АРХИВНОЕ (1991 ГОДА) ИНТЕРВЬЮ ОДНОГО ИЗ ОТЦОВ РОК-ГИТАРЫ, КОТОРЫЙ НЫНЕ ОТОШЕЛ ОТ ЭЛЕКТРОГИТАРНЫХ ДЕЛ, ПРЕДПОЧИТАЯ НА АКУСТИЧЕСКОЙ ГИТАРЕ ИГРАТЬ ЭСТРАДНЫЙ «FOLK & CLASSIC» В КОМПАНИИ СВОЕЙ ПОЮЩЕЙ ЖЕНЫ, ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ СОТРЯСАТЬ СТА ДИОНЫ БЕССМЕРТНЫМ РИФФОМ ИЗ SMOKE ON THE WATER.
Что у тебя было с первой гитарой?
Когда мне было 11, то я начал одолевать отца просьбами о гитаре. По радио крутили исполнителей типа Элвиса, и там был Scotty Moore, чья гитарная игра мне очень нравилась. Тогда отец пошел в ближайший магазин и купил акустику Framus. Это было что-то типа двадцатки долларов и по тем временам совсем не маленькие деньги. Помню, он тогда сказал, что если я не буду учиться играть на ней, то он расшибет гитару об мою голову.
Твоей главной гитарой считается Strat. Но ведь так было не всегда, и до него ты играл на Gibson и лишь где-то в промежутке между альбомами «In Rock» (1970) и «Fireball» (1971) окончательно переключился с Gibson ES-335 на Fender Strat. Что это изменило в твоей игре?
Это было сложно, потому что на Gibson управляться со струнами было ощутимо проще. На Fender струны натянуты пожестче и поэтому ты постоянно должен с ними немного сражаться. То были адовы времена. Но я остался на Fender, потому что мне нравился их звук,особенно в паре с wah-wah. У страта особая четкость звука. Но к этой сложно было приспособиться. Когда ты играешь на хамбах, обычно получается достаточно грубый звук, и это вполне простительно. Но синглы на Fender – вещь очень тонкая и сложная. Важна каждая нота – ничего нельзя упустить.
Мой первый Strat был из тех, что когда-то принадлежал Клэптону. Он подарил его моему другу, который работал гитарным техником. Тот инструмент разбудил во мне интерес к Fender.
В период от альбома «Fireball» (1971) до «Machine Head» (1972) в твоей игре появились элементы фанка и блюза, ранее тебе свойственные в меньшей степени. Это Hendrix так повлиял на тебя?
Он меня очень сильно впечатлял, но не так много своей игрой, как своим чувством. Он не был великим исполнителем, но все остальное в нем было просто превосходным. И путь, которым он двигался, был удивительным. Его игра на гитаре всегда была немного странноватой. В целом он меня вдохновлял, но я больше был подсажен на Wes Montgomery. Также в то время меня очень сильно интересовали Allman Brothers.
Как тебе Stevie Ray Vaughan?
Я ожидал этого вопроса. Его смерть была очень трагичной, но меня поражает, что чуть ли не каждый считает его невероятным музыкантом, при том что на свете есть такие люди, как Buddy Guy, Albert Collins, Peter Green, Mick Taylor. Или вот Johnny Winter, который просто один из лучших гитаристов в мире, – он ведь тоже очень сильно недооценен. А его вибрато просто невероятно.
Stevie Ray Vaughan играл очень интенсивно, возможно, это было причиной всеобщего внимания, но как гитарист он не делал ничего необычного.
А как ты сам работал над своим уникальным пальцевым вибрато?
Когда-то давно было время, когда я вообще не использовал пальцевое вибрато. У меня была репутация одного из самых быстрых гитаристов. А потом я услышал Клэптона. Помню, как сказал ему: «Необычный у тебя стиль. Играешь через какую-нибудь примочку вибрато?». Это действительно идиотский вопрос. Но он нормально к нему отнесся. И после этого я стал работать над техникой своего вибрато. На это ушло два или три года, чтобы разработать свою технику. И в 68-69 годах вы вдруг смогли услышать это в моей игре.
Как еще Clapton повлиял на тебя?
«Lazy» была написана под влиянием «Steppin’ Out» Эрика Клэптона. Там очень необычное соло, поскольку я записал одну его часть в один день, а другую – в другой. И на записи четко слышна разница. Но я никогда не был доволен этим соло. Сама песня очень хороша, а вот моя работа оставляет желать лучшего. Еще могу сказать, что рифф в «Woman From Tokyo» я также позаимствовал у Клэптона, из песни «Cat’s Squirrel» группы Cream.
Не все свои ритм-партии ты играешь медиатором.
Это все от лени. Ну вот как у того же Jeff Beck, который играл пальцами, когда просто не мог найти медиатор. Сами понимаете, как оно случается – смотришь телевизор, пилишь на гитаре, медиатор куда-то потерялся и тогда ты просто играешь пальцами. Просто удивительно, как много людей даже на таких простых вещах, как вступительный рифф к «Smoke On The Water» рубят медиатором ударами сверху, как будто бы они играют полновесными аккордами. А я его исполняю щипками двух пальцев, и это звучит совсем из иной вселенной.
Как ты думаешь, почему из всего, что ты играл, рифф из «Smoke On The Water» самый популярный?
Этот рифф в рок-музыке, как вступление к пятой симфонии Бетховена в классике.
Простота – вот правильный ответ. Это настолько просто, что люди играют это в каждом гитарном магазине.
У меня никогда не было смелости сочинить такой простой рифф, пока я не услышал песни «I Can’t Explain» и «My Generation» группы Тhe Who. Риффы там были настолько примитивными, что я подумал: «Если Pete Townshend может делать такие штуки, то и почему бы и мне не попробовать?»
Что скажешь о Tommy Bolin, который пришел на твое место, после того как ты покинул Deep Purple в 1974 году?
Я слышал его еще раньше на альбоме Billy Cobham «Spectrum» и уже тогда подумал «А кто это парень?». Потом видел его по ящику, и он невероятно выглядел, прямо как Элвис. Я уже тогда знал, что его ждет большое будущее.
А когда я услышал, что Deep Purple его пригласили, то подумал, что это будет отлично. Я помню, он постоянно звал меня в гости к себе в Голливуд, чтобы показать свою гитару. И однажды я пришел к нему домой. Но там никого не было, и ничего не было – даже мебели. Я подождал минут десять, пока он не появился. Он показал мне свою гитару – на струнах там было чуть ли не четверть дюйма грязи, как будто онне менял их года четыре. Я спросил, когда он их последний раз менял и он ответил: «Не помню. Думаешь, надо их поменять?»
Уйдя из Deep Purple, ты в Rainbow опять поплыл в каком-то близком к классике направлении.
Я никогда не был уверен в том, что я хотел бы делать. Я уверен (при всем моем уважении к B.B. King), что невозможно все время играть четыре ноты. В то же время классика была чересчур формализованной. Поэтому я всегда играл где-то между этими двумя направлениями, поместив себя в свою музыкально нейтральную зону.
Но ведь наверняка у тебя были поползновения играть чистую классику.
Да. Я бы хотел отправиться назад в 1520 год, время моей любимой музыки. Несколько моих друзей из Германии исполняют очень аутентичные пьесы того времени для четырех инструментов. Мне всегда хотелось поиграть с ними, но пока это не удалось. Но в целом я недостаточно хорош с технической точки зрения, чтобы быть классическим музыкантом. И я недостаточно дисциплинирован для этого. В классике все очень строго, а я не такой. Я люблю импровизировать.
Песня «Stargazer» со второго альбома Rainbow (Rainbow Rising 1976) имеет ярко выраженные классические корни.
Это была хорошая мелодия. Я сочинил ее на виолончели. Между ‘75 и ‘78 я разочаровался в гитаре и полностью потерял к ней интерес. Устал слышать других гитаристов и устал от своих мелодий. То, чем я действительно хотел быть, – Jacqueline du Pre на виолончели. Таким образом, я начал играть на виолончели.
А ты когда-нибудь записывал свою игру на виолончели?
Ну да, совсем немного в качестве бэктрека – уже не помню где. Но виолончель – это то, чему ты должен отдать всю свою жизнь. Как только я это осознал, то вернулся к гитаре и просто выкрутил ручку громкости побольше.
То, чему ты научился на виолончели, ты как-то применял потом на гитаре?
В действительности нет. Виолончель – это такой печальный инструмент, изолированный и несчастный. Но в тот момент это был вполне подходящий вы бор, поскольку от меня ушла подруга, и я проходил соответствующую черную фазу жизни.
А что ты скажешь про Yngwie Malmsteen? Он постоянно упоминает тебя в качестве влияния.
Он всегда хорошо ко мне относился и я тоже к нему. Хотя я не понимаю его игру, его одежду, и движения у него слегка жутковатые. Обычно ты думаешь в этом случае, что парень просто идиот, но когда ты слышишь, как он играет, то понимаешь, что он не идиот и он знает, что он делает. Но ему надо успокоиться, что ли. Он же не Паганини, несмотря на то что он себя им считает. Что ж, когда у Ингви порвутся все струны кроме одной, на которой он сыграет пьесу, что обычно исполняет на шести, то я буду поражен. А пока надо, наверное, подождать года 3-4, чтобы услышать что-то хорошее в исполнении Yngwie.
А что ты думаешь о тэппинге?
Первый раз я это увидел в исполнении Harvey Mandel. Это было в 1968 году в заведении Whisky A Go-Go. Помню, я еще подумал: «Что за хрень он делает?» Это просто было смешно. Помню, в тот вечер Jim Morrison (из Doors) был выведен наружу, поскольку он выкрикивал матюки в адрес играющей команды.
Там еще с нами был Jimi Hendrix, и мы все были пьяные. И когда Harvey Mandel начал играть то, что сейчас называется теппингом, то все танцы остановились и все стали спрашивать друг друга: «Что он творит?» Наверное, Eddie Van Halen как раз из этих штук и вытащил какие-то свои поливы.
Как тебе Van Halen?
Это зависит от моего настроения. Он, без сомнения, самый влиятельный гитарист последних 15 лет, поскольку почти все идут и покупают… что там выпускают с его именем? Charvel? Kavel?
Kramer. Там еще гриф с топ-локом.
Точно. Там как раз замок на порожке. И все сходят с ума по этим хаммерам и пулам. Он, конечно, внес свой вклад. Он отличный гитарист, но мне больше понравились его недавние работы как композитора и клавишника. Думаю, если он хочет чтобы его запомнили, – ему надо постараться стать следующим Cole Porter.
Ну а как тебе твой статус гитарного героя?
Очень забавно видеть себя на этой позиции. Когда я первый раз приехал в Америку, я думал: «Зачем я сюда приперся, ведь у них тут столько фантастических гитаристов?» Я вырос на записях Speedy West, Jimmy Bryant и людях типа них. Когда мне было 13 лет, я не мог поверить в то, насколько они были крутыми. И я думал, что если приеду в Америку, то меня там тут же убьют.
Все изменилось, когда мы выпустили «Hush». Я обнаружил людей, которые говорили: «Ты действительно хорошо играешь на гитаре». Мне хотелось им ответить: «Как вы можете произносить подобное, когда у вас в Нэшвилле столько этих парней, ч то к амня на камне от меня не оставят как от гитариста». Я кстати, и сейчас точно так же думаю.
Идея исполнить «Hush» – композицию, написанную сессионным гитаристом South, принадлежала мне. Я услышал ее в Гамбурге, рассказал группе, и мы ее записали. Эта вещь была полностью записана с двух дублей. Да и на весь первый альбом нам понадобилось лишь сорок восемь часов. Мне в ней нравится гитарное соло – особенно фидбэк.
Jeff Beck рассказывал, что он как-то записывался в студии в Нэшвилле, и парень, который подметал полы в студии, попросил попробовать его гитару на пару минут. Джефф дал ему поиграть и тот своей игрой просто снес Джеффа. Слава богу, что все эти сумасшедшие парни так и остаются в Нэшвилле.
Твой подход к звучанию как-то изменился за эти годы? Может, ты попробовал что-то рэковое с кучей эффектов?
Я не ставлю себя на один уровень с Jeff Beck, но могу понять, что он имеет в виду, когда говорит, что он бы лучше работал над своей коллекцией винтажных хот-род автомобилей, нежели играл на гитаре. По жизни я наслаждаюсь другими вещами, нежели игра на гитаре, но когда беру в руки инструмент, то хочу просто воткнуться в усилитель погромче и все. Может быть, если бы мне было лет 20, я бы больше следил за трендами в оборудовании. А в 45 лет ты начинаешь жить чем-то иным. Я больше уделяю внимания тому, какую выбрать обувь для игры в футбол. Слушаю музыку эпохи Возрождения – это вот действительно волнует мою душу.
Сейчас на свете так много новых гитарных эффектов и самих гитаристов. Я не могу за всем этим уследить. Тем более когда вы всех их слушаете, то в один прекрасный момент понимаете, что все они кажутся одним и тем же, похожим на Eddie Van Halen и ускоренным.
У тебя есть домашняя студия?
Нет. Сейчас это уже вышло из-под контроля – у каждого есть своя студия. Мне больше нравится сочинять под влиянием какого-то сиюминутного момента, нежели делать какую-то формальную запись. Я верю во вдохновение.

GUITARS MAGAZINE

Заметки на полях:
РИЧИ БЛЭКМОР ЗАНИМАЕТ ДОСТОЙНОЕ МЕСТО В ПАНТЕОНЕ БРИТАНСКИХ РОК-ГИТАРИСТОВ РЯДОМ С ДЖИММИ ПЕЙДЖЕМ, ДЖЕФФОМ БЕКОМ, ЭРИКОМ КЛЭПТОНОМ И ПИТЕРОМ ГРИНОМ. ЯРОСТНОЕ ВИБРАТО, СЛАДКОГОЛОСЫЕ И ОДНОВРЕМЕННО ЖАЛЯЩИЕ СОЛО, А ТАКЖЕ НЕПОВТОРИМОЕ СОЧЕТАНИЕ БЛЮЗОВЫХ И КЛАССИЧЕСКИХ ПРИЕМОВ ИГРЫ – ВОТ ЛИШЬ НЕКОТОРЫЕ ИЗ ЧЕРТ СТИЛЯ РИЧИ БЛЭКМОРА. РИЧАРД МЕЙСОН БЛЭКМОР ПОЯВИЛСЯ НА СВЕТ 14 АПРЕЛЯ 1945 ГОДА. ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА ПОСЛЕ СЕГО ЗНАМЕНАТЕЛЬНОГО.
СОБЫТИЯ СЕМЕЙСТВО БЛЭКМОР ПЕРЕБРАЛОСЬ В ХЕСТОН, НЕДАЛЕКО ОТ ЛОНДОНА, ЧТО, ВНЕ ВСЯКОГО СОМНЕНИЯ, СЫГРАЛО СВОЮ РОЛЬ В НАЧАЛЕ ШЕСТИДЕСЯТЫХ, КОГДА БРИТАНСКАЯ СТОЛИЦА ОБЗАВЕЛАСЬ ЭПИТЕТОМ «SWINGING»/
В 15 ЛЕТ РИЧИ УВИДЕЛ ГРУППУ «NERO & THE GLADIATORS», ИСПОЛНЯВШУЮ КЛАССИЧЕСКИЕ КОМПОЗИЦИИ В РОКОВОЙ ОБРАБОТКЕ. ОТ НИХ ОН УСЛЫШАЛ ВЕРСИЮ ГРИГОВСКОЙ «ПЕЩЕРЫ ГОРНОГО КОРОЛЯ», КОТОРУЮ ВПОСЛЕДСТВИИ ИГРАЛ САМ.
ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ НЕ ПРОШЛИ ДАРОМ: ВО-ПЕРВЫХ, В СТЕНАХ УЧЕБНОГО ЗАВЕДЕНИЯ БЛЭКМОР СОБРАЛ СВОЮ ПЕРВУЮ ГРУППУ, А ВО-ВТОРЫХ, ОТНОСИТЕЛЬНЫЕ УСПЕХИ В ФИЗИКЕ ПОМОГЛИ ЕМУ ПЕРЕДЕЛАТЬ ШЕСТИСТРУННЫЙ «HOFNER CLUB 50» И СОБРАТЬ УСИЛИТЕЛЬ.
РИЧИ НАЧИНАЛ ВЫДЕЛЯТЬСЯ СРЕДИ ДРУГИХ ГИТАРИСТОВ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ СКОРОСТЬЮ ИГРЫ.
БЛЭКМОР ПРИЗНАЕТ, ЧТО ЭТО БЫЛО, СКОРЕЕ, НЕРВНОЙ РЕАКЦИЕЙ, А РИЧИ — ЧЕЛОВЕК ВЕСЬМА НЕРВНЫЙ. ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, ХОТЬ С ТРУДОМ, НО ОН СУМЕЛ НАУЧИТЬСЯ ИГРАТЬ И МЕДЛЕННО.
РИЧИ ЛЮБИЛ ОТТЯНУТЬСЯ. ИЗ ОСОБНЯКА, ГДЕ ПРОХОДИЛИ РЕПЕТИЦИИ, УСТРОИЛ ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ, С ПОМОЩЬЮ ХИТРОЙ СИСТЕМЫ ЗАСТАВЛЯЯ ДВЕРИ ХЛОПАТЬ, ЛЕПНИНУ РУШИТЬСЯ И ПАЛИЛ ИЗ РОГАТКИ КРЫЖОВНИКОМ ПО ПЕШЕХОДАМ.