причина — в самом Джоне Маккое. Он был очень вспыльчивым, агрессивным. Пару раз даже дрался с моим менеджером. И что мне оставалось делать с этим человеком?..
После роспуска Gillan вы неожиданно оказались в Black Sabbath. Как это произошло?*
Я был пьян, Мы изрядно погуляли с Тони Айомми и Гизером Батлером, пили весь день напролет, я упал под стол и кто-то довез меня до дома, не помню. На следующий день мне позвонил менеджер и возмущенно сказал, что в следующий раз, когда я буду принимать решения, касающиеся всей моей музыкальной карьеры, то было бы неплохо сначала посоветоваться с ним. Я не помял, о чём он говорит. Оказалось, что ему позвонил менеджер Black Sabbath к сообщил, что я их новый певец! Что же, мне всё равно нечем было заняться, так что я не стал спорить, записал альбом и провел в группе аж целый год. Самая долгая вечеринка на моей памяти!
А что побудило вас собрать снова Deep Purple?*
Мы обсуждали этот вonpoc три года подряд — в секретных частных беседах. Очень не хотелось, чтобы газеты пронюхали, прежде чем мы поймем, получается у нас что-то или нет. Никто не был уверен, что мы сработаемся снова. Но, собравшись вместе, поняли, что магия вернулась. По крайней мере, на какое-то время. Знаете, если вы играете в такой группе, как "Пёрпл", то это на всю жизнь. Коллектив становится твоей жизнью, кланом, вторым "я", твоим самым естественным способом самовыражения. Как артист, я чувствую "Пёрпл" своим домом. С Black Sabbath у меня этого ощущения не было.
Переслушиваете ли вы Свои сольные альбомы?**
Вообще-то музыканты очень редко включают дома свои записи. Как правило, они слушают другую музыку, Я предпочитаю заводить Пако де Лючию, Apeтy Фрэнклин, Роланда Кёрка, Всякий старый джаз, блюз, но отнюдь не рок. Разве что когда мои старые друзья приходят в гости и говорят: знаешь, поставька эту свою группу, где ты поёшь, как ее там... (Смеётся.) Тогда я могу включить и Deep Purple, и даже сольные вещи. Но сам я "Пёрпл" особо не слушаю.
Как вы отметили 60-летний юбилей? Наверное, была шумная вечеринка?
Я отметил 60-летие, сидя в зубоврачебном кресле! V меня были страшные проблемы со всеми зубами подряд. Просидел весь день у дантиста и потом пошел спать...
С кем из экс-участников группы Deep Purple вы поддерживаете общение?*
Почти ни с кем. За исключением Джона Лорда — с ним я стараюсь не терять контакта, на прошлой неделе мы встречались, пили шампанское... Что касается других, то мы настолько тесно общались, что после их ухода я особо с ними не контактировал. Понимаете, у меня свой круг друзей, совсем другой, к музыке не относящийся.
Но почему?**
Почему что!
Не общаетесь.**
Понимаете, быть в группе — это всё равно что иметь две семьи. Жена-дети — с одной стороны, и группа — с другой. Невозможно быть в контакте всегда и со всеми. У меня есть очень близкие друзья, которых я не видел годами!
Скажите, а вам нравится проект Blaekmore's Night?** (Смех в зале.)
Знаете, не очень. Но хорошо, что Ричи по-прежнему в музыке. Я слышал один трек как раз недавно, и,.. как сказать... Я не понимаю, зачем он этим занимается. Понимаете, Ричи — великолепный гитарист, у него потрясающая техника, отличная сценическая подача, просто то, что он сейчас делает, мне не по душе. И еще кажется, что его музыка неважно спродюснрована.
Но он доволен, он счастлив, и это главное.
Читаете ли вы веб сайты, используете ли Интернет?**
Почту читаю почти всё время, беру с собой компьютер повсюду. Три часа в день уходит на работу в Интернете, ответы на письма. Много времени отнимает мой сайт gillan.com, а посещать все-все странички — это за пределами моих возможностей.
Скоро у вас выйдет новый сольный альбом. Кого вы привлекли к его записи?**
Диск уже закончен и увидит свет в феврале 2006 года. (По последним данным с сайта Гиллана, запись будет завершена в апреле 2006 г., так что сроки переносятся. — прим. ред.) Альбом посвящен 40-летию моей музыкальной карьеры, и я решил сделать новые версии моих любимых песен за эти сорок лет. Номера моей первой группы — Javelins, второй — Episode Six, третьей — Deep Purple, отовсюду я возьму то, что нравится больше всего. (Продолжает перечислять.) Четвертая моя группа — Gillan Band, a пятая — Black Sabbath. Я разослал по e-mail всем своим друзьям приглашения участвовать в записи. Например, в дилановской "I'll Be Your Baby Tonight" со мной дуэтом спел Джо Эллиотт. На "Trashed" из саббатовского репертуара сыграли Тони Айомми, Ян Пэйс и Роджер Гловер. Получился состав, который можно назвать Black Purple или Deep Sabbath, как угодно! (Смеётся.) На четырех-пяти треках играет Джо Сатрнани, а в версии "When a Blindman Cries" задействованы Джефф Хил и и Джон Лорд. Яник Гёрс сыграл на "Bluesy Blue Sea". У диска будет еще и тонус-DVD со съемкой записей и интерактивной частью.
Не планируете ли сольные концерты в ближайшем будущем?**
Концертное расписание Deep Purple настолько насыщенно, что после гастролей я буду как выжатый лимон. Поэтому я не назначал сольных выступлений. Турне начнется в январе 2006 года, а в сентябре мы приедем в Россию. Запланировано порядка 20 концертов.
Сколько раз вы уже были в Москве?**
Я был в Москве много-много раз, больше, чем могу вспомнить. И всё время мне хочется вернуться сюда... В вашем городе я повстречал много новых друзей, Прошлой ночью мы сидели с приятелями в холле отеля, болтали...
Я клянусь головой и сердцем, что я люблю вашу страну. Мы объездили её в прошлый раз всю от Владивостока и Иркутска. А с сольным туром я, помню, был в Махачкале, Дагестане, повидал Грузии, Армению, это были необыкновенные приключения!
Ваша песня "Pictures of Hell" с сольника "Toolbox" была написана как раз после поездки в Армению...**
Пребывание в Армении потрясло меня до глубины души. Я был там с Ian Gillan Band в 1990 году и съездил в Спитак, город, разрушенный землетрясением. Повидал жителей, побывал на развалинах, и картина эта останется со мной до конца дней моих. Особенно врезалась в память встреча с пожилой женщиной, которая протянула мне фотографию своей семьи. Дети, внуки, правнуки — больше 40 человек, и все они погибли, кроме неё... Она потеряла всех в один момент. Я был потрясен.
Перед концертом в Ереване меня попросили сказать, что я думаю по поводу произошедшего. Я вышел на сцену и не смог говорить — разрыдался.
Помните ли ваш первый концерт в Москве с Deep Purple в 1996-м году?*
Конечно! Потрясающая поездка. До этого я уже бывал в стране с сольными концертами, и тем интереснее было увидеть перемены. Повсюду воодушевление, подъем, почти как в Германии после воссоединения.
Что отличает русских фэнов от западных?*
Не думаю, что фэнов что-то отличает. Люди — везде люди. Разными их делают особенности культуры. А у России — богатейшая культура, ваша страна объединяет две части света... Знаете, когда я даю интервью, то всегда стараюсь заглянуть людям в глаза, чтобы понять, какие мысли они вкладывают в свои вопросы. И это настолько разные мысли! Как говорят, люди Востока выросли, играя в шахматы, люди Запада выросли, играя в "монополию". Есть те, кто мечтает о деньгах, есть люди, которые думает о культуре, есть персонажи, кому глаза застила жадность; те, кто мечтает о возвращении социализма, и я тоже их в чем-то понимаю...
Нe устали ли вы от проявлений фанатизма?
Heт. Ни капли. Я понимаю фэнов на все сто процентов. В детстве я сам был таким. Обожал раннего Элвиса Пресли. На концертах моим кумиром был человек по имени Клифф Беннет. Я стоял перед сценой и смотрел на него зачарованно, как на божество. "Пожалуйста, ну погляди на меня, погляди на меня!" — мысленно умолял его я. — Я хочу увидеть, что в твоих глазах, когда ты поёшь". Но взор Беннета был всегда устремлен поверх толпы, и я слышал голос музыканта, но не видел его глаз. Поэтому для меня очень важно смотреть людям в глаза, когда я пою. После концертов Беннета я понял, что хочу сам быть на сцене. Я не думал тогда, что стану непременно певцом. Хотел одного — быть там, в окружении музыки. Это необыкновенное чувство!
Я всецело понимаю фэнов. Я сам много чем увлекаюсь. Не схожу с ума, конечно, но в старые времена страстно любил футбол... Понимаю и уважаю тех, кто чем-то увлечен. Знаете, а детстве я был гадким мальчишкой, хулиганом и неучем. Я едва не загубил свою жизнь... Кто знает, что могло бы быть со мной сейчас. Я вполне бы мог сидеть а тюрьме, если не хуже. Да, я получил образование, спасибо маме, она была учительницей. Но всё равно я был невежественным и агрессивным, из меня мог бы получиться настоящий враг общества, если бы я не нашел себя в музыке. Поэтому я всегда понимал страсть фэнов. И я очень благодарен им за всё. Надеюсь, Я ответил на ваш вопрос.

Интервью - Владимир ИМПАЛЕР,
Всеволод БАРОНИН (*), а также другие журналисты, принимавшие участие в пресс-конференции (**).
Обработка, перевод — Владимир Импалер. Фото — Юлия Григорьева.
Благодарив Елену Bopобьеву ("Союз-Танцевальный Рай") за помощь в организации интервью и аккредитацию на пресс-конференцию:
Российский фан-клуб Deep Purple - за помощь и содействие.