"РОДИЛСЯ я в деревне, в графстве Суррей неподалеку от Лондона. Это была настоящая деревня - с фермами вокруг, и люди, выросшие там, обычно оставались в деревне навсегда - ходили в школу, потом работали, женились...
Первую гитару увидел по телевизору. Показывали Джерри Ли Льюиса, который играл "Great Balls Of Fire". Это были ребята с другой планеты. И я понял, что здесь, в деревне, ничего никогда не изменится, и я захотел туда, к ним. На самом деле в группе Джерри Ли Льюиса не было гитариста, а то, что я увидел, было бас-гитарой, но я подумал: "Вот она, гитара! Вот оно, будущее. И это то, что я хочу".
И тогда я решил смастерить себе гитару и даже вырезал из дерева что-то наподобие "страто-кастера", но когда выпилил все, что нужно, - деку, гриф и все остальное, не знал, что мне со всем этим делать, поэтому стал приставать к бабушке и дедушке, с которыми жил, чтобы они купили мне настоящую гитару. Они привезли мне пластиковый инструмент, похожий на тот, на котором играл Элвис Пресли. Она, конечно же, никогда не "строила", но зато я мог включить Джина Винсента и кривляться с гитарой перед зеркалом.
В14 или 15 лет мне купили настоящую акустическую гитару, но на ней трудно было играть, и к тому же гриф через некоторое время стал выгибаться. Но я успел выучить несколько аккордов - никто мне не показывал, как их брать, сам до этого дошел и думал, что изобрел нечто экстраординарное. А в 16 лет мне стали позволять ездить в Лондон, где я начал ходить по клубам, в которых выступали многие гитаристы. Я покупал их записи и подбирал их партии.
Моим первым выбором была пластинка группы Фредди Кинга. Это был удивительный человек. Много позже у меня появилась возможность сыграть с ним три или четыре концерта. Помню, зашел к нему в гримерку перед концертом - он показал мне свой нож и пистолет, допил бутылку джина, попрощался с двумя девицами, которых перед этим оттрахал, и после всего этого вышел на сцену и блестяще отыграл свои полтора часа. Это было в 1976 году, незадолго до его смерти.
В клубах я не только напивался, но еще пробовал делать зарисовки, поскольку собирался поступить в художественную школу. Рисовал еще с шести лет, и после школы мои деды отправили меня в Кингстонский колледж искусств. Однако большую часть времени в колледже я проводил, не рисуя, а играя на гитаре, поэтому меня выперли оттуда в конце года, когда обнаружилось, что в моем портфолио нет ни одного рисунка. Наверное, поступил не на тот факультет.
Тогда же, во время учебы, я познакомился с Томом МакГинессом и его группой The Roosters, которая и стала моей первой группой. Мы делали вещи Джона Ли Хукера,. Мадди Уотерса, Ларри Уильямса - в общем, всех, чьи записи могли купить. Но почти все участники группы работали днем где-то еще, и из практических соображении группу пришлось распустить. Мы с МакГинессом ушли в группу Кэйси Джонса The Engineers, которая, впрочем, тоже вскоре распалась.
Как-то мы пошли в клуб на концерт The Stones, после которых выступала группа The Yardbirds. После на одной из вечеринок я познакомился с двумя участниками The Yardbirds и услышал, что они сильно нуждаются в новом гитаристе. Через неделю я уже играл в группе.
ИГРАЯ в Yardbirds, я чувствовал себя очень странно. С одной стороны сильно подтянулся в плане мастерства. С другой - чувствовал себя не в своей тарелке, ведь они уже играли с Джеффом Беком, а ведь он на голову выше меня. К тому же у нас с остальными членами группы были разные взгляды на жизнь - они хотели прославиться и занимать первые места в хит-парадах. У нас были разные вкусы.
Через две недели после моего ухода из Yardbirds меня позвал в свою группу Джон Майалл. Я был этому очень рад, потому что Джон играл блюз, а после Yardbirds я не хотел играть ничего, кроме блюза. До этого Джона Майалла я слышал и видел несколько раз, но не могу сказать, что он мне очень нравился, - они играли довольно грязно, и Джон не очень-то следил за своим вокалом. Впрочем, в то время грязь в музыке была в моде и мало кто умел толком играть.
Работать в группе Майалла было сплошным удовольствием - мы просто пили вино и слушали блюзы целыми днями. Иногда играли концерты. Помню, нас пригласили на гастроли в Грецию, и мы должны были выступать перед одной греческой группой, которая играла песни Beatles. И перед самым первым концертом вдруг пришел менеджер и сказал, что автобус с участниками группы попал в аварию и несколько человек разбились насмерть. Концерты не отменили, и мне пришлось играть с обеими группами. Я быстро выучил все партии, отыграл концерт и попал в западню, потому что моя игра так понравилась менеджеру, что он просто не отпустил меня из группы. Две недели я играл с греками, но потом самым бесстыдным образом сбежал.
...Cream изначально предполагалась как клубная группа. Никто не подозревал, что очень скоро наши выступления можно будет спутать с шоу Джимми Хендрикса. И в этой группе впервые мне никто не диктовал, что и как мне играть. Я мог закатывать длиннющие соло на концертах, и никто не был против. Но Джинджер Бэйкер и Джек Брюс (два остальных участника Cream) не очень-то ладили друг с другом, и мне всегда приходилось играть роль третейского судьи между ними. Потом Rolling Stones назвали меня "мастером клише", и это меня очень расстроило. Последней причиной моего ухода из Cream была запись альбома группы The Band, после которой я подумал: "Вот что я хотел бы играть".
...Судьба группы Blind Faith была еще короче, чем судьба Cream. Стив Уинвуд (основатель группы), по-моему, просто не очень понимал, для чего ему все это. Альбом получился красивым, но каким-то безмозглым. Публика на наших концертах была совсем не та, которую мы ожидали. Кажется, всех все устраивало. Всех, кроме нас самих. На последний концерт Blind Faith неожиданно пришел Джон Леннон. Ему настолько понравилась моя игра, что на следующий день он позвонил мне и предложил играть с ним. Самолет в Торонто, где проходил фестиваль, на котором должны были выступать Plastic Onno Band, был через час, и я выучил свои партии прямо в самолете. Народу в салоне было немного, но мне все равно было не по себе. Концерт удался на славу. Просто на славу. Мне очень понравилось, но я понял, что играть с Джоном Ленноном я больше не буду.
...Свой первый альбом записал совершенно неожиданно для себя. Я работал с Делани и Бонни в их группе, когда Делани предложил мне что-нибудь написать для них. Мы вместе сели и написали столько, что из этого получился целый альбом, который Делани предложил сделать моей сольной работой...
...Группу Derek And The Dominos, в которой я играл после Делани, вначале хотели назвать Del And The Dominos (Дэл - так меня называл Тони Эштон), но в последний момент мы передумали. Именно с ними я написал песню "Layla". Очень горжусь тем, что написал эту песню. Но когда с тех пор публика требовала играть ее на каждом концерте, мне стало казаться, что я совершил большую ошибку... Эта песня, знаете ли, так построена, что в ней совершенно нельзя импровизировать, и теперь, спустя много лет после того, как все страсти давно улеглись, мне приходится петь ее снова и снова".

Записал Руслан ШЕБУКОВ
(Продолжение следует)