РОБЕРТ ПЛАНТ
Легенда Led Zeppelin о своем отказе от излишеств рок-звезды,
удачном выпуске альбомов Zep на виниле и песне,
которая постоянно изменяется.
Рок-фанаты всего мира, возрадуйтесь, Роберт Плант продолжает подтверждать, что все еще может петь. Действительно, прекрасно петь! Сегодня в компании музыкантов Sensational Space Shifters он смешивает рок, блюз и этническую музыку, приправляя все это отдельными классическими композициями Zeppelin. Он только что выпустил новый альбом Lullaby... And The Ceaseless Roar. Наш разговор состоялся незадолго до его 66-летия, к этому моменту Роберт уже успел проследить за выходом ремастированных записей Zeppelin и подписать контракт с Nonesuch Records, родным лейблом Black Keys.
Почему ты так увлекся эмбиентом? Это народная музыка для людей 21 века, подобно фолку в свое время?
Да, возможно, в этой музыке есть эдакая современная грань, которая делает ее менее пасторальной. Кроме того, в ней есть нечто, пробуждающее эмоции, что, разумеется, не ново, но она воздействует на другие чувственные отделы моего мозга. И мне нравится идея транса. Мне нравится сама эта идея вне зависимости от того, вызван ли этот транс компьютерами, лупами и клавишными или музыкой Гнауа, которую играют на западном побережье Марокко. Это очень интересно: что-то повторяется настолько часто, что, в конце концов, начинает оказывать на меня и на слушателей определенный эффект.
Сочетание африканских влияний, фолка, блюза и классического рока дает ощущение того, что ты создаешь музыку без границ?
Лучше и сформулировать нельзя. Да и не об одном классическом роке идет речь. Но эта музыка исходит от молодых белых ребят, прячущихся за маской блюза. Так что да, это своего рода смешение специй всевозможных музыкальных культур. Но поверх всего этого лежит очень традиционная английская мелодия, которая играет роль такого завершающего бантика.
Полное название альбома звучит как Lullaby And The Ceaseless Roar And The Songs That Never Die. Эти мелодии должны пережить тебя?
Надеюсь на это. А почему нет? Они все равно будут существовать где-то. Может быть, это не будет такая лихорадочная жизнь, как у других моих проектов, но дело в том, что в этом собрании композиций чувствуется огромная душа и могучий дух. Они родились от того, что каждый из музыкантов внес свой вклад. Это очень честная, настоящая и приятная музыка. Мы отлично провели время, работая над ней.
Ты бы мог сказать, что проживаешь свою жизнь по полной? Какие-нибудь сожаления?
Нет, ничего такого назвать не могу. Я. конечно, не совершенство и никогда им не прикидывался. Я принял множество решений, которыми я не слишком горжусь, но я бы ничего не хотел изменить, даже если бы у меня была такая возможность. Все это — часть моей жизни, часть большого путешествия. Если бы мы не свершали поступки, от которых нам самим бывает плохо и больно, мы бы ничему не научились. Я всегда старался жить на полную катушку, наслаждаться каждой минутой. Ведь в этом секрет: нужно наслаждаться тем, что ты делаешь. В противном случае, нужно менять работу.
А жив ли еще Перси Плант, рок-бог?
Похоже, это будет преследоваТЬ, меня, как чума. Ведь я не сам его придумал, кто-то сделал это за меня. Кто-то, кто едва знал меня и пытался найти для меня самое простое определение, придумал эту историю с рок-звездой. К тому же такой образ жизни быстро надоедает. Конечно, здорово находиться в компании привлекательных женщин, жить в пероклассных отелях и летать на собственном самолете, но ведь это не самое главное. На самом деле, роскошь делает тебя ленивым, а я хотел бы, чтобы моя жизнь больше напоминала приключение. Между тем, Перси скорее декадент, а не искатель приключений. Поэтому я предпочитаю им не быть. Я хочу быть самим собой.
Дэн Ауэрбах из Black Keys считает тебя своим любимым приятелем-тусовщиком.
Он хороший парень. Он очень плодовитый, приходит в студию и просто-таки повсюду распространяет некое волшебство. Он не сидит на одном месте, и мне это нравится. Я сам руководствуюсь таким принципом.
Ты исполняешь немало песен Led Zep вместе со Space Shifters. Каково исполнять эти композиции в стиле эмбиент?
Нормально, здорово. Я имею в виду, таким образом можно подать очень много песен. Сегодня я буду исполнять кое-какой материал Пегги Ли.
Тебе интереснее, когда они серьезно переиначены?
Да. Песни могут рождаться заново снова и снова. Возьмите, например, Crossroads. Роберт Джонсон представил идею, которую он позаимствовал у Кокомо Арнольд в 1935 году, и она прошла через несколько десятилетий, и сейчас ее играют большинство bar-групп. Особенно в стране, вроде Германии, в которой играет немало ретро-блюзовых коллективов. Так что песни обретают разные формы.
Каково твое отношение к ремастированным версиям песен Zep и тому вниманию, которое они получили через сорок с лишним лет после своего появления на свет?
Это для меня очень лестно. И особенно я доволен тем, что так хорошо звучит винил. В этом и состояла моя главная идея - отпраздновать возвращение винила. Ведь то, что осталось от старых виниловых пластинок Zeppelin, довольно плохого качества. Так что очень хорошо, что мы поработали над этим материалом. Именно так и нужно слушать Led Zeppelin — на виниле.
А как ты можешь прокомментировать то, что Джимми и Джон Пол заявили, что именно ты не хотел отправляться на гастроли после концертов на стадионе O2?
Не думаю, что нам стоит об этом говорить.
Просто Джимми винит тебя в том, что турне не состоялось.
Это нормально. И на самом деле, это меня немного разочаровывает и удивляет. Я ведь сказал им, что занят, и что им просто нужно подождать. Я смог бы присоединиться, в конечном итоге, и они с этим были согласны, по крайней мере, мне так казалось. Однако, оказалось, что это не так. И что еще более печально, так это то, что Джимми использовал эту историю против меня. Пару лет назад я сказал ему: «Если у тебя есть какой-то акустически и материал, дай мне знать. Я попробую это обыграть». Но он сделал вид, что ему это неинтересно. Возможно, он понял, что груз ожиданий слишком велик. Но он все еще пользуется моим именем, чтобы попасть в газетные заголовки, что довольно-таки нечестно. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу.
Интервью:
Марсель Андерс.
Альбом Lullaby And The Ceaseless Roar And The Songs That Never Die был выпущен компанией Nonesuch.
ЧЕТВЕРТЫЙ АЛЬБОМ? ОН ХОРОШ, НЕ ТАК ЛИ?».
Кампания по переизданию альбомов Led Zeppelin набирает обороты, и сейчас мы видим ловкую комбинацию из двух быстрых ударов в виде IV и Houses Of The Holy. За всем этим стоит один человек. Конечно, это Джимми Пейдж. И сегодня он готов открыть все секреты двух шедевральных альбомов, а также объяснить, почему группа Led Zeppelin окончательно стала достоянием прошлого.
Ремастированные (в очередной раз) краеугольные камни рока, с бонусным, ранее не издававшимся материалом.
10 часов утра. Идет дождь. Лето подходит к концу. Джимми Пейдж приезжает в отель The Gore на встречу с корреспондентом Classic Rock. Пейджу хорошо знаком и сам отель, и лондонский район Кенсингтон. Его дом расположен неподалеку, а это означает, что он также живет поблизости и от Альберт-холла,
где 9 января 1970 года был снят концерт Led Zeppelin. Кстати, 9 января — день рождения Пейджа, и тогда ему исполнилось 26 лет.
В Зеленой гостиной отеля, украшенной старинными портретами представителей английской знати и освещенной гигантской люстрой, Пейдж тепло пожимает мне руку и усаживастся на один из диванов, стоящих друг напротив друга. В 70 лет седовласый гитарист выглядит значительно лучше, чем многие его ровесники. Он элегантно одет (черная рубашка, черные брюки и ботинки) и пьет черный кофе с сахарозаменителем. «Если выпить слишком много кофе, я начну превышать скорость», — говорит он.
Нам нужно о многом поговорить. Наш разговор продолжается 80 минут, и мы успеваем обсудить все: от его жизни в бурные 70-е, когда он был лидером, гитаристом и движущей силой одной из самых успешных рок-групп, до его планов заняться новой музыкой в 2015 году, музыкой, над которой он работает уже много лет. Мы также коснулись одного неизбежного вопроса: будет ли группа Led Zeppelin когда-либо снова выступать?
Однако есть у нас и более насущная тема для беседы, а именно выпуск двух альбомов Led Zeppelin, которые представляют собой второй этап и программе по переизданию всего каталога группы, — Led Zeppelin IV и Houses Of The Holy. Пейдж широко улыбается, когда вспоминает этот священным
для фанатов период. «Это было чудесное время, — говорит он. — Я сейчас всего не вспомню. Посмотрим, что мне удастся воскресить в памяти».
Общее мнение таково, что Led Zep IV и Houses Of The Holy представляют собой абсолютную вершину в творчестве группы.
Ну, я не могу сказать, какой именно из альбомов на вершине. Первый альбом очень неплохо показал, что представляет собой наша группа. В этом альбоме содержится много идей, которые со временем расцвели. Но четвертый альбом.... Да, он был по-настоящему серьезным, по-настоящему удачным.
По слухам, Led Zep IV стал реакцией на критику, которая обрушилась на предыдущую пластинку команды. Как ты это помнишь — действительно, альбом Led Zeppelin III был холодно принят?
Прессой — да. Представители прессы вообще не «въехали» ни в один из альбомов. Что касается третьей пластинки, они никак не могли понять, почему мы занялись акустической музыкой, хотя ее было полно еще в первом альбоме. Удивительно, откуда берутся все эти люди.
Но публика все поняла и приняла.
У публики мы имели большой успех, потому что, если ты один раз услышал музыку Led Zeppelin, она захватывала тебя. Сразу становилось ясно: что происходит, почему она так воздействует. Вы слышали мастерскую работу музыкантов.
Значит, к моменту выхода четвертого альбома вы чувствовали, что пришло время заставить журналистов подавиться своей критикой?
Просто дошло до того, что мы перестали обращать на них внимание. После выхода третьего альбома в американской прессе печатались глупости вроде: «Группа просто пускает пыль в глаза». Я думал: «Боже праведный, это просто смешно!» Их нападки перестали иметь для нас какое-либо значение.
Для работы над альбомом в декабре 1970 года участники группы отправились в Хедли Грейндж в Хэмпширс.
Это был особняк, старый Викторианскийi дом, прекрасное местечко, очень впечатляющее. Мне нравилась идея, что все участники ГРуппы находятся в одном доме, живут и работают. Музыканты Fleetwood Мaс там репетировали, хотя и не записывались. Я знал, что проблем с шумом у нас не будет. Дом находился в сельской местности, поэтому можно было не опасаться, что соседи побегут жаловаться. Обстановка казалась идеальной.
Что вас привлекало жить и работать в одном месте? То, что вы могли записывать музыку в любое время дня и ночи, когда приходит
вдохновение?
Именно так. Это рабочая обстановка. Если бы дело не пошло, мы бы отправились в студню. Но на самом деле, все вышло просто отлично. Во время гастролей мы часто изменяли песни. Мы так делали с самого начала, но сейчас это становилось все заметнее от концерта к концерту.
Вы применяли импровизационный подход и к написанию, и к записи песен альбома?
Да. И мы пользовались возможностями, которые нам предоставляла акустика здания. Сначала мы играли в гостиной, потом Джон Бонэм поставил вторую барабанную установку в холле с очень высоким потолком. Когда он начал играть, я сказал: «Отлично, мы должны с этим поработать». Звучание ударных в холле было невероятно мощным. Вы можете услышать его в песне When The Levee Breaks. Так что мы перемещались от ударных в холле к ударным в другой части дома и, таким образом, использовали акустические возможности помещения.
Вы каким-нибудь специальным способом готовились к записи дублей?
Разумеется, мы готовились к этому все вместе. Именно поэтому нам и удалось записать альбом так быстро и успешно. У нас было несколько песен, над которыми мы работали. Но когда приходилось концентрироваться на одной композиции, чтобы записать ее, мы работали с серьезной скоростью. Мы действительно работали на полную мощность и создавали настоящую квинтэссенцию каждой песни, а потом начинали запись. К тому моменту все уже было сравнительно просто, потому что мы много репетировали. Но когда начиналась запись, наша игра становилась еще более напряженной. Мы добивались нужных результатов в довольно короткое время. Обычно нам хватало пары-тройки дублей.
А если песня просто не складывалась?
Если песня начинала надоедать, если мы не могли определиться с ее сутью, мы оставляли ее и занимались чем-нибудь другим. Мы старались не переборщить с количеством репетиций. Мы пытались добиться, чтобы песня хорошо звучала, чтобы в ней чувствовался нерв. « Может быть, тут какая-то ошибка. Но ее не будет, потому что мы все сыграем ее именно так, и все получится!» Это показывает, насколько хороши были все участники группы. И именно благодаря этому в истории Zeppelin столько заметных песен, песен «с характером». У каждой песни собственный характер. Теоретически, не существовало ничего такого, что мы не могли бы сделать, поскольку с музыкальной точки зрения мы были способны на все. Конечно, все вместе. Нам не нужно было приглашать музыкантов с духовыми инструментами. Мы справлялись со всем собственными силами.
Вы ощущали, что с этим альбомом расширяете горизонты?
Вся история группы Led Zeppelin представляет собой расширение музыкальных границ. Мне кажется, мы стали пионерами в очень многих областях. И в этом альбоме мы оставляли акустику для более личных композиций, вроде Going То California и The Battle Of Evermore.
Когда я брал у тебя интервью в 1993 году, ты сказал, что, создавая Stairway To Heaven, вы хотели получить образчик «глубокой» музыки. Не тяжело ли было из-за этого сочинять песню?
У меня были готовы отдельные части. Трудность заключалась в том, чтобы сложить их воедино. Поскольку в ней есть некоторое ускорение, над ней нужно было поработать. Когда ты играл Stairtvay или составлял трек, нужно было помнить о многом.
Ты также рассказал, что Роберт сочинил текст Stairway To Heaven очень быстро, пока ты с группой работал в Хедли Грейндж над аранжировками.
Могу сказать (он, возможно, будет это отрицать, ха-ха), что, пока мы работали над Stairtvay, Роберт сидел в комнате и, не вставая, писал и писал текст. В какой-то момент он пропел то, что у него получилось. Это была уже большая часть знакомого нам текста. Потом он отправился домой и подправил кое-что. Вот как все было. Таковo было волшебство царившей тогда атмосферы. Творческая энергия каждого становилась частью общей энергии.
Со временем Роберт стал легкомысленно отзываться об этой песне, как будто он начал стесняться наивности текста. Но ведь ее слова очень эмоциональны и проникновенны. Так и есть. Они воспринимаются на нескольких уровнях. Я считал, что текст великолепен. Возможно, мы все критикуем свои прошлые работы. Я мог бы сказать что-то вроде: «Ну, в такой-то песне я мог бы сыграть лучше», но я не стану этого делать, потому что песня уже такая, какая она есть.
Правда ли, что ты записывал свои соло в полном одиночестве?
Всегда. Я прибегал к тому же методу, что и при создании треков. Я старался добавлять соло в самом конце, потому что хотел, чтобы оно полностью соответствовало содержанию текста. Обычно я поначалу разминался, разминался, разминался, а потом говорил: «Отлично, включайте красную лампочку». На эти соло не нужно было тратить много часов. Я понимал, получается у меня или нет. По большей части они представляли собой импровизации. Я никогда не творил их ноту за нотой. Никогда. Соло всегда были... как если бы я сделал глубокий вдох и начинал мчаться вперед. Возможно, я отрабатывал начало, но ничего больше. Соло в Stairway из той же категории.
Широко известна история, что выход четвертого альбома был отложен из-за проблем с микшированием в студии Sunset Sound в Лос-Анджелесе.
На самом деле задержки не было. Я находился в студии Sunset Sound меньше недели. Я приехал туда с [инженером] Энди Джонсом, а когда мы проходили по аэропорту, там началось настоящее землетрясение. В отеле можно было почувствовать, как дрожит кровать от последующих толчков. Мы должны были отправляться в студию, и я сказал: «Хорошо, но пока все это не закончится, работать с Going To California мы не будем».
Почему?
Потому что в тексте этой песни говорилось о землетрясении, а мы прилетели по время зелиетрясения! Но я не собирался разворачиваться и возвращаться в Англию. Нас было только двое: я и Энди Джонс, а студия Sunset Sound была великолепной. Мы смикшировали многое из того, что было записано в Хедли. Но все, что вы до сих пор могли услышать из записей, сделанных в Sunset Sound, — песня When The Levee Breaks, поскольку именно эта версия вошла в альбом.
Ходили слухи, что рабочая сессия в Sunset Sound была очень неудачной. Как она могла быть неудачной?
Вы же слышали When The Levee Breaks. Это миф.
Так почему же вы сделали новый микс в Британии?
Когда остальные участники группы услышали микс, сделанный в Sunset Sound, они его не поняли. И тогда я сказал: «Хорошо, давайте заново смикшируем все здесь». В студии Sunset Sound система воспроизведения была такой красочной: от самых высоких частот до самых нижних басов. Но когда мы вернулись и включили запись в студии Olympic [в Лондоне], где динамики были настроены на средние частоты, огромная высота и глубина звука внезапно куда-то исчезли. В этом и заключалась вся проблема. Системы управления в обеих студиях кардинально различались. Нужно было бы всего лишь немного выров-нять спектр, и все было бы отлично.
На дополнительном диске, входящем в новое переиздание IV, можно услышать прежде не издававшийся микс Stairway То Heaven, сделанный в
студни Sunset Sound.
Ну и как тебе? Я имею в виду Stairway. Ты же слышал ее миллион раз.
Звучит немного теплее, возможно, чуть-чуть чище.
Ты так считаешь? Лично мне кажется, что это более высококачественный микс. В нем чувствуется такой простор, такая высота, подлинная глубина. Но в этом и состоит задача дополнительного диска. Он предлагает дополнительную информацию, дополнительные краски. Мне казалось, что важно было это привнести, показать фанатам» подлинную жизнь Led Zeppelin в студии. Я знаю, что им нравится.
Я понимаю, почему существует целая индустрия по созданию бутлегов. Я уделял много внимания тому, что выходило на рынке бутлегов в плане студийного материала, потому что хотел убедиться в том, что подобных релизов еще не было. Я точно знаю, что такого микса Stairway прежде не слышал никто, кроме участников группы.
Вы впервые сыграли Stairway То Heaven, Black Dog, Rock And Roll и Going To California на концерте в Белфасте 5 марта 1971 года, за восемь месяцев до выхода альбома. Ты помнишь, какова была реакция зрителей?
В то время в Белфасте было очень неспокойно. Я не знаю, каково тогда было процентное соотношение католиков и протестантов в зрительном зале, но воспринимали они все с восторгом. И это главное. Ты только что сам сказал, что мы поехали туда еще до того, как вышел альбом. Сейчас такое было бы невозможно. Вся тайна и интрига пропали бы, поскольку люди выкладывали бы все новые песни на YouTube. Но в то время ситуация была совершенно иной, новости передавались только устным путем.
Когда 8 ноября 1971 года четвертый альбом вышел, на его обложке не было ни названия группы, ни заголовка.
Отказаться от названия было моей идеей. Тогда это было в новинку. Мы как бы отказались от возможности «выехать» только за счет нашего уже известного имени.
Официального названия у альбома нет, но все же его упоминают как Led Zep IV, «Четыре символа» и «Зосо» в честь твоего символа...
Мне кажется, хорошо, что каждый называет его по-разному. Что касается символа [Зосо], некоторые действительно так называли этот альбом, что немного расстраивало остальных участников группы [смеется]. Так вышло случайно.
Боссы Atlantic Records считали, что выпуск альбома без заголовка и названия группы на обложке равнялся коммерческому самоубийству.
Так и было. Я полетел в Нью-Йорк с [менеджером Zep] Питером Грантом, и представители Atlantic были намерены поместить хоть какие-нибудь слова на обложку. Я знал, что они думали: с ним просто невозможно иметь дело. Но что было очень правильное решение. Обложка этого альбома стала культовой.
Правдa ли, что изображение для этого альбома Роберт нашел в антикварном магазине?
Да. Когда я жил в Пэнгборне, я частенько заглядывал в антикварные лавчонки, где подбирал мебель в стиле «искусства и ремесла» конца 19 века. Однажды Роберт пошел со мной и нашел эту картину.
Оформление обложки было символичным: картина с изображением старика на стене полуразрушенного дома, за которым видны современные высотки.
Изображение символизировало, что старость уступает дорогу молодости и чему-то новому. Эти новые здания уже не выглядят новыми. Но в этом и состоял весь смысл.
Построение альбома (противопоставление хард-рок треков и акустических композиций) было выполнено с большим знанием дела.
Мы создавали альбомы для рынка, на котором котировались именно альбомы. Это отдельная лига за пределами поп-синглов. Поэтому, как мне казалось, было важно, чтобы в музыке слышались взлеты и падения, чтобы был контраст. В результате, каждая песня производит большее впечатление на фоне другой.
Вы разместили Stairway To Heaven в конце первой стороны оригинальной пластинки. Вы не думали о том, чтобы поместить ее последней на второй стороне, чтобы получить эдакий торжественный финал?
Нет, нет, нет! Пластинку должна была завершать Levee Breaks, поскольку она такая зловещая и концентрированная, она должна была будоражить и беспокоить. После того, как вы поласкали слушателей Stairway, их необходимо было взволновать [смеется]. В этом все дело — в том, чтобы вызывать разные эмоции.
Первая сторона этого альбома, вероятно, величайшая сторона виниловой пластинки за всю историю рока: Black Dog, Rock And Roll, The Battle Of Evermore, Stairway To Heaven. Просто идеально!
Неплохо получилось, правда? Но, прослушав весь альбом, вы чувствуете дух творчества, вдохновлявший всю группу. Он исходит в полную силу. Этот альбом демонстрирует, что представляет собой наша гpyппa с музыкальной точки зрения. Мы очень честно сделали свое дело. Вы не можете не почувствовать качества нашей работы. В этом нет никаких сомнений.
Если четвертый альбом Led Zeppelin стал шедевром группы, то последовавшая за ним пластинка Houses Of The Holy, выпущенная 28 марта 1973 гада, стала невоспетой классикой коллектива. В каком-то смысле ее заслонили предшествовавший и последующий альбомы IV и монолитный Physical Graffiti 1975 года), но именно в ней ны можете услы¬шать самые мощные треки из когда-либо созданных Zeppelin: No Quarter, The Rain Song, Over The Hills And Far Away, The Sang Remains The Same. Таинственности альбому добавляла обложка, созданная дизайнерской студией Hipgnosis: сюрреалистическое изображение обнаженных детей, под оранжево-желтым небом взбирающихся вверх по камням «Тропы гигантов» в Северной Ирландии. «Выразительное изображение, не так ли? — говорит Псйдж. — Это символ невинности, выражение идеи о том, что все мы существа, которые стремятся к небесам обетованным».
Говорят, что вы отказались от первоначального варианта обложки, предложенного Стормом Торгерсоном из Hipgnosis, и обратились к другому дизайнеру студни — Обри «По» Пауэллу.
Ну, мы лучше поладили с По, чем со Стормом, но они работали таким образом: если заказчикам не нравился один дизайнер, они предлагали другого.
Ты знал, что дети на обложке — телеведущий Стефан Гейтс и его сестра Саманта?
Я слышал, что это была Саманта Фокс. Значит, это неправда?
Эта старая история о Сэм Фокс? Большинство людей посчитали ее очередной легендой о Zeppelin.
Мне казалось, что это возможно, поскольку она вполне могла быть в списках какого-нибудь агентства как ребенок-модель.
Возможно, ты сможешь подтвердить другую историю, связанную с Houses Of The Holy. Правда ли, что ты написал The Rain Song после того, как Джордж Харрисон пожаловался, что у Zeppelin совсем нет баллад?
Не совсем. Мне он этого не говорил. До меня просто дошли слухи, что он как-то сказал: «О, музыканты Led Zeppelin совсем не исполняют баллад». Я, конечно, несколько изменил формулировку, но смысл был при¬мерно таким. Возможно, он сказал это по легкомыслию. Может быть, он просто никогда особенно не слушал музыку Led Zeppelin.
А ведь есть некоторое сходство между первыми нотами The Rain Song и классической песней Beatles Something, которую написал Харрисон.
Да [смеется]. Мне показалось, что будет интересно поставить две первые ноты из Something в начало The Rain Song. Однако я думал, что, поскольку The Rain Song совершенно не похожа на Something, ни ктo ничего даже и не заметит.
The Rain Song — такая красивая песня. Считаешь ли ты ее одной из своих лучших вещей?
Если рассматривать ее как целостное произведение — безусловно, да. Как гитарная композиция она была хороша, но ведь жизнь ей придает очень чуткая игра Бонзо.
Во время турне в поддержку Houses Of The Holy летом 1973 года на стадионе Тампа группа Led Zeppelin превзошла рекорд The Beatles по количеству пришедших на концерт зрителей.
Сколько там было? 52,000?
Больше. 56,800 человек, если быть точным.
Ну, мы уже выступали перед пятьюдесятью с лишним тысячами зрителей в предшествующий лень в Атланте. А потом мы попали на этот огромный стадион в Тампе. И больше всего нас беспокоило, смогут ли те, кто находится сзади, услышать, что мы делаем.
Ты когда-нибудь нервничал из-за того, что приходится выходить на сцену перед таким количеством людей?
Я ощущал некоторую тревогу, можно сказать, нервничал. Мне всегда было интересно, в адреналине ли заключалась причина этого или нет. Но определенная тревога была всегда. Без сомнения. Ты внезапно как бы меняешься, наверное, это ощущение можно назвать боязнью сцены. Но я более реалистично относился к этому ощущению. Я не боялся сцены. Мне нравится находиться на ней. Бояться тут нечего. Но тревога все-таки, конечно, была.
Что поддерживало вас во время многочисленных и долгих гастролей Zeppelin в 70-е, когда концерты нередко продолжались по три часа? Вас поддерживала музыка?
Наш сет-лист постепенно становился все длиннее и длиннее, потому что нам нравилось выступать. Мы могли бы играть по полтора часа, но мы этого не делали. Мы хотели, чтобы каждый вечер зрители получали все, что мы могли им дать. Мы были преданы этой идее.
Давай поговорим о твоей жизни в тот период. Чувствовал ли ты себя потерянным, принимая во внимание количество работы, успех и все остальное, что ему сопутствовало?
Нет, ничего подобного. Это было просто естественное развитие. Оглядываясь назад, вспоминая проделанную работу, иногда задаешься вопросом, как же мы это сделали? Но, видишь ли, мы были довольно молоды. Сейчас, конечно, я не смог бы взвалить на себя такое количество работы: концерты пять раз в неделю и все прочее. Но тогда я был молод. Это было совершенно естественно. Вот и все.
Случалось ли, что слава Zeppelin казалась тебе ошеломительной или даже пугающей?
Нет. Тогда царила совершенно иная атмосфера. Если мы говорим о проявлениях страсти со стороны фанатов, то она главным образом заключалась в том, что количество зрителей на концертах все увеличивалось и увеличивалось. Так что было понятно (это же прослеживалось и по уровням продаж альбомов), что наша популярность была огромна. И именно так она проявлялась: все более масштабные концерты и отдача со стороны зрителей. И эта отдача никуда не ушла.
Если проследить весь путь Led Zeppelin, то видно, что число наших фанатов постоянно росло вплоть до самого конца, когда в 1980 году мы выступили в Небворте.
Кто кроме участников группы мог слышать музыку до ее официального релиза? Ахмед Эртегуи, глава вашего лейбла?
[Решительно] Он получал уже законченный альбом. Так все и происходило. Прекрасно, что мы были так изолированы. Ты представлял себе ситуацию и что ты должен был делать. От тебя требовалось записывать альбомы, затем представлять их (с обложкой), а потом отправиться на концерты. Звукозаписывающая компания не повисала над тобой. Они не могли руководить тобой, потому что ты говорил: «Все, решение принято, это мой альбом». А поскольку спрос на альбомы Led Zeppelin был огромен, лейблы не могли серьезно вмешиваться. Они не хотели мешать. И они видели (история показала, что они были правы), что мы знали, что делаем.
Ваша популярность была вашим оружием?
Да. И как можно понять из истории нашей группы, мы были правы. Решение не выпускать синглы одновременно с альбомами было абсолютно правильным. Это дало нам возможность делать именно то, что мы хотим, не думая: «Какую же из этих песен выпустить в качестве сингла?» Никто из лейбла не говорил нам: «А где ваш сингл?» Или еще того хуже: «Думаю, вам нужно сделать то-то и то-то!»
Значит, звукозаписывающая компания никак не вмешивалась в ваши дела?
Нет. Я уже проходил через подобное с The Yardbirds и знал, что это не способствует здоровой обстановке.
В бизнесе ты был таким же перфекцио-ннстом, как и в музыке? Господи, нет! Но, есчи честно, я старался ко всему относиться с этим перфекцнонизмом.
Как ты думаешь, учитывая твой перфек-ционизм, с тобой было трудно работать?
Нет, не думаю.
Тебе никогда не казалось, что участники группы считают, что ты слишком активно гнешь свою линию?
Не знаю, считал ли так кто-нибудь. Ты всегда стараешься быть лучше и лучше. Вот и все. А иногда, что бы ты ни делал, этого бывает недостаточно. Делай лучше, делай лучше. Но, знаешь, это вообще моя отличительная осо¬бенность. И в этом я не изменился до сих пор. Я и сейчас таков.
В прошедшие с момента распада Led Zeppelin и смерти Джона Бонэма 34 года Пейдж продолжал заниматься музыкой, хотя и в более скромных масштабах. Ему довелось поработать с Полом Роджерсом, Дэвидом Ковердейлом и даже со старым знакомым Робертом Плантом (музыканты принимали участие в записи сольных альбомов друг друга, а в 90-е официально объединились и выпустили два альбома: No Quarter: Jimmy Page, and Rabert Plant Unledded 1994 года с переработанным материалом Zep и Walking Into Clarsdale 1999 года с абсолютно новыми композициями).
Но группа Led Zeppelin все равно оставалась частью его жизни. После выхода в 1982 году архивных записей Coda Пейдж стал своего рода куратором и хранителем наследия коллектива. Но сейчас, спустя семь лет после единственного концерта-воссоединения, все, что остается от Led Zeppelin, — это прошлое. И для Пейджа пришло время ставить перед собой новые цели.
Что тебя ждет в будущем? Если говорить о той музыке, которой ты сейчас занимаешься, нужна ли тебе для работы с ней группа?
Да. Я не собираюсь давать концерты с одной гитарой в руках. Или даже с двумя гитарами — электрической и акустической.
Если ты собираешься записывать новый альбом...
Возможно...
Если так, будет ли он напоминать Outrider, в создании которого принимали участие три вокалиста?
[С улыбкой] НАМ придется подождать, не так ли? В музыке, которую я обычно пишу, много пластов, разных текстур. И в этом плане ничего не изменилось. Но в ней самой можно найти немало сюрпризов. Они должны быть. Я не был бы счастлив, если бы это было иначе. Но у меня есть материал. Он у меня готов, хотя я очень рад, что еще не начал записывать его.
Почему?
Потому что это хороший материал. А если материал хорош, то он хорош, не так ли? Риффы и тому подобное — они могут быть либо хороши, либо нет.
Недавно Роберту Планту задали вопрос относительно возможности записать современный альбом Zeppelin. Он ответил: «Груз ответственности и ожиданий слишком велик». Ты понимаешь, что он имел в виду?
Нет, нет, нет. Я ведь не записываю современный альбом Led Zeppelin. Я занимаюсь музыкой, которая должна продемонстрировать, что я собой представляю в данным период времени.
Но ты понимаешь, что Роберт имел в виду? Ты тоже считаешь, что созданные вами в рамках Led Zeppelin песни сегодня являются для вас неким бременем, которое вы все время ощущаете, создавая новую музыку?
Ну, давление, безусловно, есть. Но не нужно забывать, например, о том давлении, которое мы испытали носче всех этих долгих лет, готовясь к единственному концерту на стадионе О2. Вот это напряжение! Ты только представь себе, каково было готовиться к этому концерту. Это же, можно сказать, был один выстрел. Когда ты записываешь альбом, у тебя, по крайней мере, есть возможность записать соло не с одного раза. Вот так и надо на все это смотреть. Новая музыка — это новая музыка. Но она все равно должна быть хороша, должна находить отклик в душах слушателей. Она должна быть живой, а не слабой или несмелой. Она должна восприниматься на разных уровнях. Это может происходить благодаря ее напряженности или ритмичности в духе танцев вуду, или трогатель-ности и ласке. Если ты музыкант, твоя задача — этого добитъся. Не нужно думать, померкнет ли твоя музыка в тени творений Led Zeppelin. Кажется, я говорю чепуху? [Смеется] Но ты же понимаешь, что я имею в виду.
Да. Но если мы вспомним Walking Into Clarksdale, твой последний оригинальный альбом...
Да, это довольно минималистичный альбом.
Он вышел шестнадцать лет назад.
Это был мой последний альбом?
Да, твой последний оригинальный альбом.
Отлично. У меня до этого все равно был только один сольный альбом. Это было в 1988-м. Так что я не пытался заполонить рынок, да? Я занимался другими проектами. Я работал с Дэвидом Коверденлом, увлекался разными вещами.
Но чувствуешь ли ты, что сделал достаточно?
Ну, ты никогда не сможешь сделать столько, чтобы считать, что сделал достаточно. Но мне все равно. Это не имеет значения. Жизнь сложилась так, как она сложилась. Надеюсь, в следующем году я смогу показаться на публике и сыграть на гитаре, потому что очень важно, чтобы видели, что ты играешь. Именно поэтому я столько усилий приложил, чтобы накопить весь этот новый материал. Мне известна значимость наследия Led Zeppelin. И я собирал новый материал на протяжении двух лет. Думаю, это важно. Именно так надо действовать.
Значит, чтобы твоя новая музыка произвела необходимое впечатление, тебе нужен вокалист?
А что? Предлагаешь свою кандидатуру?
Перестань, Джимми. Не дурачься.
Ну, скажем так: сам я не пою. Я это повторял много раз. Я не вокалист.
А какой у тебя голос?
Не знаю. Я никогда не пробовал петь. Правда, очень много лет назад я cпел что-то для первого альбома Zeppelin, и еще немного — для второго.
Но все-таки, возвращаясь к вопросу о вокалисте...
Ты спрашиваешь, что я собираюсь делать? Ладно, скажем так: я хотел бы сконцентрироваться на качественной музыке. Мне не хотелось бы легкомысленно подходить к ее записи. Но у меня еще нет музыкантов, потому что до начала следующего года я все равно не смогу приступить к записи. Мне предстоит еще столько работы, связанной со всем этим [переизданиями альбомов Zeppelin].
Мне придется еще кое-что спросить, хотя я знаю, что этот вопрос тебе уже оскомину набил.
Давай.
После концерта в О2 ты хотел продолжать, хотел, чтобы участники Led Zeppelin дали еще концерты. Роберт не хотел. Прошло семь лет, ничего не изменилось. Ты признаешь тот факт, что с Led Zeppelin покончено, и следует ли фанатам, наконец, тоже это признать?
Да, для меня пришло время двигаться вперед и заниматься другими водами. У меня довольно обширное музыкальное наследие. Оно создавалось с тех пор, как я был еще почти что подростком, и практически по вчерашний день. Мне это нравится. С самого детства мне страстно нравилось играть музыку, создавать музыку. И знаешь, это делает людей счастливыми. Если ты зарабатываешь на жизнь, создавая то, что делает людей счастливыми, тебе очень повезло. Это просто чертовски здорово. И я серьезно говорю, что это прекрасное достижение в жизни. Это необыкновенное ощущение.
Для Джимми Пейджа семь лет разочарованнй подошли к концу. После выступления на стадионе О2, когда Плант отказался от совместного турне с Led Zeppelin (сколько бы денег ему ни предлагали). Пейдж, Джонс и Джейсон Бонэм репетировали со Стивеном Тайлером и Майлзом Кеннеди. Пейдж не рассказывает, собирались ли они использовать название Led Zeppelin. Но, в конечном итоге, из этого ничего не вышло. Подтекст был довольно прост: без Роберта Планта нет Led Zeppelin.
В августе 2014 года Плант сказал о Пейдже: «Ему нужно двигаться вперед и сделать что-то новое. Он обладает потрясающим талантом. Давай, продемонстрируй его нам». После последнего концерта Zeppelin сам Плант занимался как раз тем, что создавал новую музыку и гастролировал но всему миру. И сегодня Пейдж с опозданием собирается последовать его примеру.
«Мне нравится создавать музыку, — говорит он. — Мне нравится выступать на концертах. Вот и все. Именно это я должен делать сегодня. Теперь я буду двигаться только вперед».
Слова:
Пол ЭЛЛИОТ.
THE AGES OF PAGE.
«НИКАКОГО ЭГОЦЕНТРИЗМА»
Продюсер/музыкант Джон Картер вспоминает, как нанял молодого ДП для своей группы.
Должно быть, это было в 1964 году. Состав моей группы Carter-Lewis And The Southerners довольно часто менялся Предстояло турне, а нормальной группы не было. Мы с Кеном Льюисом знали Джим ми по сессионным работам. Мы вместе исполняли The Crying Game [Дейва Берри]. Вот мы и попросили его присоединиться к рабочим сессиям Carter-Lewis.
Он блестяще проявил себя. Мы спросили его, хотел бы он присоединиться: "Да почему бы нет?"
Помню, как я впервые увидел Джимми. Ему было восемнадцать или девятнадцать лет — совсем молодой парень. На нем была обычная одежда периода 60-х Не помню, чтобы у него были длинные волосы. Мы все встречались за углом студии Decca после сессий и отправлялись пропустить по стаканчику. Мы говорили о музыке, о старых блюзменах. рок-н-ролле. С парнями он бывал тихоней, но не с девушками Но я не хочу выдавать чужих секретов.
Джимми отличался от других музыкантов. У него была потрясающая фантазия. Но он никогда не старался господствовать и забивать других — никакого эгоцентризма. Он спрашивал: "Чего вы хотите?" Мы отвечали: "Просто сочини что нибудь". И тогда он выдавал абсолютно фантастическое соло. Так и происходило, когда вам удавалось получить лучшее от Джимми Пейджа Что произошло потом? Сессий в его жизни стало слишком много, и, мне кажется, он хотел сконцентрироваться на концертной деятельности, потому что это приносило больше денег. Вскоре группа распалась. Я был уверен что он сможет добиться многого и создаст что-нибудь великое. Я был рад, что у него все получилось с Zeppelin, потому что он заслуживал того, чтобы стать знаменитым. Он уже тогда был великолепен, но с Zeppelin он поднимался все выше и выше.
Какое-то время мы поддерживали связь. Я снова встретил Джимми четыре или пять пет назад в аэропорту. Мы прошли мимо друг друга, и оба сказали: «Ага! Это ты!"»
«У НЕГО НЕВЕРОЯТНОЕ ЧУВСТВО ЮМОРА»
Джон Майлз о работе над сольным альбомом Пейджа Outrider.
До 1987 года и начала работы над Outrider мне не доводилось встречаться с Джимми. Его менеджер позвонил и спросил, будет ли мне интересно написать несколько песен. Тогда я отправился в его студию, и мы написали Wasting My Time. Wanna Make Love и несколько других. Мы оба джемовали и придумывали риффы. Мне понадобилось некоторое время, чтобы узнать его поближе, но мы поладили. И я узнал, что у него невероятное чувство юмора.
Затем он решил, что хочет отправиться на гастроли с этим альбомом, и однажды он меня спросил: "Ты сможешь присоединиться?"
Большая часть концертов прошла в Америке. Я чувствовал большое напряжение из-за того, что мне приходилось петь песни Роберта Планта. Думаю, Джимми тоже переживал. Помню. Роберт появился на концерте в Бостоне. Джимми не хотел, чтобы он приходил, поэтому Роберт надел бейсболку. Такая у него была маскировка.
У нас было не так много свободного времени, но, когда оно появлялось, мы с Джимми пили виски Джек Дэниелс. Помню, мы летели на концерт в Новом Орлеане на частном самолете. Мы с Джимми сидели, разговаривали. Я посмотрел в окно, а из мотора вырываются языки пламени. И тогда мы выпили еще пару стаканчиков! Просто сюрреализм какой-то!
От Outrider остались кое-какие идеи, но нам так и не удалось что-нибудь с ними сделать. Были разговоры о том, чтобы записать еще один альбом, но я чувствовал, что Zeppelin тянет Джимми обратно к себе. До смешного огромное количество народу требовало воссоединения. Так что все планы, которые мы строили, пошли прахом.
Мое лучшее воспоминание о Джимми? Просто наше совместное пребывание на сцене. Он стоял весь в поту, из уголка рта свешивалась сигарета. Создавалось невероятное ощущение от того, что можно было повернуться и увидеть, как он играет во всю свою мощь».
BRING IT ON HOME.
Дюжина невоспетых классических треков,
которые доказывают, что творчество Джимми Пейджа
не ограничивается лишь Stairway To Heaven.
How Many More Times
В первом альбоме Zeppelin есть и более известные песни, но ни одна из них не превосходит финальный трек по мощи. В этой композиции Пейдж сформулировал закон, как совместить зубодробительный рифф и зажигательное импровизированное соло. Для известного знатока Zеp, гитариста Rush Алекса Лайфсона, How Many More Times — прародительница всех песен Zeppelin.
Travelling Riverside Blues
Написанная и записанная в 1930-х годах Робертом Джонсоном (блюзменом с Миссисипи, ранняя смерть которого в 27 лет породила миф о его почти фаустовском договоре с дьяволом) песня Travelling Riverside Blues была переосмыслена участниками Zeppelin в 1969 году. Игра Пейджа на 12-струнной гитаре поражает, а сама композиция — самая фанковая из всех, когда-либо записанных Zeppelin.
Friends
В альбоме Led Zeppelin III Пейдж продемонстрировал свою любовь к фолк-музыке в таких нежных песнях, как Tangerine и, конечно. Friends — треке, основанном на акустической гитаре и наполненном тягучей атмосферой и мощью.
Его гений продюсера проявился в драматичном переходе от Friends к Celebration Day, когда синтезатор Moog рычал, как бомбардировщик эпохи Второй мировой войны.
The Same Old Rock
Хотя за многие годы Пейдж успел принять участие в записи нескольких альбомов других артистов (в том числе The Who, Rolling Scones и Джо Кокера), его взаимоотношения с фолк-рокером Роем Харпером оказались очень глубокими, в результате чего появилось несколько альбомов. 20-минутная эпическая композиция The Same Old Rock с классического альбома Харпера Stormcock 1971 года может похвастаться замечательной игрой Пейджа (упомянутого на обложке под именем Флавий Меркуриус).
Ten Years Gone
Созданный Пейджем элегический трек с альбома Physical Graffiti казался произведением настолько глубоким, что другой знаменитый поклонник Physical Graffiti, продюсер Рик Рубин сказал: «Такое ощущение, что сама природа выходит к вам из динамиков».
Ten Years Gone — самая меланхоличная из песен Zeppelin. А для гитариста этот трек — шедевр эмоционального самоконтроля.
Bron-Yr-Aur
Двухминутная песня Bron-Yr-Aur — самая короткая из когда-либо записанных композиций Zeppelin. К тому же, она самая красивая. Эта буколическая инструменталка, которую Пейдж сыграл на акустической гитаре, получила свое название в честь коттеджа в Сноудонии, где Пейдж и Роберт Плант уединились, чтобы без помех сочинять песни. Первоначально записанный в 1970 году трек, в конце концов, увидел свет на альбоме Physical Graffiti пять лет спустя. Однако не путайте эту композицию со значительно более живой Bron-Yr-Aur Stomp с альбома Houses Of The Holy.
For Your Life
Композиция For Your Life с альбома Zeppelin Presence 1976 года (в значительной степени недооцененного, но любимого Пейджем) была, по воспоминаниям гитариста, «написана прямо в студии». Тяжелый, тягучий рифф Пейджа порой кажется почти непристойным, полностью соответствуя тексту. Участники Zeppelin впервые исполнили эту песню на концерте в 2007 году на лондонском стадионе О2.
I'm Gonna Crawl
Характерное звучание Led Zeppelin родилось из электрического блюза. Им же и закончилась студийная карьера группы, что можно услышать в последнем треке с альбома In Through The Out Door. Хотя основным автором песни был Джон Пол Джонс, I'm Gonna Crawl украшает одно из лучших и эмоционально заряженных гитарных соло Пейджа.
Midnight Moonlight
Midnight Moonlight торжественно закрывала дебютный альбом 1985 года супергруппы The Firm, возглавляемой Пейджем и Полом Роджерсом. В основе ее лежит невыпущенный трек Zeppelin Swan Song. Это изящная девятиминутная композиция, украшенная проникновенным вокалом Роджерса и тихими пассажами завораживающей игры Пейджа.
The Only One
Выпущенный в 1988 году Outrider — единственный сольный альбом Пейджа (не считая саунд-треков к фильмам). Среди приглашенных знаменитостей, принимавших участие в его записи, были вокалисты Крис Фарлоу и Джон Майлз, ударник Джейсон Бонэм, а также Роберт Плант, который стал соавтором The Only One. Он же ее и спел.
Мастерские риффы Пейджа и характерный голос Планта превращают эту песню в музыку Zeppelin, переосмысленную для новой эпохи.
Shake My Tree
Когда Пейдж объединился с Дэвидом Ковсрдейлом из Whitesnakе, выпустив в 1993 году совместный альбом, этот дуэт казался настолько неправдоподобным, что стал причиной появления ироничного заголовка: «It's Led Snake!» Но в Shake My Tree, первом и лучшем треке альбома Coverdale Page, блестящая работа Пейджа (как гитариста и аранжировщика) напоминала его лучшие творения в Zeppelin.
Most High
Альбом Пейджа и Планта 1998 года Waking Into Clarksdale наделал много шума: это был первый альбом, который два музыканта записали с 1979 года. Но хотя это и не была классика, на которую рассчитывали фанаты, в Most High, благодаря экзотическим ближневосточным текстурам и гипнотическому, завораживающему риффу Пейджа, чувствовался лихой дух Kashmir.
LED ZEPPELIN
Led Zeppelin IV / Houses Of The Holy ATLANTIC/SWANSONG
Серия переизданий, добравшись до пика пика творчества Led Zeppelin, проливает новый свет на создание старого золота.
Конец 1970 года, как часто случается в невидимые глазу переломные моменты, был для Led Zeppelin уникальным стечением неприятностей. Хотя альбом Led Zeppelin III только что попал на вершины американских и британских чартов и был продан тиражом более миллиона копий (при этом Led Zeppelin II продолжал разлетаться как пирожки), его относительно быстрое сползание с этих вершин вызвало некоторое беспокойство в узких кругах (в частности, у руководства Atlantic). Противоречивая и эмоциональная реакция на хорошо задокументированную сварливость критиков придала группе нужную решимость, выведя на новые уровни непоколебимости и упорства, оказавшиеся ключевыми ингредиентами при создании четвертого альбома группы.
Как и в случае с любым выдающимся произведением искусства, сейчас уже невозможно отделить медиум от его послания, выделить культурный и визуальный контекст, в котором появился альбом и в котором он навеки укоренился. Что касается музыки, поток спонтанной креативности, вышедший на новые рубежи, быстро поглотил ранний, более очевидно ориентированный на блюз стиль группы. Тексты Планта все больше менялись в сторону
более фантастической и неясной терминологии, погружаясь в нечто более таинственное и загадочное — оккультные влияния переплетались с кельтским средневековьем, а Уэльс, как уголок Альбиона, с рассказчиком Толкиэном — коктейль из герметичной магии, рун и неожиданных риффов, который станет образцом для будущих рокеров и металлистов, актуальным по сей день.
Когда слушаешь дополнительные диски, сопровождающие эти мульти-форматные переиздания, временами кажется, что тебя сбросили на парашюте в голову продюсера Джимми Пейджа. Хочется бесконечно переключаться между каноном и ранними миксами, отмечая различия в темпе, звуках и композиции. Это очень интенсивный, временами изматывающий, почти научным подход к слушанию музыки, противоположный простому наблюдению за сменой эмоций и энергетиком. Однако, если этот процесс позволяет вам подойти поближе к мастерству, таланту и магии, его цель достигнута.
Небольшое предупреждение об альтернатниных миксах: здесь мы имеем дело с тонкими нюансами. Если вы надеетесь услышать другое гитарное соло в Stairvay, или всего две палочки в Four Sticks, то будете разочарованы; нет ни новой медной секции в Мistу Mountain Hop, ни дабстеп-вставок в When The Levee Breaks. Уровень музыкальности и скорость бы ли таковы (по словам звукоинженера Энди Джонса, «За ночь мы могли записать три-четыре трека»), что «обрезков» почти незаметно.
Однако эти дополнительные диски подсвечивают другой угол, небольшой сдвиг точки зрения, позволяющий увидеть не что иное, как процесс творчества гениев. Исчезнувшие гитарные наложения в самом начале Rock And Roll обнажают 12-тактовы и блюзовый каркас с инстинктивно-обрывочной гитарой. Гармоничный гитарный аккорд в основном риффе Rlack Dog выведен на первый план. Going Tо California и The Rattle Of Evermore представлены в версии без вокала, позволяя слушателю беспрепятственно насладиться филигранно гармоничным диалогом мандолины и акустической гитары, ностальгия которой по Голливуду очевидна даже без любовного письма Планта к Джони Митчелл. Брейк в Four Sticks усилен чудесно модулируемой партией синтезатора, добавляющем налет индийской раги, которым сохранится и на варианте Unledded середины 90-х. Эпитет «тесный, но просторный» всегда точно описывал эстетику группы, и эти менее плотные миксы проливают на это больше света. Скрипы, визги и микрофонный свист были не ошибками, которые надо исправлять, по мнению Пейджа-продюсера, а скорее неотъемлемыми и характерными ингредиентами общего впечатления от звучания. Им помогал величайший в мире отвязный барабанный саунд, когда-либо записанный на пленку. О технологии этой записи было написано многое — в основном использовались два микрофона, подвешенные над установкой Бонэма в огромном (высотой с три этажа) холле — и эти новые миксы разве что добавляют немного атмосферы этому многократно сэмплированному саунду. Не будет большим преувеличением сказать, что во времена записи IV Хэдли Грэнджбыл пятым участником группы.
Эта атмосфера позитивно насыщает знаменитое гитарное вступление к Stairway, лучшей записи группы (эта версия — мифическим Sunset Sound Studio mix), с таким размером реверберации, что задержка почти не требуется. Трек «дышит» и кажется более расслабленным. Вокал Планта приятен и ровен, как шоколад, почти без надрыва, бас-рекордеры и электрическое пианино Джонса, возможно, немного зашкаливают в общем миксе, и тут
чувствуется сосредоточенная строгость, идущая вразрезс непосредственностью оригинала. «Лучше» ли эта версия? Вопрос некорректный. Представьте себе, что это прототип, шаблон, «рыба» — в нем всего-то есть величайшее в мире гитарное соло.
Альбом 1973 года Houses Of Тhe Holy (пo словам Пейджа, «дети — вместилище святости») представляет группу и более игривом настроении. Империя построена, рок-излишества 70-х достигли своего пика, давление критики исчезло, и превалирует более легкий и красочный настрой. Эта пластинка остается одной из самых разноплановых, недооцененных, непонятых критиками и разделяющих мнения фанатов. Как и Led Zeppelin III, она стала относительным разочарованием после предшествовавшего ей монолита и катализатором для покорения новых вершин (Physical Graffiti).
Здесь демонстрируется привлекательный и самоуверенный подход в стиле «Большое спасибо всем, мы будем играть для себя», а также до того незаметное чувство юмора, сильно противоречившее супер-тяжелому настроению фанатов и критики, будто обвисших под тяжестью свинца. Конечно, юмор — понятие субъективное, а Бонэм и Джонс признавались в ненависти к виляющему рэгги D'yer Mak'er, но доверия группа не растеряла.
Рабочие миксы альбома во-многом служат свидетельством потрясающего умения импровизировать Джона Пола Джонса, в наибольшей степени — No Quarter: как и финальный микс, замедленная на пол-тона атмосфера нависшей угрозы сильно контрастирует с соседними поп-роковыми Over The Hills And Far Away и Dancing Days. В частности, в отсутствие вокала и гитарных соло особенно хороши трепетные наложения клавишных в сдержанно-интуитивной фортепианной середине. Ну и для тех, кто думал, что такого не бывает — кажется, Бонэм чуть опоздал с основным барабаном на 6 минуте 17 секунде. Боже правый.
В остальном, открывающие альбом ударные номера The Song Remains The Same и The Rain Song сходным образом разложены на части и просвечены, открывая наслаивающиеся гитары, движущую басовую линию, по мере движения меняющую правила, и идеально очерченный скрипучий вокал, грациозно наполняющий трек. Это саунд группы, творящей на головокружительных высотах.
Порой несложно увидеть величие в настоящем, непривязанное к своим истокам, как будто неподвижное: это было, есть и всегда будет великим. Проблема в том, что такой подход удаляет нас от моментов, когда несоизмеримые факторы столкнулись, чтобы создать нечто большее, чем сумма их частей. Представленные миксы могут послужить ключами, приоткрывающими тайну этих моментов, свидетельствами творящейся истории. Это наследие бесценно.
■■■■■■■■■■ Led Zeppelin IV
■■■■■■■■■ IV companion disc
■■■■■■■■■ Houses 0f The Holy
■■■■■■■■ HOTH companion disc
Тим БЭТКАЛ
